В клетке (СИ) - Лебедев Вадим

— Ударный отбив не всегда хорошо — продолжал Амрен — делай проходящий, скользи вдоль клинка врага, используй инерцию и скорость для получения преимущества.

Крематорий было не узнать. То, что раньше было максимально страшным и опасным для жизни работающих местом, постепенно превращалось в место, с тяжелой и неприятной работой, но достаточно хорошими условиями труда.

— Следи за темпом. Если достоверно прочитал намерения противника — делай в контртемп. Навязывай свои условия.

Было сложно. И опасно. Маор с Лобботом, как сговорились, периодически поставляли Волку новых подчинённых. Причём, чаще всего, это были люди совсем иного, нежели хотелось бы юноше, сорта. Впрочем, такое не приживались. Причём в прямом смысле этого слова. Поэтому население Крематория увеличилось всего на три человека за всё время «правления» здесь Волка.

— Быстрее, Волк. Столкновение — ремиз. Или рви дистанцию. Видишь? Я ломаю твой темп. Дашь навязать мне мой темп — отправишься на Тот берег.

Что печалило юношу, так это отсутствие встреч с Аммир. Та жила в усадьбе Гролага, покидала помещение редко, с Волком пересекалась и того реже. А юноше отчаянно хотелось большего.

— Ух. Вот сейчас хорошо было. Повторим?

Амрен же, после дела с Лендом, вызвался немного поднатаскать Волка во владении холодным оружием. И успехи, по внутренним ощущениям, были достаточно велики. Постигая эту науку, да и о своих проверенных приёмах не забывая, юноша воспитывал в себе человека и воина, готового к грядущим бедам. А в том, что они будут, Волк не сомневался. Не создан этот мир, да и этот лагерь тем более, для жизни без бед, проблем и испытаний.

XXII

Юнец был хорош. Такой прогресс за какой-то месяц. Да, подготовка у Волка изначально была вполне себе на уровне. Сразу пришло понимание, как именно кто-то в столь юном возрасте мог позволить себе не только три года выживать в бараках ещё худших, чем распределительные бараки новичков, но и войти в доверие местному авторитету. Причем не как абы кому, а как человеку, способному решать проблемы самого широкого спектра. Рецепт Волка был прост: выдающийся самоконтроль, безжалостность к самому себе и постоянное саморазвитие. Поэтому и до занятий с братом Меруды можно было утверждать — юнец хорош. Но и те тонкости, в которые посвящал юношу Амрен, схватывались практически моментально. Складывалось впечатление, что Волку было суждено стать кем-то вроде самого Амрена. Не обязательно членом Братства Меруды. Но воином, всю жизнь постигающим тайные смысли переплетений жизни и смерти.

Но, тренировки тренировками, а о деле забывать не следовало. Все люди Кремня, весь «домашний» персонал Торгвара и часть людей Стерня были проверены. И в сливе информации на сторону их можно было не подозревать. Однако ещё к одной части людей Стержня, да и к самому Стержню, было не подступиться. Обозначив данную проблему Торгвару, Амрен получил чёткие указания, по которым самого Стрежня проверять нет смысла, более того, его вполне можно посвятить в подробности дела и решить, таким образом, проблему наблюдения над оставшимися. Почему да как, уточнять было бесполезно. Тут либо бесконечная (и глупая) вера в преданность собственных людей, либо какие-то солидные рычаги влияния. Глупцом Торгвар точно не был. Поэтому, закончив тренировку с Волком, Амрен отправился к Стержню. За советом и помощью.

У Стержня, как и у Кремня, были отдельные «камеры»-квартиры в здании для особо ценных заключенных. Практически номера люкс тюремного вида. Не так круто, как дом Торгвара, но куда лучше, чем сравнительно скромные жилища простых мастеров или тех же смотрителей.

При приближении к жилищу правой руки Торгвара Амрен, скорее по привычке, чем от необходимости, проскользнул мимо охраны. Оставалось надеяться, что Стержень не будет сильно возмущаться по этому поводу.

