Настя 2 (СИ) - Журин В. А.

Бледная как мел и испуганная до икоты, Виктория, зажавшись в сырой угол тюремной камеры, украдкой выглядывала через плечо Седого на голого Чеха. Разъярённым зверем мечущегося по камере и время от времени перепрыгивающего через вытянутые ножищи, расположившейся на полу Галы. Наконец, шмыгнув носом, она насмелившись спросила на ухо у Седого.

— За что нас арестовали, а?

Но тот, лишь злобно скривился в ответ. Сейчас он был вовсе не похож на того стесняющегося и робеющего при ней мужчину, заглядывающего с надеждой в глаза и приминающегося от неловкости с ноги на ногу, сейчас он походил на матерого хищника, знающего что угодил в западню и старательно ищущего выход из этой ловушки. Страх, мурашками пробежал по замерзшей спине женщины, создавая ощущение вздыбленной шерсти и она, прижав руки к груди вжалась сильнее в угол. Раздавшиеся глухие шаги по тюремному коридору, а затем стук запоров на двери камеры, отвлекли ее от осознания действительности. В распахнувшуюся дверь, сперва вошли трое бойцов, беря всех на прицел автоматов, а затем, еще двое втащили перебинтованное тело, которое бесцеремонно бросили на пол. Пока Виктория хлопала длиннющими ресницами, пытаясь сообразить кто это. Гала, подскочив на ноги, содрала с себя камуфляжную куртку и расстелив ту на полу, аккуратно перетащила на нее нового сокамерника. Подскочивший к перебинтованной с ног до головы Насте, Чех. Утробно зарычав в голос, заорал на всю камеру.

— Твари, всех перережу. Никого не забуду, жизнь положу, но каждый голова отрежу. Собаки, все собаки. Никого не прощу про всех узнаю. Кто в другой место сбежит жить все одно найду.

Ревел разъяренным зверем, голый мужчина.

Меж тем, Седой с Галой расположившись по бокам от переломанного тела Насти, позвали ошарашенную Викторию.

— Посмотри, что с матерью?

Выбравшись на просьбу из своего угла, женщина, неосознанно ступая на цыпочках, подошла к лежащей на куртке Суке. Начав осмотр, она явственно почувствовала, что в этом куске мяса, практически нет жизни. Собравшись, она, подняв голову и твердо посмотрев в глаза Седому, огласила свой вердикт.

— Она до утра не доживет. Вообще непонятно почему она еще жива. У нее помимо переломов всего, разрывы внутренних органов.

И на напряженные взгляды своих сокамерников, тяжело вдохнув, проговорила.

— Без шансов.

Гала, недовольно зыркнула на нее своим мертвячьим взглядом, словно это она виновата, что этой женщине жить осталось всего ничего, после приподняла голову Насти и попыталась что-то засунуть ей в рот, проговорив негромко своим противным свистящим голосом.

— Ну это мы еще посмотрим кто кого переживет.

От ее попытки что-то просунуть в рот, лежащей мертвым кулем на полу Насте, та засипела. После чего, квазуха, громко просипела на всю камеру.

— Детки, вода нужна, а то не протолкну.

Все присутствующие уставились на раскрытую ладонь Галы. На ней лежала белая жемчужина, поблескивая в слабом свете камерного фонаря, вмонтированного в бетон над входной дверью. Виктория, смотрела на это диво Улья на огромной ладони квазухи с расширенными глазами. Она до этого видела жемчуг, трижды, один раз даже большую красную. Но это, это легенда. Меж тем, голый Чех не раздумывая подскочил к лежащей на полу Насте и буркнув со своим акцентом…

— Сейчас сделаю.

Вцепился себе в руку зубами, раздирая плоть по живому. Седой, осторожно приподняв голову женщины придерживал ту, Гала, своим когтем пропихивала жемчужину в глотку Насте, а голый Чех, стоя на четвереньках, заливал ей в рот свою кровь, стекающую алой струйкой по волосатой руке. Когда все было законченно, Гала, оторвав добротную полосу от своей нательной рубахи, перебинтовала рану, плотно перетянув прокушенную руку Чеха.

— Валить надо отсюда. В натуре, мы куму точно живыми не нужны. Утром за язык потянут и запоем соловьями. Значит до утра нет смысла с нами возиться. Кумекаю за тему что к полночи нас жмурить придут. Жмет в натуре время как ботинки пальцы натирая.

Высказал в слух свои размышления Седой, посверкивая своими фиксами в слабом свете камерной лампы.

