Ник Перумов - Череп на рукаве

— Господин оберет-лейтенант… — осторожно проговорил я.

— Да? — Он мгновенно взглянул на меня. — Ты что-то хочешь сказать, Руслан?

— Я не собираюсь ни в чём признаваться, господин оберст-лейтенант, — сказал я по возможности более холодно. — Но я тоже считаю, что в трудный час надо сохранить единство Империи. Мне нечего было бы возразить моему почтенному отцу. Я хотел бы услышать — вы ведь имеете для меня некое особое задание, я правильно понял?

— Правильно понял, Руслан, — помолчав, сказал Валленштейн. — Я… и ещё группа высших офицеров, выжившая в этой бойне. Моих единомышленников. Мы действительно хотим предложить тебе дело. Союз, если угодно.

— Я слушаю, господин оберст-лейтенант.

— Бросил бы ты меня титуловать, Руслан. Во всяком случае, не сегодня. Я хочу, чтобы ты понял — мы тебе не враги. Во всяком случае, не сейчас. Ведь даже, чёрт возьми, отделение Нового Крыма, случись оно в иные времена — даже если это твоя цель, оно не показалось бы мне столь ужасным. Империя слишком разрослась. Центр не в силах уследить за всеми процессами на дальних окраинах. Но это другой, совершенно отдельный разговор. Давай ближе к делу. Давай я изложу тебе наш замысел, а потом… потом уже решим, что делать с тобой.

— Я слушаю, господин… герр фон Валленштейн.

— Нам крайне, чрезвычайно необходим свой человек на Новом Крыму, — отчеканил он. — И не просто человек, агент. Агентов у нас… хватало, однако несколько дней назад по ним словно коса прошлась. Они все молчат. Я сильно подозреваю, что за этим кроется твоя решительная подруга, миледи Дариана. Я ещё более сильно подозреваю, что… — он махнул рукой с выражением безнадежности на лице, — ладно, игра в открытую, Руслан. Интербригады, похоже, имеют солидное прикрытие и агентов влияния в самых высших сферах как Генштаба, так и Министерства обороны. Кто-то явно им покровительствует. После твоего возвращения с Омеги их обязаны были просто объявить вне закона. А этого не произошло. Почему?.. Увы, простому армейскому оберст-лейтенанту, пусть даже и фону, пусть даже и носящему знаменитую фамилию, пусть даже и имеющему знакомства и связи, это выяснить не удалось. Я подозреваю, что Дариана уже имеет все имена и явки наших осведомителей на Новом Крыму. Поэтому нужен кто-то совершенно свежий. Тот, кого они совершенно не ожидают. Ты — идеальная кандидатура.

— Я, гос…

— Без чинов, я же сказал!

— Виноват. Но разве я — идеален?

— Конечно, — пожал плечами Валленштейн. — Ты там родился и вырос. Ты сын уважаемого отца. Он, конечно, тебя проклял и всё такое, но, думаю, если ты придёшь к нему, падёшь в ноги и скажешь, что дезертировал, как только узнал, что твоя родина свободна, — полагаю, он простит блудного сына.

Я слушал, оцепенев.

— Предположим, хотя, зная моего отца…

— А затем тебе надо выйти на тех, кто стоит за «независимостью», — резко пролаял Валленштейн. — И разобраться, что за история с «матками»! Были они там, не были… если были на самом деле, во что я не могу верить, — то как их удалось отбить! И если говорить о стратегии — то тогда сверхзадачей будет отменить эту нелепую «декларацию». Умеренные в парламенте должны добиться переголосования. Тогда Империя не станет вводить войска. Мол, здоровые силы Нового Крыма справились сами. Понимаешь? Нам надо выяснить, что стояло за этой эскападой! — Он со свистом, протяжно выдохнул через стиснутые зубы.

Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга. Наверное, это было бы самое подходящее время рассказать о «реакторе» на Омеге-восемь и как я выжил в нём… но что-то меня удержало. Всегда полезно иметь хотя бы одного туза в рукаве.

— Господин оберст-лейтенант, — медленно произнёс я, не обращая внимания на демонстративную гримасу Валленштейна. — Моё согласие будет означать, что моя жизнь отныне и полностью в ваших руках. Не потому, что я совершил все те вещи, о которых вы говорили совсем недавно, — потому что я тоже считаю ошибкой, ужасной ошибкой случившееся у меня дома и готов сделать всё, чтобы это исправить. Но дезертирство в военное время… меня ждёт расстрел без суда и следствия.

— Это тот риск, на который тебе надо пойти, — спокойно сказал Валленштейн. — Ты должен поставить всё на кон. Ты, конечно, можешь отказаться. Но тогда я, Иоахим фон Валленштейн, торжественно клянусь тебе, что добьюсь твоего перевода в самый дальний и заштатный гарнизон, какой только сыщется в Империи. Я не угрожаю тебе смертью или муками. Ты сильный и храбрый человек, ты не боишься неизбежного конца и с радостью пожертвуешь жизнью во имя родины, да простятся мне эти высокие слова. Единственное, что может тебя затронуть, — это если провал будет грозить твоей миссии.

И вот ради неё ты пойдёшь на всё. А если ты слушал менявнимательно и понял правильно, ты не можешь не понимать, что я тоже вкладываю свою судьбу в твои руки. Потому что незамеченным ты с Иволги на Новый Крым не попадёшь. В секторе — чрезвычайные меры безопасности, все подозрительные челноки со, скажем, старыми паролями сбиваются без предупреждения. Я не могу рисковать и ждать, когда ты своими путями попадёшь в Новый Севастополь. Я выпишу тебе командировку. На старую базу «Танненберга». Цель укажем, как всегда, стандартно: «Выполнение задания командования». Я выяснил — несмотря на военное положение, кое-какое грузовое сообщение с планетами сектора поддерживается. Мы сейчас пойдём на Каппу-четыре, оттуда рефрижераторы всё ещё ходят на Новый Крым. Отправишься с одним из них. Космопорт Нового Крыма контролируется интербригадами, так что неприятности начнутся прямо там. Но тебе придётся идти напролом. Ты — беглец, дезертир. Тебя объявят в розыск, лишат наград и званий. Не обращай внимания — я постараюсь это оттянуть елико возможно. В крайнем случае сделаю так, чтобы информация эта дошла бы до интербригад, но ни в коем случае не неполевых комендатур. — Он невесело усмехнулся. — Там, на твоей планете, будешь действовать по собственному усмотрению. Не сомневаюсь, та же контрразведка сейчас готовит к заброске на Новый Крым целую сотню своих архаровцев. Не сомневаюсь также, что Дариана возьмёт их всех тёпленькими ещё при приземлении. Так что смотри… — Он открыл узкий шкаф, достал стандартную чёрную сумку десантника. В таких мы носим сухпаёк, боеприпасы и «комплект для выживания». — Здесь гражданская одежда, Руслан. Дезертиры не прибывают на родную планету, едва споров нашивки.

Молчание. Мы вновь смотрели друг на друга через стол.

— Оружие. Полагаю, достанешь дома. Места знаешь? Или подсказать? У меня с ещё севастопольских времён сохранился премилый список…