Алексей Замковой - Благими намерениями

— Нет, Алексей, — покачал головой Костя, — не могу я в партизаны…

— Та и вы подумайте, — поддержал его Тарас, — может, схоронитесь где-то на хуторе…

— Ладно, — махнул я рукой, — в отряд к нам, как я понял, вы не пойдете?

Тарас и Костик почти синхронно кивнули.

— Тогда расскажите нам, что интересного вокруг есть? Где сколько немцев, полицаев, какие у них здесь предприятия есть поблизости?

Вот в этом они мне пошли навстречу с радостью. Костя, пристыженно было умолкнувший, воспрянул и с готовностью принялся пересказывать все окрестные слухи. Не отставал от него и Тарас, хоть и не веривший в нашу удачу, но тоже желающий хоть чем-то помочь. Оказалось, что взорванный мной мост все еще восстанавливают. Причем, судя по словам Тараса, работают там исключительно немцы — видимо, не надеясь на качество работы местных или военнопленных, это дело поручили немецким инженерным частям. Материалы для нового моста везут с ближайших лесопилок — об этом сказал уже Костя. С каких именно лесопилок, он точно не знал, но заметил, что последнюю неделю транспорт чуть ли не круглосуточно идет в сторону шоссе от лесопилки около Красноселья.

Что касается сил противника в этом районе, то о ситуации можно было судить только по косвенным намекам. Костя после начала войны практически не бывал нигде, кроме ближайших сел. Тарас, кроме тех же сел, был еще и в Гоще на заработках, но после того, как убили его сына, Коросятин почти не покидал. Если говорить в общих чертах, то немцы, как только оккупировали эту местность, поставили в каждом селе своего старосту и сформировали из местного отребья шуцполицию. И если староста был в каждом селе, то полицаи поначалу квартировали только в крупнейших селах, наведываясь в остальные, только когда того требовала служба. Сейчас же, после взрыва моста, шуцманы появились в каждом селе. В Коросятине, например, их было пятнадцать человек. Где стояли немцы, кроме Гощи, никто не знал. Не знаю, как кого, а меня это даже обрадовало — устраивать диверсии неподалеку от пусть тыловых, но все же регулярных частей вермахта или тем паче — охранных частей СС с нашими силами было бы самоубийством.

Еще одним моментом, который меня заинтересовал, был разговор между полицаями, подслушанный Тарасом. Этот разговор он услышал три дня назад, когда полицаи принялись в очередной раз реквизировать, а если попросту — отбирать у крестьян продовольствие для нужд немецкой армии. Так вот, Тарас краем уха услышал, как, идя по улице, один из полицаев жаловался другому, что до темноты они уже никак не успевают добраться до Антополя. По словам того полицая, если они вовремя не сдадут продовольствие, то какой-то комендант устроит им хорошую взбучку. Почему полицай так спешил именно туда? Я спросил у Яна, где находится Антополь, и тот ответил, что это небольшое село, расположенное на шоссе прямо посередине между Гошей и Ровно. Для себя я решил обязательно проверить этот Антополь. У меня возникли сильные подозрения, что именно там находится пункт, на который свозится награбленное со всех ближайших сел, а потом по шоссе отправляется в Ровно, откуда уже распределяется. Логично? Вроде бы да.

И напоследок, в качестве бонуса, мне удалось узнать, что западнее Коросятина находилось еще одно минное поле, поставленное Красной армией на перекрестке тракта Коросятин — Дроздово. Это могло помочь нам разрешить проблему со взрывчаткой, и я решил наведаться туда в первую очередь.

Был уже вечер, когда мы тепло распрощались с Костей и Тарасом. За время разговора вся напряженность, которая возникла после их отказа присоединиться к отряду, исчезла. Даже Тарас уже не пытался прожечь меня взглядом, а разговаривал как со старым знакомым. Ну что же, если не хотят воевать — не погонишь же их из-под палки. Они и так помогли, поведав много полезной информации и, сами не зная того, наметив мне фронт работ на ближайшее время. Мы договорились поддерживать связь и в дальнейшем — Тарас и Костя должны были держать ухо востро и передавать нам все слухи, которые могли бы нас заинтересовать, когда мы наведаемся. А мы пообещали мужикам предоставить убежище в нашем отряде, если такое потребуется в будущем. На этой ноте и расстались — Казик повел Тараса и Костю обратно к дороге, а мы стояли и смотрели им вслед.

Однако, когда я повернулся к Антону и Яну, заметил, что результаты переговоров понравились им гораздо меньше, чем мне. Ян стоял с понуро опущенной головой, а Антон, за все это время не сказавший ни слова, нервно сжимал и разжимал кулаки.

— Трусы! — вдруг прошипел он, а Ян, услышав это, еще сильнее вжал голову в плечи.

— Понимаешь, Антон, — я внимательно посмотрел ему в глаза, — они ведь правы. Нас всего пятеро. Вдобавок из этих пятерых двое — дети. Чтоб люди к нам потянулись, мы должны сначала показать, чего стоим. Они должны увидеть, что мы — это сила, к которой не страшно присоединиться. Не в трусости дело, а в том, что они просто не хотят погибать впустую.

Я замолчал, давая своим словам усвоиться в голове Антона и Яна. Увидев, что Антон собирается что-то сказать, я тут же продолжил:

— Спасибо, Ян. Хороших людей привел. — При этих словах Ян, не ожидавший похвалы, удивленно взглянул на меня и будто даже стал выше ростом. — Много интересного они рассказали. Вот увидите, когда провернем несколько дел, тогда люди сами пойдут к нам. Имя, мужики! Мы должны заработать себе имя!

Антон не был полностью со мной согласен, но понимал, что в моих словах что-то есть. Поэтому он промолчал и просто кивнул. Как раз появился Казик и доложил, что Тарас с Костей ушли в свое село. Я оглядел свой отряд.

— Ждем до ночи, а как стемнеет — проведаем-ка лесопилку у Красноселья.

Оставив позади служивший нам надежным укрытием лес, мы бодро бежали к Красноселью. Путь наш лежал параллельно небольшой грунтовке — мы двигались метров на двадцать слева от нее, а справа светились несколько огоньков в окнах Коросятина. Небо было затянуто облаками, и лишь редкий отблеск лунного света, пробивающийся сквозь бреши в них, освещал нам дорогу, а заодно — и нас самих, если где-то поблизости найдется наблюдатель. Так мы пробежали около пяти километров и вышли к тракту. Слева и справа от нас темнели в слабом ночном свете два хутора, находившиеся на расстоянии около километра друг от друга. На одном из них — том, который справа, — залаяла собака. Через минуту к ней присоединилась другая — с левого хутора. Мы замедлили шаг и до самого тракта шли низко пригнувшись. Дорога оказалась пуста. Насколько мы могли видеть — ни одного огонька или тени, свидетельствующих о чьем-то приближении. Ни одного звука, кроме заливистого собачьего лая с хуторов. Пять теней быстро перебежали через дорогу и вскоре скрылись в лесу, находившемся в полукилометре от нее.