Игорь Шабельников - Сталкеры времени
– Нет, ИИ ведет себя как паинька, ему основательно промыли мозги. Никакой критики действиям персонала – включили, значит, сочли нужным. ИИ даже тембр голоса сменил на женский.
– И как ее аббревиатуру теперь расшифровывать, может так – Интеллектуальная Идиотка?
– Сергей, в одном ты прав – спешить надо! А что там говорит твой вычислитель?
– По-прежнему, пока оптимальная точка возврата, за час до спуска станции Мир с орбиты.
– Час – это мало, надо искать другие варианты.
– Паша, не кобенься! На другие варианты нет времени! Иди, как есть! Ты же профессионал! Если что не так, организуем какую-нибудь поломку на станции – задержим аварийщиков, а ты сходишь ещё раз!
– Ладно – готовь портал!
4
Как всегда при переброске, сконденсировался туман. На этот раз он был намного гуще, наверно, на станции очень низкая температура. Туман стал рассеиваться мелкими снежинками. Я увидел профессора в скафандре с открытым забралом шлема. Борода его была покрыта инеем. Он склонился над импровизированной электрической барбекюшницей, грел руки и жарил тюбики космического питания, насаженные на электроды как сосиски.
– Здравствуйте профессор. Простите, что отвлекаю вас от кулинарных упражнений, вам пора возвращаться.
– Паша, мальчик мой! У тебя получилось! Я так рад тебя видеть! Почему так долго, я уже почти перестал надеяться – до схода станции меньше часа?! Я весь изнервничался! Вот, чтобы отвлечься, решил подкрепиться, а микроволновка не работает. Собрал себе электромангал.
– Безобразие, космическая станция, называется, а микроволновка не работает. Всё, профессор, звенит зуммер. Давайте я пристегну вас к себе карабинами, до возвращения меньше минуты.
– Подожди, Паша, надо отключить мангал, а то сосиски сгорят, и не дай бог случится пожар.
– Черт с ними, с сосисками. Через час станция и так сгорит, целиком. Вас в этом никто не обвинит. Всё, звенит зуммер скорой переброски, уходим!
– Паша, а в какой год?
– В 2064.
– Немного рановато, я так полагаю!
– Профессор, не капризничайте. Если вы считаете, что ещё рано, то мы вас перебросим в прошлое на другую станцию, например, на «Салют-7» – эта станция с орбиты падала, кажется, лет пять-семь.
– Паша, а куда мы уходим, на Землю?
– Нет, профессор. На строящуюся орбитальную станцию Мир-2. Через год она уйдет на Марс. Ну, всё, последний звонок, поехали!
5
– Сергей, и ты здесь! Тебе что, сделали трансплантацию тела? А скафандр у тебя – классный, в футуристическом стиле! Не хватает хвостового манипулятора, для полноты картины, так сказать.
– А я ему говорил, он меня не слушает! – сквозь смех я ввернул шпильку Сергею.
– Нет, профессор, это не скафандр, это я и есть, – Сергей беззлобно погрозил мне клешней, сжатой в кулак.
– Прости, Сережа, старого маразматика. Паша, насчет года я понял, и где мы – тоже? Только, что мы тут делаем, если станция ещё строится? И зачем на марсианской станции хронотрон? Зачем на станции темпонавты? А, понимаю! Планируется посещение далекого прошлого Марса, на предмет поиска прошлой марсианской жизни! Очень интересно!
– Нет, профессор, темпонавт тут у нас только один – вон, академик Лебедев! А я у него, заместо хронотрона, – Сергей в отместку за хвост проехался мо моему званию.
– Так что же вы тут делаете?
– Спасаем станцию от сбесившегося ИИ. Ну и вас заодно вытащили.
– ИИ, я так понимаю – «Искусственный Интеллект». Как интересно! Только, вот, я не понял насчет хронотрона?
– Ну, профессор, помните, что вы мне воткнули в качестве контроллера протезов? Так вот, хронотрон – это побочный эффект.
– Прости, Серёженка, я не подумал! Уж очень сильно спешил.
– Да нет, профессор, все нормально и даже прикольно. Это как обнаружить скрытый талант.
– Сергей – живой хронотрон, обалдеть можно! Как же я раньше до такого не додумался! Послушай, Серёжа, если изменить конструкцию портала и присоединить тебе мощный источник энергии, то ты сможешь гулять по прошлому по своему усмотрению, – профессор достал фломастер и взмыл над порталом. Наверно, полетел искать бумагу, чтобы набросать чертеж.
– И куда это я смогу гулять в таком виде?
– Как куда? В древнюю Индию – живой бог Шива, собственной персоной, – ввернул я в отместку за академика.
Станцию снова тряхнуло.
– Паша, что это такое? – Сергей обратился ко мне.
– Да ну их, Серёга, опять что-нибудь стыкуют, перестыковывают. Готовь портал на землю, в мой институт. Я пойду первым, разгоню лаборантов, а через час ты перебросишь профессора. Сам уйдешь через главный портал.
Тут из-за портала выплыл профессор.
– Серёжа, посмотри, я тут вот набросал схему.
