Еще один шанс: Еще один шанс. Дикая война. И один в тайге воин - Ерофей Трофимов
– Убью, пащенок! – вопил он, размахивая колом. – Зашибу, тварь!
Вскинув кол, он бросился на Мишку, норовя навернуть его по голове. Сбежав с крыльца, парень шагнул вперед и, выждав, когда дядька нанесет удар, шагнул в сторону, одновременно слегка разворачиваясь к нему лицом. В тот момент, когда кол просвистел мимо его многострадальной тушки, Мишка ударил. От всей души, так, как когда-то его учили. Жилистый кулак врезался Трифону в челюсть, и пьяницу просто подкинуло.
Выронив кол, тот рухнул на землю, моментально потеряв ориентацию в пространстве. Похоже, такого ответа он явно не ожидал и ни с чем подобным не сталкивался. Откинув кол ногой в сторону, Мишка ухватил дядьку за грудки и, вздернув на ноги, прорычал, тряся его, словно грязную тряпку:
– Еще раз посмеешь тронуть ее хоть пальцем, я тебе башку откручу. Понял меня, пьянь?
– Засужу, – прохрипел в ответ Трифон. – У мирового ответ держать будешь.
– Это что тут такое происходит? – послышался знакомый бас, и в калитку вошел урядник.
– Да вот, Николай Аристархович, – ответил Мишка, брезгливо отшвыривая жертву, – нажрался до свинского состояния и на маму Глашу с кулаками полез. Пришлось внушение провести. Кулаками.
– Давно пора, – скривился урядник, мрачно разглядывая притихшего Трифона. – Я тебе что говорил, Трифон? Давно в холодной не ночевал? Или решил, что если племяш болеет, так за бабу и заступиться некому?
– Болеет он, – заныл дядька. – Да он здоровее меня будет. Дерется так, что с одного удара и дух вон. Я, господин урядник, на него жалобу подавать буду, мировому.
– Ну-ну, подавай, – фыркнул урядник. – Посмотрю, что тебе судья скажет. Особливо ежели я на том суде буду. А я туда обязательно приду, – многообещающе закончил он. – Надоел ты мне, Трифон. Никак не уймешься. Одно беспокойство от тебя.
– Чего это беспокойство? – делано возмутился дядька.
– А того, что шебутной ты. И меры не знаешь. Все люди как люди, выпьют свою плепорцию, и домой, спать, к бабе под бок. А ты все норовишь бузу какую устроить. Вон, племянника до греха довел. А ему еще драться-то рановато будет. Не ровен час опять занеможет? Ох, упеку я тебя, Трифон! Как бог свят, упеку!
– Простите, господин урядник, Христа ради, – тут же заныл дядька. – Куражу излишек вышел. Душа праздника просила, вот и не сдержался.
– Последний раз, Трифон. Еще раз бузу учинишь, и считай, что уже пошел кандалами греметь, – вздохнул урядник и величественным жестом отмахнулся от него.
Сообразив, что гроза миновала, Трифон ужом выскользнул со двора, моментально растворившись в осенних сумерках.
– Пройдите в дом, Николай Аристархович, я самовар спроворю, горячего попьем, – предложил Мишка, проводив его взглядом.
– Чай – это хорошо. Да и поговорить мне с тобой надо, – важно кивнул урядник, поднимаясь на крыльцо.
* * *С хрустом откусывая от куска колотого сахара, размоченного в чашке с чаем, урядник прихлебывал круто заваренный напиток и задумчиво поглядывал на сидящего напротив парня. Допив очередную чашку, он аккуратно поставил ее на блюдце и, помолчав, негромко сказал:
– Не знаю, что с тобой сталось, но изменился ты, Мишка. Сильно. Раньше все больше молчал да слушал. И от людей подальше держался. Если не на охоте, то вечно в депо пропадал. И ведь не работал. Только сидел в сторонке да смотрел, как люди работают. Внимательно так смотрел.
– Интересно было, – осторожно кивнул Мишка.
– То понятно. Но вот говорить ты стал совсем не так. Даже дознатчик приметил. Словно ученый говоришь. Не грамотный, а ученый. Как будто где в городе учился.
– Вы это к чему, Николай Аристархович? – прямо спросил Мишка, подобравшись.
– Да вот смотрю на тебя и думаю: с виду вроде все тот же пацан, а в глаза глянешь, не пацан уже, а мужик взрослый. Умный, всякие виды видавший.
– Так смерть, она крепко ума прибавляет, – пожал парень плечами.
– Это да. Но старше не делает. Тут еще кое-какие мелочи мелькали. Ты вот крыльцо починил, сарай перекрыл, а тот Мишка к плотницкому делу особого рвения не имел. Так, по мелочи чего. А вот так, серьезно, и не пытался. Вот и думаю я, ты это или не ты? Честно скажи, Мишка.
– Ну и вопрос у вас, Николай Аристархович, – покачал парень головой. – Сами же говорите, что с виду все тот же Мишка. И как тогда может быть, чтобы тело одно, а дух другой? Вы честного ответа хотите? А мне вам и ответить нечего. Контузило меня крепко. Это вы и сами хорошо знаете. И то, что у меня до сих пор памяти нет, тоже. Да и доктор это завсегда подтвердить может. А что до умений ремесленных, так выходит, что я, на чужую работу глядя, учился. Так выходит.
– Возможно, – помолчав, кивнул урядник, расправляя усы. – А чего ты на Трифона кинулся? Раньше смотрел да помалкивал. А тут метелить кинулся так, словно родную мать защищал.
– Так мама Глаша мне матерью и стала. Не дала в сиротском приюте сгинуть. Вырастила, выкормила. Теперь мой черед заботу явить. А Трифон ежели не уймется, может по пьяному дело в луже утонуть. Бывает такое.
– Вот-вот, и сейчас ты не тот Мишка, – встрепенулся урядник. – Тот Мишка за то, чтобы людскую кровь пролить, и не помыслил бы. А ты говоришь так, словно уже и делал такое.
Мишка невольно вздрогнул. Не справившись с эмоциями, он в очередной раз умудрился выдать себя. И тут не отделаешься сказочкой про драку в тайге. Раз уж потерял память, так и нечего такие подробности про себя выдавать. Помолчав, он облокотился о стол и, уставившись взглядом в пустую чашку, еле слышно спросил:
– Николай Аристархович, чего вы опасаетесь? Неужто решили, что я для простых людей опасным стать могу? Спрашиваете, кто я? Так я теперь и сам не очень понимаю, кто я и чего умею. Одно только могу точно сказать. До тех пор, пока меня не трогают, я никого не трону.
– Тут вот еще что, – после долгого молчания произнес урядник, – Мишка раньше меня с людьми по следам беглых водил. Уж два года как лучший следопыт в округе. И тайгу знал так, что опытные мужики диву давались.
– Вот очухаюсь, сам в тайгу схожу, а там как бог даст. Если вспомню, как правильно по следу ходить, то милости прошу, а если нет, не обессудьте, – кивнул Мишка, решив играть роль до конца.
– Ну, даст бог, сложится, – кивнул урядник и, поднявшись, перекрестился с довольным видом, добавив: – А чай ты хорошо заваривать стал. Крепко. От души.
– Так хорошему человеку заваривал, – усмехнулся Мишка, понимая, что сейчас,
