Михаил Белозеров - Гибель Марса

  Еще полчаса ушло на обсуждение иллюстрация для северного, южного, западного и восточного столичных таблойдой, а также для десятка таблойдов, которые распространялись в пригородах и в русскоязычных районах Берлина, Праги, Нью-Йорка, Парижа и еще в сотне других близлежащих городов. Огромный стол Юры Дронского завалили фотографиями.

  -- Я бы перенесла материал о шитиках на третью страницу, -- робко предложила Маша Ржевская, пишущая на темы о природе. В редакции ее звали "природником".

  Юра задумчиво пожевал остатки ручки.

  -- В одной из школ Марьинки произошла драка. Погиб мальчик, -- постным голосом сообщил Спартесный, который вел криминальные темы.

  -- Сколько мальчику лет? - спросил Юра, переводя на него взгляд.

  -- Будет известно часа через два.

  -- Тогда тема каникул и смерти мальчика плохо ложатся на вторую страницу. Надо их развести.

  -- Сделаем, шеф.

  -- Не забудьте, нужна редакционная заметка о вреде порталов, но не в лоб, а только слухи и намеки, с перспективой дальнейшей раскрутки. Незачем раньше времени ссориться с корпорациями, но и правительство явно хвалить нельзя. Все-таки мы независимая газета. Хорошо бы мнение какого-нибудь известного ученого.

  -- Осветить парочку исковых процессов, шеф?

  -- Да, было бы неплохо.

  -- Все сделаем!

  -- А что у нас с рекламой? Учтите, что шестьдесят процентов дохода газета получает от рекламы.

  Похоже, он вещал прописные истины, потому что лицо у Маши Ржевской сделалось скучным. Она еще не стала тертым калачом и не привыкла к журналистскому лицемерию. Я бы к ней подкатил, но она была слишком молода - только-только с университетской скамьи, а у меня к этому времени появились принципы не связываться с малолетками. Меня пугала ее жизнерадостность и вечный смех. В общем, я валял дурака. Надо было давно ее погасить.

  -- Полный объем будет к вечеру.

  -- Зарезервируйте место. Да, экономический обзор готов?

  -- ... По внегалактической деятельности... -- уточнил финансовый редактор, -- редактируется...

  -- В три часа мне на стол!

  К этому времени на стол Юры Дронского ляжет полный макет, и Юра утвердит его. Окончательно он подпишет каждый номер по электронке в двадцать три пятьдесят, лежа у себя в постели.

  -- А что у нас с криминальным разделом?

  -- Бенуа Сегюр дает интервью, а Батых Кинжев подготавливает статью о репатриантах.

  -- Отлично! Ну а со скачками, погодой и спортом как всегда в рабочем порядке разберутся ведущие.

  Я же с интересом наблюдал за клубящимися облачками над Доломитовыми горами. Вначале они были, как легкий мазок белил на голубом небосклоне. Через пару минут, когда я отвлекся и снова взглянул, облака превратились в рыжие тучи, которые занимали всю нижнюю часть пространства окон в кабинете Юры Дронского. И если бы я подошел ближе, то наверняка увидел бы, что тучи клубятся по всему горизонту. Это, конечно, не Юпитер, где бури бушуют по триста лет. Это Марс. Тем не менее, бури тоже приличные. Но почему-то я не придал происходящему большого значения.

  Наконец редакторы и журналисты оставили нас одних, Юра сказал:

  -- Привет! Что-то я давно тебя не видел.

  -- Летал на север, -- сказал я, пытливо вглядываясь в его лицо.

  Но либо Юра ничего не знал, либо у него была железная выдержка.

  -- Эта твоя статья... -- сказал он, упреждая мой вопрос, иначе бы он не был Юрой Дронским.

  -- ...Да, -- быстро сказал я. - Хорошая статья. Свежий материал. И насчет рейтинга можешь не беспокоиться.

  Черт! Я поймал себя на том, что унижаюсь. Значит, ситуация совсем гнилая.

  Юра незаметно поморщился.

  Неужели они зажрались здесь в своей "Москва-хроникал"? удивился я.

  -- Дело не в этом, -- безапелляционно заявил Юра, -- дело в том, что информация устарела.

  -- Устарела?!

  Или я ничего не понимал, или Дронский был настолько умен, что не поддавался анализу.

  -- Эта информация проскочила год назад.

  -- Прости, я ничего не знал.

  -- Ты не понял. По просьбе правительственных кругов публикация была задержана.

  Меня прошиб холодный пот. Никогда не попадал в такие положения. Я-то, казалось, собаку съел в журналистике.

  Нет, вру! Такие ситуации были издержками нашей профессии. Я просто пытался их избегать.

  -- А что, у тебя есть фотографии? - осведомился я, не собираясь раскрывать ему все карты с бабоном.

  -- Нет, у меня нет фотографий, -- твердо ответил Юра Дронский.

  -- У тебя есть живые свидетели?

  Я намекал на Луку Федотова. Вдруг Юра каким-то образом с ним связан?

  -- Нет у меня нет пока еще живых свидетелей.

  -- У тебя есть Кагалма?

  -- Нет, у меня есть Тога-Тога.

  -- А! - обрадовался я. - Это на юге у негров. Это несерьезно -- одни слухи.

