За тысячи лет до армагеддона (СИ) - Сопов Валерий

Больше нет и Ленки, пусть и редкой стервы, зато обладательницы отпадной фигуры и роскошного бюста, временами скашивающей мою холостяцкую жизнь. Да что там Ленка. Вместе с самой планетой Земля исчезли, превратились в раскаленную плазму, почти десять миллиардов человек. В том числе и Африканские пигмеи, негриллы, средний рост мужчин у которых не дотягивал до ста пятидесяти сантиметров. Негриллов почему-то было особенно жалко.

А минутой назад возникло предположение, что я и в миссии отмщения толком не смогу поучаствовать. Что такие жалкие тридцать, от силы пятьдесят лет, отпущенные мне природой, на фоне десяти тысяч лет, которые надо пережить, чтобы встретится с ублюдками. Да за это время я толком ничем и не смогу ребятам помочь. А через пару веков и в их памяти останусь разве что смутной тенью.

Необходимо было убедится, работает ли аномальная энтропия по отношению ко мне. Причем не откладывая это в долгий ящик. Здесь и сейчас.

Я положил руке на алтарь и скомандовал Ахмету, который к этому времени погасил огонь в шевелюре и привел себя в некий относительный порядок: «Бей». Атлант отрицательно закивал головой, невербально заявляя: «Ищите другого дурака. С меня хватит». Своего Шамана попытался поддержать и Вождь, робким тоном предложивший: «Андрюха, а может ну его. Позже разберемся. Опять же, если я таки прав, можешь без руки остаться.

— Если ты прав, то мне рука больше не понадобиться. Так что, Ахмед, бери дубину и бей».

В тот момент, когда Атлант молодецки замахнулся дубиной, передо мной промелькнула вовсе не вся моя жизнь. А только отдельный эпизод, оставивший в душе отчетливый след.

Вот точно так же, но только много лет тому назад — или вперед — с безумными глазами и бледным видом, Вано, мой сосед по комнате, с которым мы, будучи студентами, на пару снимали жилье в частном секторе у безобидной старушки Екатерины Сергеевны, совершал похожий молодецкий замах.

Тогда хозяйка обратилась к нам с просьбой — зарезать курицу. На что Вано тут же дал понять, что ему не то что курицу, человека зарезать — раз плюнуть. После чего попросил меня придержать несчастную несушку, а сам взялся за топор. Мне удалось увернуться от топора только в последний момент, к счастью я обратил внимание на бледный вид и плотно закрытые глаза несостоятельного курореза. Наш джигит, будучи натурой излишне чувствительной, потерял сознание еще при замахе.

А вот курице не повезло. Ее разрубило пополам и птица теряя по пути внутренности и оставляя за собой кровавый след поковыляла куда-то вдаль. К этому моменту Екатерина Сергеевна, заслышав во дворе странные звуки решила выйти и поинтересоваться, что же случилось. Ее взору предстала ужасная картина. Бледный Вано, замертво валяющийся на траве и я с топором в руках и лужей крови вокруг. Не удивительно, что после этого мне пришлось вызывать скорую помощь сразу для двух клиентов, а потом еще и с ментами объясняться.

Глава седьмая. Орлуша, мать твою…

Глава седьмая. Орлуша, мать твою…

В которой главный герой сначала летает, вернее планирует, потом неудачно приземляется на пятую точку и проклинает всех и вся, в том числе и невиновных, а чуть позже смиряется со своей судьбой и знакомится с будущими соплеменниками, превращая церемонию взаимного представления в заурядный мордобой.

Так вот, вместо того, чтобы перед глазами промелькнула вся моя жизни, как приличествует всякому нормальному человеку в момент встречи в Костлявой, на худой конец самые достойные эпизоды их этой самой жизни, которыми я мог бы гордится, я припомнил эпизод с Вано. Возможно тот, кто отвечает за трансляцию событий в последние секунды жизни, не обнаружил в моей памяти ничего заслуживающего внимания. Вот и включил ролик, наиболее соответствующий моменту. А далее заработали условные рефлексы. И не надо рассказывать, апеллируя к Павлову с его опытами по слюновыделению у собак, что для выработки условного рефлекса необходимо многократное повторение. Все-таки я человек разумный, а не какая-то собака. Мне и одного раза с Вано оказалось достаточно для того, чтобы сообразить — не стоит совать руки под рубящие топоры и опускающиеся дубины, а так же другие колюще-режущие инструменты. Хотя, возможно, я и не прав по отношению к собакам. Будь на моем месте тот же соседский доберман, он вряд ли додумался бы до такого травмоопасного эксперимента. Тем более, наверняка, не стал бы настаивать на его проведении. Так что вопрос разумности стоит вынести за скобки.