— Так значит правду толпа кричала про муров.

Обреченно проговорила Виктория из своего угла. Мужчина, тяжело вздохнув, обнял продрогшую женщину и прижав к себе, виновато просипел.

— Душа моя, в тех криках правды на грошик медный если уж покопаться в нашем дерьме ручонками голыми так с головой золотом засыпит.

Затем, глубоко вдохнув аромат волос, прижавшейся к нему женщины, добавил.

— В натуре лада моя, полный фаршмак.

Глава 6

Комиссар как всегда гладко выбритый, заложив руки за спину, придерживал большими пальцами, широкий армейский ремень плотно обтягивающий фигуру мужчины, стоя на вытяжку перед главой стаба Дедом, выслушивал от того полный разнос по поводу своей деятельности на посту главы безопасности поселения.

— Что, заигрался? Начал думать, что самый умный и хитрожопый можешь всех вокруг пальца обвести. А другие щи лаптем могут только хлебать. Нас всех с твоей девкой, ушибленной на голову подвели под монастырь как, слепых котят в ведро с водой покидали осталось только пузыри пускать да мяукать жалобливо. Сейчас потяни от нее ниточку и все, не усидим задницей на креслах мягких. Да оно и насрать на это, тут другая загвоздка. Пролюбим стаб, так Пророк не то что прибьет, проклянет, вот тогда и выть будем, милостью смерть выпрашивая. У тебя тяму умного не хватило не держать ее в стабе или народ прибывший просеивать на мелко. Теперь и вариантов то всего два, но с какими продолжениями, мать твою ети через коромысло.

Наконец, Дед, явно выговорившись, сдвинув кустистые брови почти вместе, вперил свой колючий взгляд в лицо безопасника. Затем, видя, что тот не отводит глаз от его пронизывающего взгляда, недовольно, по-стариковски засопев, продолжил говорить, сменив тон.

— Вот что значится я думаю тебе надо сделать, милок. Во-первых, это девку свою с ее гавриками освободить. Организуй ей побег из застенков наших, если сможешь. Ну а если ни как, так сразу делай вариант номер два. И смотри тогда, что бы все наглухо получилось без подобных выкрутасов. Туда до общей кучи приплюсуй и врачиху нашу стабовскую и эту, как ее, Таньку добавь. Что заморгал глазьями, самому сожалетельно, диво красивая баба да ладная вся, но дело то, важнее будет чем плотские помыслы. Опосля сразу бегом на кластеры к мужу ейному. Там с Гномом сговоритесь и Академика тоже упокоите. А то, он по возращению, как узнает, что тут надеялось, такую бузу поднимет что мало всем не покажется. А если сбежит из стаба, то вообще пиши пропало, житья от него не будет всю округу тварями затерзает. Ступай Комиссар и помни, не за живот чей среди нас, речь идет, а за великий храм и веру нашу духовную.

Бар, после сегодняшнего происшествия уже прибрали, расставили столы, замыли кровь все как всегда, только музыканты не играют на небольшой сцене с краю зала, да нигде не видно хозяйки, Татьяны. Ну оно и понятно нечего ей здесь пока делать от греха подальше, женщина она не глупая. Тада, войдя в помещение, сразу пробежал внимательным взглядом по компаниям, сидящими за столиками, выискивая подходящую. Наконец, заприметив то что нужно он, захватив с собой по пути припасенный из подсобки стул, без разрешения подсел к намеченной группе, явных новичков в мире Улья. Недавно сбившихся в рейдерскую группу.

— Здорово бродяги.

Проговорил он, поднимая могучую руку в верх и звонко щелкая пальцами, подзывая к столику официантку и делая заказ. Молодежь его сразу узнала и напряженно косясь, начала неуверенно здороваться.

— И тебе здорово.

Посыпались настороженные приветствия с разных концов стола.

— Вижу вы уже в курсе что произошло сегодня. Теряет хватку Комиссар. Просмотрел такую тварь под боком. И ведь знаете мужики что самое обидное? Они нашего брата на ливер резали да внешникам через муров продавали, а потом на эти деньги веселились всласть, жрали и пили в три горла, чурка их, так тот вообще из борделя не вылазил, по три девки сразу брал на всю ночь. Насколько я по секрету проведал у своего патрона они даже жемчуг умудрялись втихушку покупать. Все на крови вашей, рейдерской. А теперь что, за все совершенное просто удавят их завтра и все. Где справедливость я вас бродяги спрашиваю?