Безбашенный - Античная наркомафия 4

— Так — может быть, и вышло бы, — задумчиво проговорила Аглея, — Ну, не весь Пелопоннес, конечно, этого никто бы Спарте не позволил, но и половина его с половиной Крита — было бы очень даже неплохо!

— И постепенный выкуп государством земли у олигархов, пока не выкупит её всю? — предположила спартанка, для которой обезземеливание олигархов явно так и осталось идеей-фикс.

— Ну, зачем же всю? — ухмыльнулся я, — Сколько полагалось на семью спартиата по вашей давней традиции?

— Столько, сколько могли обработать пять или шесть семей илотов.

— Я бы оставил вашим олигархам по три или даже по четыре таких участка, да ещё и соединённых вместе, а не разбросанных.

— Это ещё зачем? Ты же сам говоришь, что не с них будет их основной доход.

— Ну, во-первых, чтоб они не чувствовали себя совсем уж обездоленными и придавленными по сравнению с предками. А во-вторых — чтоб было кому культуру землепользования совершенствовать. Её ведь, если до ума довести, так в несколько раз выше урожайность получить можно, чем у крестьян, да ещё и саму землю при этом не истощая. Но илот на своей земле разве станет этим заниматься? Ему и не до того, и знаний нужных у него нет. А вот владелец крупного хозяйства позволить это себе может.

— Да зачем это ему, когда он подати с илотов получать привык?

— Так ведь илотов же на его земле с каждым поколением всё меньше и меньше оставаться будет — то и дело кто-то, да выиграет состязания на пригодность в спартиаты. И вот тогда хозяину придётся убыль в илотах покупными рабами восполнять, а они ведь навыков илотских не имеют, и над ними надо сведущего в земледелии управляющего ставить. Вот тогда-то и повысится культура землепользовани, а с ней — и урожайность. Сперва только в его крупном хозяйстве, конечно, но ведь это увидят и позавидуют ему его соседи — государственные илоты. И кто-нибудь из них, глядишь, и рискнёт перенять полезный опыт, а у него уже начнут перенимать и другие.

— Ты думаешь, этим займутся все наши олигархи?

— Нет, я не настолько наивен. Но сколько их у вас? Сотня? И ведь наверняка не у всех их окажутся хорошие задатки торговца или хозяина большой промышленной мастерской. Пусть развитием землепользования займётся хотя бы каждый пятый — это будет два десятка таких хозяйств. Думаю, вполне достаточно.

— Ты это сейчас придумал или так уже где-то сделано? — поинтересовалась массилийка.

— Это придумано задолго до нас. Вы ведь видели уже наши здешние виллы? — как раз на днях мы и вернулись с ними из поездки на наши карфагенские "дачи", — Там мы не придумали почти ничего такого, чего не применялось бы уже раньше нас, — собственно, так ведь оно и есть, ведь единственное, что я там "изобрёл" — это вентилятор от ветряка, который ну никак к совершенствованию агротехнологий не отнесёшь — так, чисто бытовое удобство. Кое-что из заброшенного прежним владельцем реанимировал — это да, но это ведь именно, что восстановление прежних достижений, а вовсе не внедрение нового.

— Но у вас ведь там рядом нет крестьян, которые могли бы всё это перенять.

— Чего нет, того нет, — охотно признал я очевидное, — Ливийцы хозяйствовали настолько примитивно, что разорились и лишились земли задолго до нас. Но в Испании, куда мы собираемся внедрить все здешние приёмы, крестьян хватает, в том числе и соседствующих с нами. Там у нас, конечно, пока всё попроще и попримитивнее, но зато и соседи уже присматриваются, и некоторые тоже хотят попробовать, — я имел в виду Курия, уже попросившего меня поделиться с ним ожидавшимся урожаем бобовых для посева, — Да и у римлян тоже с крестьянскими наделами соседствуют виллы граждан побогаче — где-то с парой десятков рабов в среднем и с соответствующей площадью угодий. Там, правда, никто толком не следит за сохранением крестьянского землевладения, и из-за этого в конце концов те виллы разрастутся и вытеснят разорившихся крестьян, но это их проблемы, а мы у себя этого не допустим. Ну, будет, конечно, разоряться единичная бестолочь, которая всё равно разорилась бы при любых обстоятельствах, но это не в счёт — главное, чтоб основная масса оставалась крепкими хозяевами и перенимала у нас наши приёмы хозяйствования…

— В общем, ты хочешь законсервировать аграрную ситуацию, аналогичную ситуации царского и раннереспубликанского Рима, — констатировала Юлька, — Да ещё и качественно развивать её в этом состоянии.

— Ага, вроде того.

