Алексей Щербаков - Интервенция
Когда Джекоб очнулся, первое, что он почувствовал, – под его рукой пустота. Он осторожно открыл глаза и обнаружил себя лежащим на спине на краю небольшого карниза. Руки-ноги вроде бы были целы. А вот зала не было. Как не было ни ближайшей стены, ни потолка, ни пола. Высоко вверху синело небо. А перед ним находились развалины – три дальние стены, а где-то впереди виднелась лестница. Не та, по которой они пришли, а другая. Получалось – целый фрагмент дома рухнул.
Джекоб медленно ощупал себя и с удивлением обнаружил, что на нем нет ни одной царапины, ни единого синяка. То есть ему не просто повезло, а повезло фантастически. А вот о том, что произошло с ребятами, которые ворвались в зал перед ним, страшно было и думать. Они лежали где-то внизу, под многотонными обломками рухнувших перекрытий.
Лестница, по которой они поднимались, уцелела – и Джекоб выбрался во двор. Тут журналист убедился, что неприятности оказались еще серьезнее, чем ему показалось вначале. «Хаммер» попал аккурат под обрушившуюся стену и теперь представлял собой груду металлолома. Полностью погибла и группа, ворвавшаяся в соседний подъезд. Выйдя на улицу, Джекоб увидел, что там, где стоял бронетранспортер, зияет яма, откуда торчат обломки гнилых почерневших бревен и бронированный передок. Из ямы доносился едкий запах какой-то химии. Почему-то журналист сразу понял, что спасать в яме уже некого. Как он узнал позже, бронестранспор свернул в сад в поисках лучшего угла обстрела – и вдруг провалился в какую-то яму, которая была кое-как заделана бревнами. Возле дома лежали тела, земля и асфальт были заляпаны кровью.
Появление Джекоба сопровождалось изумленными криками – на него глядели, как на вернувшегося из командировки на тот свет. Судя по всему, он долго валялся без сознания. Неподалеку стояли инженерные машины, вокруг которых разворачивались саперы. Остальные солдаты, видимо, почли за лучшее не лезть не в свое дело – и пассивно наблюдали со стороны за спасательными работами. Хотя вряд ли тут можно было кого-то спасти…
– Вы живы? – подбежал к нему какой-то саперный капитан.
– Как видите. Ни царапины. Уж повезло так повезло. Но, судя по всему, из тех, кто ворвался со мной в подъезд, спасся я один. Они передо мной вбежали в зал, когда все рухнуло.
– Могу вас поздравить со вторым рождением. Думаю, больше живых мы уже не найдем.
– Капитан, что это было? Я видел парня с гранатой. Граната была, конечно, на вид мощная, но не могла же она… Я все-таки кое-что понимаю в военном деле.
– Да уж. Вы правы. Таких гранат просто не существует. Все это больше похоже на взрыв мощной авиационной бомбы. Но откуда здесь она?
И тут у Джекоба словно включился какой-то заблокированный до этого файл в памяти. Так бывает: что-то когда-то читал, но забыл за ненадобностью. Но правильно говорят, что никакая информация, попавшая в мозг, не теряется. Вот тут, видимо, стресс что-то такое и включил…
– Капитан, я что-то смутно вспоминаю: во время Второй мировой немцы сильно бомбили этот город.
Сапер попытался почесать в затылке, но, наткнувшись на каску, отдернул руку.
– Хм. Теоретически неразорвавшаяся бомба могла застрять где-нибудь в перекрытиях[11]. Судя по обломкам, этот дом никогда не ремонтировался. А перекрытия, кстати, дерьмовые. Можно предположить, что где-то там и в самом деле была бомба, которая сдетонировала от взрыва гранаты… Такое маловероятно, но возможно. По крайней мере вероятней того, что у этих ублюдков хранилась в их логове пара сотен килограммов гексогена. А меньшим количеством такой дом старой постройки не разнесешь…
Саперы принялись за работу без особого энтузиазма. Почему-то Джекобу вспомнилась непонятная фразочка, слышанная в детстве от мамаши: «Артель напрасный труд». Значения фразы он не понимал[12], но ему показалось, что эти слова очень подходят к тому, чем занимались солдаты инженерных войск. Даже трупы-то вряд ли удастся откопать. С последствиями попадания бомб Джекоб был не очень знаком, но что остается от обитателей дома, в который угодила ракета или крупнокалиберный снаряд, он нагляделся. Вообще Джекоба, видимо, все же приложило по голове. Или это бывает со всеми, кто чудом вернулся из-за последнего порога? На окружающий город он смотрел теперь несколько иными глазами. Теперь это было не просто сюрреалистически красивое чужое место. К городу протянулась какая-то ниточка связи. Петербург стал теперь как бы и не совсем уже чужим. И тут пошла уже и вовсе чертовщина. Журналисту вдруг почудилось, что он чувствует пульс этих домов… Словно они живые… Нет, контузия – вещь неприятная. Так, глядишь, и камни заговорят.