  Я знал, что говорю, потому что, действительно, примерно год назад в нашей редакции начались разговоры на эту тему. И Тога-Тога в них тоже проскакивала.

  -- Что не меняет сути дела, -- сказал Юра Дронский и снова замолчал.

  У него было такое выражение на лице, словно он в уме писал доклад.

  -- Черт! Так что тебе надо?! Год прошел. Свяжись со своим боссом, Пекой Дементьевым. Чего тебя учить!

  -- Это исключено. На следующий день он меня выгонит. Я самостоятелен в принятии решений.

  -- Тогда ты, может быть, ждешь, когда меня убьют?

  Рыжие тучи уже накрыли пустыню между Доломитовыми горами и городом, доползли до Сити-центра -- рубиновая игла была скрыта до половины, и коснулись цента Столицы. Главки Кремля потускнели. А в верхней части окон виднелась лишь узкая полоска голубого неба. Тучи были какими-то странными - пузырчатыми и очень подвижными, словно город находился на дне глубокого морского залива, а сверху кипел прибой, и рыже-черными, словно дело происходило ночью. Таких туч над Столицей мира мне видеть не доводилось. Однако меня почему-то совершенно не смутил тот факт, что они застилают все небо.

  -- Нет, я не жду, когда тебя убьют.

  -- Учти, нас было трое. Всех сразу трудно убить.

  -- Это неважно, -- сказал он, терпеливо вздохнув.

  -- Тогда, что важно?

  -- Это просто закрытая тема.

  -- Такая же, как и цекулы? - спросил я.

  -- Цекулы - это миф! - заявил он.

  -- А гесион? - с издевкой спросил я.

  -- Гесион тоже! - не моргнул он глазом.

  -- Тогда мой материал с удовольствием напечатают другие.

  -- Не напечатают, -- покачал головой Юра Дронский.

  И в его голосе я услышал нечто, что заставило поверить. Наступила пауза. Мне нечего было больше сказать - настолько я был ошарашен, если не сказать, подавлен.

  -- Извини... -- сказал Юра Дронский, взглянув на часы. - Совершенно нет времени... Спешу на ленч... И опоздать нельзя, потому что ленч дает городское правительство.

  Юра Дронский обитал в иных сферах, недоступных для обыкновенного журналиста. Это была не матушка-Земля, это был Марс со своим снобизмом и классами. Юра хорошо подготовился к разговору и ловко обвел меня вокруг пальца. Очередная неудача. Сколько их было? Я до сих пор так и не привык к ним -- что на Земле, что на Марсе.

  В кабинете автоматически включилось освещение, словно наступил вечер. Юра Дронский с удивлением посмотрел в окно. Вот-вот должен был пойти ливень.

  И вдруг я понял, что Юра Дронский что-то знает. Тайна была столь значительной, что он не смел даже намекнуть неосторожным движением головы. Черт! подумал я, или я старею или становлюсь умным. Вот что значило выхватывать информацию из воздуха. Как я когда-то завидовал Луке! Он владел этим приемом в совершенстве. Я же только учился, но уже знал, что мне надо делать.

  В этот момент над городом словно вспыхнуло солнце. Свет был настолько ярким, что пробил рыже-черные тучи и осветил все закоулки города. В мгновение ока он заполнил небо, -- а потом сквозь тучи на Столицу пролился огненный дождь. Вначале это были просто огромные искры. В море всполохов я разглядел горящие обломки, которые крутились, вертелись и падали долго -- словно в замедленной съемке. Из этих обломков тоже сыпались искры и било пламя, и самое страшное заключалось в том, что обломки опускались на город. Совсем близко за окнами промелькнул огненный вихрь, потом донесся грохот. Нет - не грохот и не гром, а то, чего не было в моем лексиконе -- с точечной ноты до размеров вселенной! Рамы прогнулись! Стекла треснули! "Бух-х-х!!!" Поток воздуха едва не вынес меня наружу.

  Я успел подумать, что надо бежать. И первым моим движением было спасти своего друга - Росса. Я схватил его за ошейник и дернул дверь, но открыть не успел. Пол качнулся. От страшного удара дверь слетела с петель, потолок треснул, и произошло нечто невообразимое. Это было похоже на взрыв или настолько быструю смену событий, скоротечность которых сознание не уловило, только запечатлело, что ни окон, ни стола, за которым сидел Юра Дронский, ни самого Юры Дронского не было. Не было ни стен, ни пола, потому что я висел над бездной, и помню, что совершенно не испугался, словно не я, а кто-то другой должен был упасть с высоты двадцать пятого этажа. В воздухе летала горящая бумага и проносилось множество вещей: разнокалиберные обломки, мебель, офисная техника и, кажется, даже люди или то, что от них осталось, стекла, куски рам, двери и еще что-то. Но я не слышал ни звука. Меня мучила одна единственная мысль - теперь я не узнаю того, что знал Юра Дронский и вообще всего того, что произойдет дальше в мире. Эта идиотская мысль застряла в моей башке, как гвоздь, и мешала сосредоточиться. В тот момент, когда слух включился, я понял, что не упал благодаря двум вещам: арматуре, в которой застряли мои ноги, и поводку, в петле которого была затянута моя левая рука, и самое главное -- Россу, который уперся всеми четырьмя лапами и затаскивал меня внутрь кабинета.