Но возвращаясь к текущим событиям. Углядев стремительно опускающуюся на мою руку, лежащую на алтаре, огромную дубину, я естественно эту руку отдернул. Почти получилось. Правда не так хорошо как с топором. Самый кончик, миллиметров в пять, среднего пальца таки попал под удар и просто распылился на атомы. Причем непонятно как это могло случиться. Все-таки дубина имела цилиндрическую форму и по определению не могла обеспечить такой аккуратный срез. Больно жутко. Весь палец приобрел радикально синий цвет, а из открытой раны обильно закапала кровь. Стоило бы в этот момент подумать, что так на меня никаких подорожников не напасешься. Вот только мне было не до праздных размышлений. Тряся рукой, разбрызгивая вокруг красные кровавые капли, и подвывая от боли я шатаясь пошел в сторону выхода из пещеры. Остановился прямо в проеме. И хотя ранее я несколько уничижительно именовал это лазом, на самом деле проем представлял из себя полноценный, арочного типа вход, высота которого позволяла мне, с моими ста восьмьюдесятью сантиметрами роста, стоять на самом краю пещеры не наклоняясь. Сознание тут же услужливо подкинуло две несвоевременные мысли. Сначала о том, что надо бы на входе дверью озаботится, хотя бы шкурами завесить. Иначе зимой наверняка снегом задувать будет. Потом обратило внимание на открывающийся перед глазами прекрасный ландшафт: широкая, застывшая зеркальной гладью река, зеленое лесное море вдали на противоположном берегу, синева неба и желтый речной песок, густо утыканный острыми пиками гранитных обломков, считай прямо под ногами, метрах в тридцати ниже входа в пещеру. При том, что тридцать метров это все-таки высота десятиэтажки. Но все равно рядом, в доступности одного шага.

Вот именно этот шаг вперед я и совершил. Что стало тому причиной, ответить трудно. Наверное, переплелась в один донельзя запутанный клубок и боль в раздробленном пальце, и боль от осознания окончательной утраты всего того, что служило основой собственной жизни, и осмысление собственной никчемности, ущербности в сравнении со своими более удачливыми друзьями, и неспособность как-то повлиять на будущее.

Разбитый дубиной палец однозначно указывал на то, что бонус аномальной энтропии не для меня.

Хотя, задним числом анализируя случившееся, я остановился на том, что виной всему послужила настойка, которой нас накануне потчевал Ахмед. Думаю с грибочками он переборщил. А иммунитет ко всякой наркосодержащей дряни, в отличии от того же Жени, который баловался подобным пойлом уже не один десяток лет, я еще не выработал. Вот моя легкоранимая психика и устроила качели настроения. В диапазоне от: шапками вражин закидаем и ногами запинаем, до: все пропало, спасайся кто может. Итогом чего и стал мой шаг вперед, в пространство.

По идее на этом все должно было бы и закончится. Разве что я бы успел пожалеть, что падаю не с высоты крепости Массада, а это почитай 400 метров, так что время полета составит секунд десять, вполне можно себя неоднократно обозвать идиотом конченным, а всего-то две с половиной секунды. Все таки десять этажей и тридцать метров это не слишком много. За это время обозвать себя идиотом конченным можно в лучшем случае пару раз. В любом случае итогом послужило бы хорошо отбитая тушка с тщательно перемолотыми костями. Разве что в первом случае, который с Массадом, диаметр мокрого пятна вокруг тела был бы поболее.

Но это ежели отталкиваться от научно обоснованных представлений, в которых время свободного падения рассчитывается по формуле: t=sgrt(2h/g). И такие представления совершенно не включают в сферу своих аргументов ни птеродактилей, ни орлов. А именно такая тварь и разбила вдребезги всяческую научную аргументацию, предварительно издав клекот, напоминающим скрип ржавых кладбищенских ворот на забытом погосте, когда туда пытаются проникнуть копатели трупов по поручению доморощенного Франкинштейна. Твою дивизию. Надо все-таки запретить Ахмету класть в настойку эти синенькие склизкие грибочки. Иначе от подобных бредово романтичных ассоциаций избавиться не удастся. И непонятно, куда схожие мысли могут завести.