Роберт Асприн - Дом, который построил Джек
Глава 3
Йанира Кассондра не знала, давно ли она в плену.
Человек, который принес ее в эту комнату, долгие дни держал ее опоенной какими-то зельями. Она знала только, что находится в Лондоне, оторванная от единственных людей, способных помочь ей, и что жизни ее угрожает слишком большая опасность из Верхнего Времени, чтобы рисковать возвращением в Сполдергейт-Хаус и искать помощи у друзей со станции. Она была так же одинока, как в Афинах, замужем за жестоким купцом, ценившим ее лишь ради гипотетических сыновей, которых она ему так и не смогла родить. Первый муж приводил Йаниру в ужас. Но человек, державший ее в плену теперь…
Он совершенно сошел с ума, этот доктор Джон Лахли. К тому же он был мозгом банды из двух убийц, известной в Верхнем Мире как Джек-Потрошитель. Стоило Джону Лахли приблизиться к Йанире, как она почти теряла сознание от таких жутких видений, которых раньше и представить себе не могла.
Как только послышались шаги на лестнице, ведущей в служившую ей местом заточения спальню, Йаниру охватила непроизвольная дрожь, а лоб покрылся холодным потом. Однако когда дверь отворилась, за ней стоял всего лишь слуга, Чарльз. В руках он держал поднос с едой.
— Миссис Сиддонс приготовила вам обед, — мягко произнес Чарльз — он явно жалел несчастную «больную». Еда, разумеется, была напичкана сонным зельем. Как и всегда.
— Спасибо, — хриплым шепотом поблагодарила его Йанира.
За окном ее спальни сгущались над крышами и дымовыми трубами Лондона сумерки. Она заставила чуть успокоиться свои дрожащие руки — этой минуты она ждала давно, и теперь, когда она настала, боялась любой случайности, которая может погубить план. Чарльз поставил поднос на небольшой столик у кровати, а сам сел в кресло и приготовился смотреть, как она ест. Ее никогда не оставляли наедине за едой: надо было убедиться, что она проглотит всю отравленную пищу, от которой у Йаниры мерк разум, и она становилась совершенно беспомощной. Слуге и кухарке, миссис Сиддонс, сказали, что Йаниру мучают кошмары от пережитого ею серьезного потрясения. После того, что сделал с ней Джон Лахли в наказание за попытку привлечь слуг на свою сторону, она больше не пыталась заговорить с ними…
Йанира поежилась под одеялом. Во всем Лондоне не найдется столько горячей воды и мыла, чтобы смыть то, что он с ней сделал. После этого Йанире пришлось придумывать другой путь на волю. Поэтому она села, отчаянно дрожа, и потянулась к подносу, который неловко уронила. Содержимое его с лязгом столового серебра и звоном бьющегося фарфора разлетелось по ковру.
Чарльз с тревожным вскриком вскочил и бросился убедиться, что с ней ничего не случилось.
— Сейчас, уберу это, — сказал он, осторожно уложив Йаниру обратно на подушки, — и принесу вам еще…
Стоило ему выйти из комнаты, как Йанира спрыгнула с кровати. Она бросилась к окну, сдвинула тяжелую деревянную створку наверх и перебралась через подоконник. Ее спальня располагалась на третьем этаже, но выходила на задний фасад дома, в неухоженный, сырой сад. Она повисла на руках и спрыгнула вниз, на крутую крышу заднего крыльца — прямо в чем была, то есть в одной ночной рубашке.
Она тяжело упала, прокатилась по скользким, мокрым черепицам и уцепилась за металлический желоб на краю крыши. Мгновение она висела на руках, потом разжала пальцы и рухнула в мокрые кусты и траву. Долгую минуту она лежала, оглушенная, потом ей удалось перекатиться на четвереньки, поднять голову и оглядеться по сторонам сквозь пелену спутанных волос. В доме уже слышались крики и топот бегущих ног. Всхлипнув от страха, охватившего ее с новой силой, Йанира поднялась на ноги и, прихрамывая на ушибленную ногу, побежала босиком по сырой траве.
Из сада нужно было выбраться любой ценой. Со всех сторон его окружала высокая стена. Поэтому Йанира, поскальзываясь и оступаясь, бросилась босиком к передней части дома. Размокшая земля брызгала из-под ног, так что пришлось подобрать подол рубахи до колен. Она нашла наконец калитку, нащупала щеколду и отодвинула ее. Тяжелая деревянная створка со стуком распахнулась, и Йанира побежала дальше, по узкому проезду, мимо маленькой пристройки для экипажей. Изнутри до нее донеслось фырканье стоявшей в стойле лошади и ритмичный стук копыта по земле. Лошадь…
Она не умела ездить верхом, но лошадь наверняка унесла бы ее дальше и быстрее, чем убежала бы она босиком. Йанира нырнула в пристройку, в кромешной темноте пробралась на ощупь к стойлу, где фыркала, сунув морду в кормушку, лошадь. Усилием воли Йанира заставила себя успокоиться хоть немного, нашла висевшие на крюке вожжи и распахнула дверь стойла.
