Настя 2 (СИ) - Журин В. А.

Подошедшая официантка, ловко остановившись возле их столика, начала сгружать с расписанного причудливыми завитушками разноса, заказ Тада не забыв по окончании кокетливо поправить белый фартучек перед лицом телохранителя начальника безопасности стаба. Три литровые бутылки запотевшей водки, закуски, нарезки на разный лад, при этом, женщина, не переставала мило улыбалась восседавшему горой среди молодежи телохранителю начальника безопасности стаба.

Руса, неспешно зайдя в бордель, окинул оценивающим взглядом стойку с мило улыбающейся ему мамочкой, Полиной.

— Какими судьбами к нам? Уж кто-кто, а ты гость редкий в нашем заведении.

Проворковала женщина, продолжая приветливо улыбаться гостю, демонстрируя ровные, белоснежные зубки и милые ямочки на щечках.

— Рад бы чаще, да все некогда, служба. Хоть сегодня в волю оторваться. Слышала, наверное, босс мой, прошляпил под носом у себя подстилку муровскую, Настьку Суку. Так что пока его Дед дрючит во все дыры у меня выходной появился. Как говорится гулять так гулять. Душа горит и праздника просит, аж через край.

Говорил Руса, кривя перед Полиной довольное от мук выбора лицо, разглядывая построившихся перед ним практически голых проституток, прикрытых лишь маленькими, замысловатыми тряпичными лоскутами, которые язык не повернется назвать одеждой. Затем, явно решившись, он махнул рукой и указал сразу на троих.

— Давай вот этих троих красоток, на всю ночь. И что бы мне не суетиться, отрываться буду у себя.

Полина, довольно хмыкнув, проговорила

— С собой дороже будет.

Снова махнув рукой, мужчина ответил.

— Один раз живем.

После чего из привычного всем местным, тряпочного мешочка кошелька, перед мамочкой высыпал на стойку горку гороха.

В половине двенадцатого ночи в караульное помещение тюрьмы стаба, ввалился пьяный в хлам Руса в сопровождении троих проституток, которые были едва трезвее своего клиента, но умудрялись при этом шуметь и горланить на все помещение, обсуждая между собой непростые взаимоотношения в их трудовом коллективе в публичном доме.

— Здорово бойцы. У вас наручники есть?

Спросил он у двоих ошарашенных караульных, уставившихся не столько на него, сколько на доступных при наличии гороха женщин. Наконец, старший караула, боец по имени Слон, опасливо озираясь на вход, ответил.

— Слышь Руса, если сюда кто из начальства нагрянет, то нам всем не до наручников будет. Сами в камеры угодим.

Пьяно раскачиваясь на ногах, телохранитель начальника безопасности стаба, притянув к себе одну из девиц, вложил ей в руку горошину. После чего, указал ей на пол перед ним. Проститутка, ловко, неуловимым движением фокусника, спрятала доп. плату и рухнула на колени перед мужчиной, сноровисто расстёгивая у него ширинку. Наконец, выудив наружу мужское достоинство Руса она, под улюлюканье своих коллег по цеху принялась делать минет, глубоко, на показ заглатывая член до раздувающегося горла. Караульные, опешив от происходящего даже перестали возмущаться.

— Не робей народ, вон, подруги простаивают. Присоединяйтесь пока дядя Руса добрый. А насчет начальства так им не до проверок нынче там такое сейчас творится.

Ошарашенные предложением бойцы только и смогли выдавить из себя.

— Так у нас бабла то нету.

— Что с вас взять, детвора, угощаю.

Проговорил довольный Руса, закатывая глаза на показ от трудов стоящей на коленях перед ним девицы, заглатывающей его достоинство и перегораживая своей мощной фигурой, стоящий на столе монитор с изображением камер слежения за территорией тюрьмы.