Размышления Джекоба прервал резкий хлопок пистолетного выстрела, донесшийся из менее пострадавшей части дома. Саперы, до этого работавшие с энтузиазмом гарлемских хулиганов, осужденных на общественные работы[13], зашевелились и поспешили к месту, откуда стреляли. Появилась надежда, что удастся откопать кого-то из своих ребят. И в самом деле, откопали. Только не того, кого искали.
Саперы вернулись, толкая перед собой некое существо. При виде его в памяти Джекоба всплыло еще одно мамино выражение «метр с кепкой». Когда они подошли ближе, выяснилось, что существо является девицей лет пятнадцати. Впрочем, для того, чтобы установить ее пол, нужно было изрядно приглядеться – девчонка была тощая, как помоечная кошка, да к тому же облачена в драную и добела затертую косуху размера на три больше. Также на ней были кожаные штаны и огромные псевдоармейские ботинки – в таких во всем мире ходит молодежь, желающая подчеркнуть свою крутизну. На кожанке красовался значок Южной Конфедерации. В общем, подобный прикид можно увидеть и в клубе Нью-Йорка, где играют хеви-метал или панк-рок. Разве что у тамошних посетителей шмотки поновее. Впрочем, байкеры бывают и более грязные. Стрижена была девица очень коротко, у нее были высокие скулы и азиатский разрез глаз. Саперы рассказали, что нашли ее под обрушившейся балкой, в руках чертовка держала разряженный пистолет. Пока саперный сержант докладывал, пленная поймала взгляд Джекоба и улыбнулась. Улыбочка у нее была та еще – два клыка выдавались вперед и имели форму… ну почти как у вампиров в кино. Что-то в девице было волчье…
– Что с ней делать? – спросил саперный капитан спецназовского майора, который был тут за главного.
– Хм… Мистер журналист, вы не подвезете ее в штаб на своей машине? А то у меня нет лишнего транспорта. Она, конечно, не сильно-то нужна… Я дам вам в провожатые человека. Рядовой Снайдер!
Рядом с Джекобом появился здоровенный парень с красной круглой добродушной рожей.
– Поможешь доставить эту…
– А чего ее доставлять?
– А это уже как журналист решит…
Джип выехал на улицу и двинулся по направлению к Смольному.
– Слушай, а ты понял: на кой хрен она нужна в штабе? – спросил солдат.
– Да ни на фиг. Ну разве что будут показывать журналистам: вот, поймали экстремистку. А потом законопатят в какой-нибудь концлагерь. А вообще-то она теперь не слишком нужна. Вряд ли начальству захочется привлекать особое внимание к тому, что тут произошло. Так что запрут куда-нибудь…
– Как-то мне ее жалко. У нее вон – наш флаг, южан. Я так сразу вспомнил родной Техас…
– Да и мне жалко. Наши контрразведчики от безделья озверели, навалятся, так уж потом ничего не останется.
– Вот и я говорю. Что с нее взять?
– И черт с ней. В конце концов, за нее я отвечаю. А если она сбежит, что с меня взять, со штатского лопуха? А тебе ведь стрелять, если она сбежит, приказа не давали?
– Да нет.
– Ну вот. А без приказа ты стрелять не стал. Или, если будут вопросы, я, гуманист хренов, тебе помешал. Согласен?
– Точно. Ну ее…
Джекоб остановил машину. Солдат все понял, поднял девицу за шиворот куртки, поставил на землю и слегка подтолкнул. Та не заставила себя упрашивать – метнулась в какую-то подворотню – и исчезла.
– Пожрать надо было ей что-нибудь дать… – запоздало спохватился солдат.
– Почему-то мне кажется – такая не пропадет.
– Тоже верно… Меня Тони зовут.
– А меня Джекоб.
Этот эпизод как-то сблизил случайных спутников – Тони полез в карман и вытащил плоскую флягу:
– Хлебнешь?
– А почему бы и нет?
Как это всегда бывает, после глотка завязался разговор.
– Зря я в эту фигню влез, в смысле, что в армию пошел, – говорил Тони. – Правда, у меня иного выбора не было из-за кое-каких дел. Но все одно – не нравится мне дурь, которую янки[14] затеяли.
– Почему?
– Понимаешь, непростая эта земля. Очень непростая. Что-то тут есть такое… Точно не могу сказать, но не стоило сюда соваться. Я ведь из ковбоев, я такие вещи чувствую.
– И что же ты чувствуешь? – спросил журналист. После того как Джекоб очнулся от взрыва, он ощущал нечто странное в атмосфере города.