— Макс, это сложнее, чем тебе кажется, — вмешалась Наташка, — Нет, с самой консервацией системы землевладения я особых проблем не вижу — если задаться целью и последовательно её добиваться, то всё так и будет. Но вот с развитием…

— Ну, моё испанское трёхполье с "зелёным" паром из бобовых там кое-кто уже примеривается перенять, — возразил я, — Внедрим у себя систему посовершеннее — и её переймут. Ты, главное, схему наметь дельную, чтоб хорошо в Испании внедрялась.

— Макс, да равзве в схеме дело? Давно уже наметила, и на виллах наших её внедрить — дело техники, но вот как крестьянам её перенять?

— А в чём трудность, если будет кому показать им и объяснить тонкости?

— Да в размерах их наделов "всего навсего". Твоё кажущееся тебе продвинутым "зелёное" трёхполье — это примитив на безрыбье. Настоящий грамотный современный севооборот — это шестиполье, семиполье, а то и вовсе восьмиполье.

— Ого! Охренела, что ли? Куда столько?

— Ну так прикинь сам. Смысл ведь севооборота в чём? Прежде всего — чтобы восстановить плодородие почвы без внесения в неё минеральных удобрений, с которыми у нас, сам понимаешь, проблемы. Ты же, милитарист ты наш доморощеннвй, только о селитре небось и подумал, которую ещё и для пороха сэкономить хочешь…

— Ага, и на порох, и на кислоту для химии.

— Тут — согласна, твой "зелёный" пар из бобовых проблему азота решает…

— Ну, мы же ещё после сбора стручков ботву обратно в землю запахивать будем. А в ней же, считай, всё, что из почвы высасывается.

— По составу, но не по количеству. Сущий мизер ты с той ботвой в землю вернёшь. А раз вы там и подсечное земледелие уже запретили, то и с калием могут быть проблемы.

— Нет, зола будет. И от углежогов, и от сжигания древесной некондиции, и от тигельных печей.

— Ну и сколько её там будет на удобрения, той золы? Ты ведь говорил как-то, что она ещё и на селитру понадобится?

— Ага, на её переделку в нужную нам калийную. Она же исходно в тех пещерах, кажется, натриевая будет, так что переделывать надо.

— Если вообще не кальциевая, — уточнил Серёга, — Пещеры-то эти ведь, считай, известняк, а это — кальций.

— Тем более. Но раз проблему с азотными удобрениями нам решают бобовые, то селитра нужна только на порох и химию, а значит, её нужно гораздо меньше. Меньше и золы, соответственно, на её переделку уйлёт, больше на удобрения останется.

— Ну, допустим, — кивнула Наташка, — На наши виллы точно хватит, может быть, что-то и на крестьян останется. Но не уверена, что достаточно.

— У них и своя зола в их очагах образуется.

— Забуль о ней, Макс, её их женщины на стирку расходуют. Мыла-то ведь нет.

— Млять, надо и производством мыла ещё заморачиваться, — проворчал я.

— А ты как думал? Тут столько всего накручено, и одно за другое цепляется.

— Возле Оссонобы есть соляная шахта, — припомнил Серёга, — Раз есть каменная соль, то там же должна быть и калийная — тонкий слой сразу над пластом каменной. Так что если и не хватит золы — не проблема.

— Соли магния ещё нужны, — добавила наша главная ботаничка.

— Там же, — махнул рукой геолог, — Самый верхний слой, горький на вкус.

— Ну а с фосфором как?

— Труднее. Фосфаты — в Марокко, и их там до хрена, но у нас будут проблемы с логистикой. Проще, мне кажется, из костей и рыбьей чешуи их пережигать, это мы уже умеем — на ударный пистонный состав пережигали. Просто на удобрения их понадобится гораздо больше.

— Всё с вами ясно, — хмыкнула Наташка, — В общем, не только азотом, но и калием, и фосфором почву можно обогатить и так называемыми зелёными удобрениями — такими культурами, которые специально для этого и служат. А заодно рыхлят почву, подавляют сорняки и вредителей. Но они не все дают годный в пищу урожай как горох или конские бобы или хотя бы гречка — многие только под запашку и годятся. И вот как раз ради них и нужен многопольный севооборот, которого крестьянину на его маленьком наделе не осилить — это вам не пшеницу с ячменем и горохом чередовать. И сложно, и муторно, а главное — мала общая площадь пашни, и урожая основной культуры может не хватить. Поэтому простой крестьянин никогда и нигде не сможет получить такую же хорошую урожайность, как крупный латифундист или наш колхоз. Ему просто негде вести правильный многопольный севооборот.

— Так погоди, — спохватился я, — А те же голландцы и фрицы как выкручивались? Ведь не только ж помещики, но и бауэры как-то исхитрялись тот севооборот наладить.