Дмитрий Силлов - Закон «дегтярева»

Цепочка уже едва видимых следов повернула правее. Мы бежали по неширокой улице, мимо полуразрушенных старинных трехэтажных домов, похожих на могильные склепы, обветшавшие и местами осыпавшиеся от времени. Хотя бежали – громко сказано. Мы буквально продирались сквозь невидимый ментальный барьер, но продолжали двигаться вперед.

До тех пор, пока не увидели их…

Они стояли цепью впереди, воины в старинных черных доспехах, похожие на чугунные памятники, сошедшие с постаментов и взявшие в руки автоматы.

– Шайны называют их кешиктенами… – прохрипел Фыф. – Элитные воины… Уже здесь… Пятиглазый подчинил себе местных Властелинов Колец, и они пропустили кешиков, чтобы те остановили нас…

Он говорил что-то еще, но мое личное время уже начало замедляться, поэтому я не разобрал последних слов шама. Я просто видел, как кешиктены медленно и синхронно, словно роботы, поднимают автоматы. Им даже целиться особо не придется. Улица узкая, с одной стороны – дома, с другой– сквер с непролазной чащей плотоядных деревьев-мутантов. Так что никуда мы не денемся…

Но мы никуда и не собирались деваться.

Я помнил, что Фыф тоже умеет общаться ментально. Конечно, не на таком уровне, как этот Пятиглазый, но умеет… И сейчас, когда говорить слова было слишком долго, я просто мысленно послал Фыфу просьбу, особо ни на что не надеясь:

«Бей! Ударь их головой, как ты умеешь!!!»

Шам, лицо которого только что было искажено болью, вдруг словно дозу стимулятора получил – его тонкогубый рот расплылся в зловещей ухмылке. Он даже свой «Кедр» опустил, хотя огневая поддержка мне бы сейчас ой как пригодилась.

Но Фыф поддержал меня иначе.

Внезапно по строю кешиктенов словно хлестнули гигантской невидимой плетью. Черные воины вздрогнули, все как один. Трое или четверо – наверно, самые слабые на голову – уронили автоматы и, упав на колени, схватились за черные шлемы со стальными масками, словно через них могли сжать ладонями виски.

Остальных ментальный удар Фыфа лишь неслабо тряхнул, сбил прицел – и в результате дал мне несколько секунд. Пять, а может, семь. В замедленном времени мгновения растягиваются, как резиновые, и ты можешь стрелять, стрелять, стрелять по практически неподвижным черным фигурам, лишь мысленно ведя счет оставшимся патронам… и понимая, что мне все равно не успеть убить всех. Потому что даже растянувшиеся секунды не панацея в скоротечном бою.

Я отстреливал кешиктенов планомерно, без суеты, по старому снайперскому принципу: один выстрел – одним меньше, посылая пулю за пулей в черные головы, запакованные в толстые шлемы. Да только бронебойной пуле те шлемы – что картонные. Кешиктены падали один за другим, но их еще оставалось вполне достаточно, чтобы успеть сделать из меня решето. Вон трое крайних в этом ряду живых черных кеглей поднимают автоматы, и не успеваю я, не успеваю выбить их мозги наружу, потому что у меня на очереди еще пятеро, потому что перевести автомат правее – значит, потерять еще долю мгновения, за которую остальные очухаются и тоже начнут стрелять…

Но тут слева от меня замигали вспышки.

Конечно, пистолетные пули «Кедра» по сравнению с бронебойными СП-6 «Вала» – все равно что сушеные горошины по сравнению со свинцовой дробью. Но и горошиной можно засветить в глаз так, что зрение от боли отключится на некоторое время.

Вот и Фыф оказался молодцом. Вовремя, очень вовремя хлестнул он очередью по черным шлемам, заставив их отвлечься, двинуть стволами автоматов в свою сторону – и дать мне еще одну секунду. Одну-единственную. Достаточную для того, чтобы расправиться со всеми.

Они лежали на асфальте, так и не успевшие выстрелить ни разу. И я чувствовал, что вот-вот и сам рухну – одновременно сопротивляться ментальному давлению и растягивать время оказалось для моего организма непосильной задачей.

Для Фыфова – тоже. Маленький мутант, обняв свой «Кедр», скорчился на асфальте и дышал часто-часто, словно загнанная гончая. Правда, несмотря на это, смог выдавить из себя:

– А все-таки… мы их… сделали!

– Угу, – сказал я.

На большее сил не было.

Режим замедленного времени, помноженный на борьбу с гигантским комаром в башке, на выходе дали ватные конечности и слегка расплывчатое восприятие мира. То есть воин из меня теперь был никакущий. На ногах стоял – и то подвиг. Стоял и смотрел, как из вечернего сумрака величаво так выплывает хозяин моего комара. Тот, кто смог одним мысленным щелчком сжечь извилины био и крысособаки, которые повстречались на моем пути, а также, думаю, испепелить мозги десятков, а может, сотен тварей, которые на захотели ему подчиниться.

Он был большим, этот шам. Раза в три больше своих низкорослых собратьев, метра два ростом, и в плечах – немногим меньше. На его лысой башке горели красным огнем пять глаз – два на обычном месте, в человеческих глазницах, два над бровями, и один – во лбу. Эдакая пирамида из глаз, похожих на раскаленные угли.

«Неплохо для хомо, – прошелестело у меня в голове. – Для хомо и недоделанного уродца, который называет себя шамом. Но игры закончились».

Красные глаза синхронно моргнули – и вдруг начали стремительно увеличиваться в размерах, заполняя огненными сполохами весь мир, всего меня, сжигая изнутри, словно весь я превратился в сосуд из плоти, заполненный горящим напалмом. Мои пальцы непроизвольно разжались, автомат с лязгом упал под ноги…

«Прощайте, жалкие уродцы», – раздался смешок в моей пылающей голове…

И, как ни странно, это издевательское хихиканье придало мне сил.

Нет, бороться с этой тварью я не мог – глупо пытаться заткнуть извергающийся вулкан, тем более когда твои руки и ноги едва шевелятся. Но спастись от него – это необходимость. Хотя бы для того, чтобы однажды вернуться…

Из последних сил я рванул из ножен «Бритву» и нанес ею длинный удар, словно вспарывал сверху донизу огромную картину, растянутую от свинцовых туч до растрескавшегося асфальта под ногами.

И картина поддалась.

Послышался треск, лазурные молнии побежали по разошедшимся в стороны краям разреза. Пространство, рассеченное «Бритвой», дрожало и грозило схлопнуться обратно. Но молнии, то и дело пробегающие по краям разреза, держали его, словно электрические пальцы.

У меня не было времени смотреть, что же находится там, за краем междумирья. У меня было одно, может, два мгновения для того, чтобы уйти от ментального удара ужасающей силы, после которого мой мозг будет напоминать черную головешку. Поэтому все, что я смог сделать, это схватить Фыфа за воротник его куртки, швырнуть безвольное тело вперед и шагнуть следом, всерьез опасаясь упасть, так как я уже не видел, куда шагаю, – весь окружающий мир поглотил огонь, и не было от него спасения… кроме одного шага навстречу этому огню…