— Привет, — шепнула она удивленной лошади. — Пойдем-ка, покатаемся вдвоем.
Она пристегнула вожжи к удилам и вывела лошадь из стойла, мимо темного силуэта экипажа д-ра Лахли. Встав на подножку экипажа, она с опаской забралась лошади на спину, потом легонько стукнула лошадь босыми пятками по бокам и послала ее вперед, пригнувшись, когда они выезжали из дверей пристройки. Лошадь свернула в сторону улицы.
— Вон она!
Крик послышался со стороны сада за спиной. Йанира замолотила пятками по бокам лошади, и испуганное животное рвануло вперед. Она цеплялась за гриву и изо всех сил сжимала бока лошади ногами. Прямо перед ними возникла темная фигура. Кто-то закричал и швырнул в них чем-то. Лошадь заржала и попятилась от внезапной угрозы. Пальцы Йаниры разжались, и она, взвизгнув, полетела вперед. Сильно ударившись о землю, она осталась лежать, оглушенная, не в силах пошевелиться. Оставшаяся без седока лошадь ускакала прочь.
А потом он навалился на нее, схватив за запястья, ощупав ее всю — нету ли переломов.
Она отчаянно билась, пытаясь расцарапать ему лицо ногтями.
— Не прикасайтесь ко мне!
— Она снова бредит, бедняжка. — Джон Лахли сдавил ее горло большим пальцем, не давая произнести ни звука, даже вздохнуть. Йанира продолжала биться, пока не лишилась сознания. Когда она снова смогла дышать и видеть, он уже тащил ее наверх, в ее тюрьму. Она ощущала щекой колючую ткань его шерстяного пальто, сырого от ночного тумана. Йанира крепко зажмурилась; слезы жгли ей глаза. Всего пять минут… Будь у нее еще пять минут…
— Вы уверены, что она не получила никаких увечий? — спросил мужской голос откуда-то из-за спины ее похитителя. Этот голос был ей незнаком; она попыталась извернуться, но Лахли только крепче притиснул ее к своей груди. Она тихо застонала, когда тот отвечал своему невидимому собеседнику.
— Разумеется, Кроули, я немедленно осмотрю бедняжку. Ужасно жаль, что пришлось втравить вас в эту историю.
— Вовсе нет, — возразил Кроули несколько возбужденным голосом. — Я восхищен и заинтригован. Кто, дьявол подери, она такая?
— Насколько мне удалось выяснить, иностранка, павшая жертвой грабителей сразу же, как ступила ногой на британскую землю. Бедняжка вот уже неделю бредит — нападение тяжело сказалось на ее рассудке. Мне приходится давать ей успокоительное, чтобы она не повредила себе что-нибудь в бреду.
— Должен сказать, она чертовски старалась убежать.
— Да, — сухо согласился Лахли, занося ее обратно в комнату. — Бандиты жестоко с ней обошлись. С тех пор она не в своем уме, бедное дитя. Ей мерещится, что все мы бандиты, намерившиеся довершить то, что начали. Я надеюсь, что кризис все-таки пройдет, и тогда я узнаю, кто она такая. Возможно, мне даже удастся в какой-то степени загладить то не самое лестное представление, которое она пока имеет об Англии.
— Весьма красивое дитя, не правда ли? На вид лет двадцать пять. Есть в ней что-то восточное.
— Еще бы. — Лахли снова уложил Йаниру в постель. — Она говорит по-гречески как ангел. Так, теперь… А, Чарльз, старина. Ты принес?
Йанира забилась, пытаясь отодвинуться от иглы.
— Нет, пожалуйста… Я никому не скажу, пожалуйста, пустите меня…
Бесполезно. Он легко сделал ей укол, удерживая ее до тех пор, пока снадобье не разбежалось по ее венам, оставив ее вялой и беспомощной. Вместе с этим пришли кошмарные видения: женщины, погибшие от беспощадных рук этого человека, нож в руках другого мужчины, разящий в темноте по наущению ее пленителя… И призрачный склеп глубоко под улицами, где пахло протухшей кровью и разлагающейся плотью…
— Бедняжка бредит, — донесся откуда-то издалека голос Кроули.
— Да. Судя по тому, что она бормочет, я не могу отделаться от мысли, не бежала ли она от нашего уайтчеплского приятеля только для того, чтобы пасть жертвой уличных громил.
— Но она не похожа на уличную женщину, — произнес Кроули; голос его ревом отдавался в ее ушах.
— Нет. Но откуда нам знать, нападет ли Уайтчеплский убийца на леди, а не только на уличных шлюх, будь у него такая возможность? В конце концов, она явно только-только вышла из порта, отбилась в толпе от родных и не знала, как позвать на помощь… — Голос Лахли то доносился до нее, то проваливался куда-то. Ей удалось открыть глаза, и она увидела его, склонившегося над ней. Лахли откинул волосы с ее лица и улыбнулся прямо ей в глаза, обещая взглядом гнусное наказание за то, что она совершила этим вечером. Йанира вздрогнула и отвернулась, в отчаянии зажмурившись. Что он сделает с ней, если она попытается предупредить Кроули о том, что Лахли и есть Уайтчеплский убийца…