Виктория, прижавшись к Седому, выглядывая из-за его плеча, разглядывала лежащую на подстеленной камуфляжной куртке, Настю. Почему она еще жива-задавала женщина раз за разом себе вопрос, так не может быть это вопреки любой логики и науки. У этой переломанной дамы полно крови в брюшине от разорванных внутренних органов с этим не живут. Нет, она конечно понимает, что это не в старом мире. Там эту даму и до камеры бы в таком состоянии не донесли. Работая в местной больнице, она насмотрелась многого, рваных, стреляных, растерзанных, но там везде был шанс, потому как без шанса до больницы никого не доносили. А здесь случай без вариантов. Но вот, в очередной момент, перебинтованная с ног до головы тушка человека, чуть дернувшись от боли, делает легкий вдох. Вздрогнувший Седой, уловивший легкий шум за дверьми камеры отвлек ее от наблюдения за Настей.

— В натуре, походу братва по наши души чешут. Вот только ломятся как стадо баранов, топают и гомонят не по теме, фраера.

Прохрипел он в тишине камеры. А дальше, началось то, что до зубовного скрежета раздражало Викторию это как она окрестила сие действие, переглядки. Эти быстрые, молчаливые взгляды друг на друга за которыми следуют действия, которых ты не понимаешь. Как же это раздражает, указывая на то, что ты среди них, но не с ними. Седой, зараза такая, ну дай срок, выберемся отсюда ну или если выберемся.

Тем временем, Чех с Галой, подхватив с пола Настю быстро переложили ее к стене и рассредоточившись по разным сторонам от входной двери, замерли без движения. Седой, грубо сдвинув от себя в сторону Викторию, состроив презрительную гримасу на лице, посверкивая фиксами в слабом тюремном свете, вольготно расселся напротив входа в камеру. Дверь со скрежетом распахнулась и в полумрак арестантского помещения вбежали пьяные рейдеры, бравурно и пафосно выкрикивая.

— Что твари не ждали?

На что смотрящий на них с презрением Седой, криво ухмыляясь, прохрипел.

— Да нет, в натуре, ждали.

А дальше, Виктория, зажмурив один глаз от ужаса смотрела как закружилась круговерть драки насмерть. Это не показная удаль не желание, доминировать на показ окружающим и даже не стремление выиграть. Здесь засчитывается только победа, победа любой ценой. Вот кто-то из вбежавших в полумрак камеры, завыл на высокой ноте, закрыв лицо рукой где из пустых глазниц полилась темная кровь. А хруст сворачиваемых позвонков прошелся тупым тесаком по нутру замершей в углу женщины. Чех, увернувшись от ножа нападавшего на него, перехватив того под подбородок, словно бездушную куклу со всего маха приложил противника головой о стену. После чего, тот сполз по ней, марая ее вперемешку алой кровью и светлыми мозгами. Грязно, подло, по-звериному в пол минуты времени и растерзанные молодые мужчины, валяются на окровавленном полу камеры, а в помещение, держа всех на прицеле автомата, мягко по кошачьи, входит Тада. Окинув взглядом перебитых молодых рейдеров, изломанными куклами лежащих на холодном полу он хмыкнув спросил.

— Все целы?

— Ну типа того.

Просипел Седой.

— Тогда на выход и побыстрей.

Едва трясущаяся от пережитого Виктория, переступила высокий порог тюремной камеры как чуть не споткнулась о лежащие на полу в коридоре трупы, прикрыв глаза и задавив в себе визг она стараясь держаться поближе к Седому, высоко поднимая ноги рванула вперед, стремясь побыстрее миновать изломанные тела. Заметивший ее реакцию на убитых, Тада, хмыкнув прокомментировал.

— Скучно было ждать вот и поспособствовал.

Спешно миновав сырое нутро подземного хода, беглецы оказались в небольшой ложбинке, где, расположившись на траве их ждал Комиссар с большим баулом да перепуганная Татьяна, одетая в неподходящий для кластеров деловой костюм и беспокойно крутящая головой по сторонам.

— Здравствуйте товарищи.

Негромко проговорил безопасник, вставая в полный рост.

— Рад что удалось вызволить вас.

Затем, окинув взглядом голого Чеха, мужчина указал на баул.

— Здесь одежда для вашего бойца и небольшой продовольственный припас для вас. Сразу предупрежу, оружие до нашего с Тадом отхода не заряжать. А то натворите с горяча.

Окинув наметанным взглядом принесенное для них оружие, Седой хмыкнув, произнес.

— Ну да, в натуре с тремя калашами мы много навоем.