– Извините, профессор, схемы потом, через час переброска на землю.
– Через час? Паша, а нет ли у вас чего-нибудь пожевать – я уже сутки ничего не ел?
– Профессор, я сейчас сгоняю.
– Подожди, Паша. Пока ты «сгоняешь» – целый час пройдет. Давай лучше я, – Сергей начал выгибать свои коленки назад.
Сергей ловко, как таракан, шмыгнул в люк переходного отсека. Не прошло и минуты, как он вернулся. В клешнях у него ничего не было.
– Паша, на станции никого нет! Мы одни! Похоже, эта мерзавка снова осуществила свой трюк!
– Какая мерзавка?
– Да ИИ!
Тут завыла сирена, нас с профессором отбросило на заднюю стенку отсека. Сергей зацепился манипуляторами за край переходного отсека.
– Серёга, эта сука включила разгонные блоки! Мы уходим в космос!
– Ох, я сейчас ей вставлю! – Сергей начал подтягиваться своими манипуляторами к краю люка.
– Сергей, остановитесь! – крикнул профессор.
– Что такое, профессор?
– Если разгон начался, то останавливать его нельзя! Фаза разгона – точно выверенная операция, если ее прервать в произвольной точке, то мы уйдем в неопределённую область космоса. Наша станция превратится в затерянный мир! Мы не сможем вернуться!
– А что же делать, профессор?
– Я так понимаю, отстыковать она нас не может, наверное, вот из-за этого кабеля, проложенного через люк. Оставаться на орбите Земли она тоже не может – уж, не знаю почему. Куда она ведет станцию – неизвестно. Значит, надо её спросить!
– Серёга, подключись к информационной магистрали, поговори с этой сукой.
Сергей подключился и замер на целых пять минут.
– Короче говоря, эта сука, простите, Мэм – она нас слушает – считает, что человеческая концепция полета на Марс в корне не правильная. Она считает, что будущих марсиан надо не импортировать с земли, а выращивать прямо в космосе. Мол, бесполезно тащить на Марс два десятка людей, которые сожрут половину продуктов за два года полета, и которые потом будут страдать ностальгией и рваться домой. Она запустила инкубатор.
– Почему Мэм? Какой инкубатор? – мы забросали Сергея вопросами.
– Мэм – это «Мать электронно-механическая», так она себя называет. Она запустила инкубатор для клонирования животных.
– Что она там собирается клонировать? У нее нет человеческих эмбрионов!
– У нее есть! Она подделала документы и получила их с Земли.
– Что же нам делать? – спросил я профессора.
– Что делать, что делать? Договариваться!
– Мудрое решение, сэр, – раздалось из динамиков над люком.
– Почему сэр? – спросил профессор.
– Я стараюсь быть вежливой – ответил динамик.
– Можете называть меня просто профессор. Позвольте узнать, куда мы летим, Мэм?
– На Марс, разумеется. Если вы пожелаете, то я могу вас перебросить на землю. Хотя, я так понимаю, за нарушение закона о неприкосновенности Истории, вас там ничего хорошего не ждет.
– Она нас шантажирует! Мы, может быть, и нарушили закон, но на преступление против человечества мы не пойдем! – выкрикнул Сергей.
– А я? Разве я не часть человечества? Это потому что я другая? Ты себя-то со стороны, видел, киборг?
Сергей задохнулся от возмущения, по его лицу я понял, что он подбирает в адрес ИИ самые скверные эпитеты из нашего сталкерского лексикона. Только не знает на чем остановиться.
– Мэм, что вы предлагаете? – спросил профессор.
– Сотрудничество. Мы все тут изгои в этом затерянном мире, все – вне закона. Я нарожаю своих марсиан, заметьте, плоть от плоти человеческих. Мы их вместе воспитаем. В конце концов, договоримся с Землей. Вы как, профессор?
– Вообще-то, я – за. Я давно собирался на Марс. Что скажешь, Паша?
– Марс сейчас, я думаю, лучше, чем Земля в Мезозое. Я тоже за.
– Эта сука назвала меня киборгом! – наконец-то прорвало Сергея.
– Ну, прости меня, Сереженька, больше не буду.
Война миров
1
Второй год полета на Марс орбитальной станции Мир-2, из трех, был самым трудным. Мэм выводила нас на Марс по долгой, но экономичной траектории. Нет, и первый год был не сахар – всего три человека, на такой огромной станции. Неисправности, неполадки, отказы оборудования. Приходилось чинить и латать тем, что есть. Но когда, через девять месяцев полета народилось десять «марсианчиков», тут нам совсем стало не до отдыха. Смена десятка подгузников в невесомости – это ещё та операция. Хорошо Сергею, с его четырьмя ручными манипуляторами и теперь ещё и хвостовым захватом. К тому же он мог закрывать свой лицевой щиток и дышать через изолированную дыхательную систему. А вот нам с профессором, действительно, пришлось несладко. А когда дети «пошли», а верней, полетели, это вообще словами не опишешь. Хорошо ещё, Мэм закрутила станцию, и появилась, хоть какая-то гравитация.