Или будет. Едва попав в квартиру, Амрен понял, что Стержень здесь не один. А с дамой. И занимались они вовсе не обсуждением дел лагеря или беседами на сугубо философские темы. Нет, скорее речь шла о бурном, страстном и животном сексе. Мужчина собирался покинуть помещение как вдруг понял, что знает голос женщины. Это Аммир.

Вознамерившись убедиться в последнем, Амрен неслышно приблизился к воркующей парочке. Всё было верно. Аммир делила постель со Стержнем. Вот он, её защитник.

Собрав волю в кулак, мужчина осторожно вышел из квартиры, так и оставшись никем не замеченным.

XXIII

Мунин наслаждался этим вечером. Жизнь у него и Хугина действительно налаживалась. Не так много работы, куча свободного времени, относительная безопасность. Такая, какой даже в детстве, на улицах Райтуша, столицы Эльдфьётша, не было. Тогда они с братом выживали, перебиваясь случайными заработками и, если нужно было, воруя. Это было холодно, голодно и больно. Часто битые такими же, как они, беспризорниками, братья перемещались от района к району в поисках жилья, еды и заработка. Пока не наткнулись на старого пекаря, что вёл свои дела на одной из улочек на окраине города. Тот, сперва нагружая парней всякой мелочью, начал требовать от них частоты и опрятности и привлёк к своим делам. Братья старались на совесть и, так сложилось, что пекарь Неймин, дал им и дом, и образование, и профессию. И это были лучшие пять лет в жизни Мунина. Он, вместе с Хугином, постигал таинства пекарского и кондитерского ремёсел, выучился бегло читать и считать, даже начал строить планы на дальнейшую жизнь.

Но, прошлое настигло братьев, стоило тем лишь слегка расслабиться. Бандитский налёт, отчаянное сопротивление Неймина, Хугина и Мунина ни к чему не привело. Неймин погиб, братьев хорошенько избили и оставили умирать. Зато неосторожность нападавших спровоцировала пожар, что быстро перекинулся на соседние дома, уничтожив в итоге несколько жилых кварталов. Как близнецы спаслись, большая загадка и для них самих. Прибывшая на место стража во всех хитросплетениях дела, разбираться не стала, быстро повесив всё на вновь осиротевших братьев.

За убийство Неймина, за поджёг, повлекший за собой кучу смертей и уничтожение городского имущества, Мунина и Хугина приговорили к тридцати годам лагерного заключения. Может, к счастью, может нет, но попали они в итоге не в Дейзафьятшские каменоломни, а в Альегор.

Место, из которого нет смысла бежать, ведь по всему Фонтскому полуострову, за исключением широких и отлично охраняемых караванных путей, любого ждала лишь только смерть от магического эха давно минувших сражений. Монстры, аномалии, добытчики (которые, если от монстров и отличались, то только в худшую из сторон). С другой стороны, основной задачей лагеря, помимо содержания заключённых, являлась сохранение каналов связи с Фонтским Монастырём и десятком мелких поселений официально признанных «охотников за артефактами».

Поэтому особо «убийственных» день у заключённых не было. Ну, за исключением бедных чернорабочих, да ещё более бедных жителей Крематория. Хотя у последних, вроде бы, дела активно налаживались. По словам Хугина и вовсе, Волк там каждому по отдельной комнате, нормальным бытом и канализации организовать собирался. И определённых успехов на этом поприще даже достиг. Да и заваленные раньше трупами и от того вечно воняющие ямы сейчас превращались в хорошо работающий конвейер по приёму и доставке до крематория новых тел.

Сами же братья, к счастью, сходу попали в подмастерья пекарей, жизнь с которыми была не то, чтобы лёгкой и безопасной, но приемлемой. А теперь и вовсе, стала относительно неплохой. Жаль только, что до конца срока целых двадцать два года. Ибо братья точно знали, кого будут искать, когда выйдут из лагеря. Если выйдут.

Мысли Мунина были прерваны появившимся Амреном. Их недавний знакомый, а по совместительству матёрый убийца выглядел так, как будто прямо сейчас отправлялся приносит в жертву во имя своей кровавой богини сотню другую ни в чём не повинных людей. Или котят, ибо сотни ни в чём не повинных людей в лагере точно не было, а вот мурчащих истребителей крыс ценили и уважали.