Елена Звёздная - Право сильнейшего. Дочь воина. Невеста воина (сборник)

– Я тебя не искала, – внезапно поняла, что, кажется, плачу, причем от обиды. – Меня подставили, да так, что пришлось идти и отдаваться первому встречному, – судорожно всхлипнула. – Мне просто воин нужен был, любой, но лучше всего слабый… А ты сильный оказался… И мне так плохо было… Мне даже эйтны сразу помочь не смогли!

Вытерла слезы, вскинула голову и посмотрела на него. Воин молча взирал на меня, явно ничего не понимая. А мне, мне почему-то так важно стало, чтобы он не думал обо мне плохо. Кто угодно, только не он.

– Я не знала, кто ты, – слезы заструились по щекам, – я ничего о вашей иерархии вообще не знала и даже не подозревала, что на Иристане есть какой-то там правящий клан и ты приближенный к вашему правителю…

У блондина изогнулась левая бровь, но он молчал.

– Ну чего ты на меня так смотришь? – У меня от рыданий начали вздрагивать плечи. – Я же ничего плохого тебе не сделала! Я тебя вообще не искала даже и ничего от тебя не требую! Я же…

Воин стоял рядом, не пытаясь прервать меня или остановить, и просто слушал. Этот молчаливый допрос спровоцировал почти истерику:

– Ненавижу Иристан! Папандра ненавижу! Тар-энов всех и разом! И эйтна эта с чудовищем…

И я заплакала. Не знаю почему, наверное, просто устала. А может, это после Дьяра и той мерзости, что он собирался сделать со мной… А может, от накатившей слабости… Наверное, у меня истерика… И я плакала, закрыв лицо руками и судорожно вздрагивая, пытаясь успокоиться, сдержаться и понимая, что не могу, просто не могу. Все понимаю, но еще и этот со своими претензиями, это уже слишком.

Тар-эн осторожно сел рядом со мной, обнял за плечи, привлек к себе и, когда я прижалась лицом к его груди, мягко признался:

– Ничего не понял.

Я носом шмыгнула и получила носовой платок. Черный. И вот пойми этих воинов – весь в белом ходит, а платок черный. Ну, после его заявления я плакать перестала, лицо вытерла и, даже не думая отодвигаться от блондина, тоже призналась:

– Я и сама уже давно мало что понимаю.

Он осторожно погладил по плечам, затем так же осторожно спросил:

– Сердце мое, просто скажи, кто тебя обидел?

И в его голосе промелькнули такие нотки, что за обманчиво ласковым тоном мне почудились трупы. Подняла голову и поняла – не почудились. Реально убьет всех и каждого. Просто за то, что заставили меня плакать. То есть вот он, добрый, сильный, мягкий и нежный, и взгляд такой спокойный, но на каком-то интуитивном уровне я ощутила – убьет! Всех, кто меня обидел!

– Да ладно, – я попыталась улыбнуться, – сама разберусь.

Тар-эн чуть нахмурился, пристально глядя на меня, затем подвел итог своим рассуждениям:

– «Мне даже эйтны сразу помочь не смогли», – повторил он мои собственные слова, причем дословно повторил. – Следовательно, у тебя есть доступ к эйтнам, причем двум. Значит, ты принадлежишь к клану воинов первой руки, сердце мое.

Увы, к клану самого хассара, но признаваться в этом почему-то не хотелось.

– А чего ты к словам придираешься? – недовольно спросила я. – Может, я солгала.

На красивых губах мелькнула улыбка, после чего воин выдал:

– Ты лгала в нашу прошлую встречу, когда убеждала, что являешься тьяме, сейчас ни единого слова лжи не прозвучало. К тому же ты не умеешь лгать, сердце мое.

Задумчиво смотрю на воина, не такой он и ограниченный, как казалось.

– И еще любопытный момент, – сильная рука неожиданно нежно погладила меня по щеке, – кто тебе сказал, что я приближенный к повелителю?

Ну, левый, мы еще встретимся!

– А ты не приближенный? – вопросом на вопрос ответила я.

– Нет, – какая-то грустная улыбка скользнула по его губам, – и жен у меня действительно нет.

Я скептически хмыкнула и язвительно поинтересовалась:

– Такой взрослый и невероятно темпераментный мужик, а жен нет? Не смеши меня!

– Ну, – его рука все еще касалась моей щеки, и большой палец ласково провел по моим губам, – о своем «невероятном темпераменте» я узнал, только прикоснувшись к тебе. Ранее страсть никогда не туманила мой разум вообще, и я даже не подозревал, что такое может происходить с выдержанным и рассудительным мной.

И это было признание. Настоящее признание. Даже не в любви, в чем-то большем. И он смотрел в мои глаза, ничего не предлагая и ничего не требуя, не предпринимая никаких действий в ожидании моей реакции…

– Ты странный, – сделала вывод я. Вспомнила поведение Дьяра и добавила: – Воины ведут себя по-другому.

– Как же ведут себя воины? – Снисходительная усмешка на красивом лице.

Пожав плечами, предельно честно отвечаю:

– Связывают, увозят, вызывают желание своим массажем для возбуждения, потом…

– Что «потом»? – в сдержанном голосе сдержанного воина прозвучал рык.

– Не знаю, мы до «потом» не дошли.

Я встала, размяла шею, подняла руки вверх, потянулась и чуть изогнулась, растягивая спину. Все-таки Дьяр меня конкретно к стенке приложил, и вроде на руки был удар, а мышцы, кажется, потянула и вот теперь невольно скривилась от ощущений.

– Болит? – неожиданно догадался воин.

– Ударили слишком сильно. – Я снова потянула руки вверх, медленно нагнулась вперед, – сразу не ощутила, злая сильно была, а теперь догоняет. Нестабильный атом, нужно будет в гелликсе полежать, кажись, что-то серьезное.

Выпрямилась, посмотрела на синеглазого – вот предгрозовая туча сейчас была бы на него очень похожа. Мужик сидел напряженный весь, полный ярости, мощи, гнева, едва сдерживающийся.

– Эй, – я подошла, скользнула ладонями по его лицу, – ты чего? Меня жалко стало?

Не ответил, но зубы сжал так, что сразу ясно – жалко.

– Да, было бы о чем переживать, не в первый же раз. – Я наклонилась, легонько поцеловала его и, выпрямившись, глядя в потемневшие глаза, уверенно добавила: – Я не знала, что встречу тебя в вашей битве тестостерона на звание самого крепкого трицепса. Правда, не знала, но очень рада, что встретила. И знаешь, ты останешься самым светлым воспоминанием об этой проклятой планете.

Воин осторожно протянул руку, но схватил неожиданно резко, жестко. Притянул к себе, сжал, обнимая талию. Забавно, он сидел, я стояла, а лица наши на одном уровне… и у меня от его взгляда дух захватывает, и руки сами тянутся к нему, чтобы, скользнув по предплечьям, замереть на плечах, с нарастающим восторгом ощущая его напряженные мышцы.

– Ты – очевидное-невероятное, – с восхищением протянул воин. – Появляешься, когда не ждал, исчезаешь, когда так нужна, и умудряешься скрыться там, где, казалось, для меня нет ничего неизвестного.