Сргей Лукьяненко - Императоры Иллюзий

В голосе Фискалоччи-Каховски была смерть.

– Нам понадобятся люди, полковник, – спокойно ответил Кей. – Рашель способная девочка, она подойдет. Пусть знает все.

– Что – «все»? Зачем понадобятся? Ты решаешь что-то за меня, Альтос?.. тьфу… Дач!

– Я просто не сомневаюсь в вашем решении, – примиряюще сказал Кей. – А Рашель очень умная девочка, насколько я вижу – физически развитая…

– Ты дерьмо! Эта девочка уже четыре года влюблена в тебя! И не говори, что не видишь этого… дерьмо! Хочешь впутать ее в свои дерьмовые игры? У тебя хоть что-то человеческое есть?

– Дерьмо, – поднимая глаза ответил Кей.

Секунду Каховски молчала. Потом разразилась тонким, захлебывающимся хохотом.

– Дач… вот скотина… я еле шевелюсь, а ты меня смешишь… на кусочки ведь рассыплюсь…

– Госпожа полковник, я не собираюсь ни во что втягивать девочку, – тихо сказал Кей. – Но хочу, чтобы она все услышала – хотя бы в качестве третейского судьи.

– Рашель? – Ванда снова засмеялась, уже тише. – Если ты скажешь, что собираешься убить Императора во время Преклонения, она согласится перезаряжать пистолеты…

Томми, успевший расслабиться и вновь заскучать, фыркнул, пытаясь спрятать улыбку. Каховски посмотрела на него – и лицо ее стало жестким.

– Думаю, пистолеты перезарядят другие, – пожал плечами Кей. – Неужели вы не найдете для меня «мяса», полковник?

Император Грей был не в духе. Событие заурядное, но плохо воспринимаемое двором.

Рано утром он велел отправить к родителям свою малолетнюю подружку, и несколько придворных, уже с месяц ожидавшие этого, привели дочерей «посмотреть дворец Императора». Но их надежды не оправдались – Грей провел весь день, не выходя из спальни, то просматривая правительственные информ-каналы, то требуя самых странных деликатесов. Ни один из них он так и не попробовал, отдав должное лишь минеральной воде.

Уже под вечер Грею доложили, что патриарх Единой Воли просит его аудиенции.

Церковь никогда не была значительной силой в Империи. Может быть потому, что давнее слияние религий оттолкнуло от нее гораздо больше людей, чем привлекло; может быть потому, что подражая тактике Императора Церковь допускала существование планетарных культов – действующих в ее рамках… а может быть просто из-за политики невмешательства в мирские дела, принятой много лет назад.

Но формально Патриарх был фигурой равной Императору. И Грей не собирался нарушать эту формальность.

Сегодня ему не хотелось официальных церемоний. Император принял Патриарха в личных апартаментах – что могло быть либо жестом благосклонности, либо полным пренебрежением.

О таких мелочах Грей всегда предоставлял судить другим.

Патриарх вошел в маленький сумрачный зал, когда Грей, склонившись над столиком, собственноручно разливал по чашкам кофе. Кроме трех свечей в тяжелом подсвечнике ничто не разгоняло мрак.

– Приветствую, Владыка, – Грей слегка кивнул, окидывая Патриарха взглядом. – Вы не разделите со мной скромный ужин?

Задрапированная в темные ткани фигура слегка склонила голову. Лишенный признаков пола и возраста, измененный несложной хирургической операцией голос был тих как журчания ручья:

– Благодарю, Император.

Фиолетовые стены, купол черного стекла над головой, мебель из темного дерева… Грей не знал, нравится ли Патриарху подобная обстановка. Но хотел бы знать – почти так же сильно, как истинную личность Патриарха.

Они сидели друг напротив друга – Грей, под вечер сменивший халат на пижаму, и Патриарх, укутанный в экранированные ткани. Крошечный амулет на груди Патриарха – наверняка прячущий внутри себя антисканер, мерцал, отражая пламя свечей.

– Кофейная церемония, рожденная в древности на материке Америка, это одна из немногих моих радостей, – заметил Грей.

Чашечка кофе нырнула под плотную ткань, скрывавшую лицо.

– Возможно. Но в древности не существовало кофейных церемоний. Вероятно, вы плохо информированы, Император.

Грей улыбнулся. Ссориться с Патриархом было смешно. Он властвовал в той сфере, которая абсолютно не интересовала Грея.

– Вам виднее, Владыка. Я знаю, что у Церкви прекрасные архивы… и информаторы.

– Это порой бывает полезным. Немногие постигают Единую Волю до предела, доступного человеку… но зато они верны ей до конца.

– Я рад за Церковь. Еще кофе?

– Благодарю. У нас есть прекрасные источники даже при Кертисе Ван Кертисе.

– О…

– В последнее время они обеспокоены, Император. И ваше решение расследовать деятельность Кертиса радует Церковь.

– Я вижу, что источники есть не только при Кертисе. Сахар?

– Благодарю. Церковь не причастна к делам мирским. Но когда затрагиваются основы веры… мы не в праве быть безучастными.

– И чем же Ван Кертис затронул интересы Единой Воли?

– Линией Грез.

– Что?

– Линия Грез – так Кертис Ван Кертис называет свой новый проект. Нам известно немногое, но ряд источников были обеспокоены влиянием этого проекта на основы веры.

– Сливки?

– Благодарю. Я надеюсь, что Император будет столь же щедр с информацией, которую может доставить клинч-коммандор Шегал, как и с прекрасным кофе.

Грей принужденно засмеялся.

– У вас великолепные источники, Владыка… Чуть больше информации не помешало бы… клинч-коммандору Шегалу.

– Достаточно. Лишняя ложка сливок испортит кофе, Император.

– Вы неподражаемы, Владыка. Кроме планов Кертиса у Церкви нет никаких проблем? Финансирование, пропаганда?

– Истина выше денег.

– Только когда опирается на них.

– Мы будем признательны Императору за помощь… если в ней возникнет потребность.

Несколько минут они пили кофе молча.

– Я хотел бы знать ваше мирское имя, Владыка, – сказал Грей.

– К сожалению, я забыл его. Благодарю вас за кофе. Надеюсь, что Император посетит храм Единой Воли.

Грей поколебался.

– Возможно.

– Я угощу вас прекрасным чаем. Чайная церемония действительно уходит корнями в далекое прошлое.

– Прошлое давно минуло, и никто не знает, каким оно было.

– Прошлое стало настоящим, Император. Достаточно оглянуться вокруг, чтобы увидеть его.

Патриарх поднялся.

– Я навещу Храм… после Преклонения Ниц и возвращения Шегала, – сказал Грей. – Империя ценит Церковь Единой Воли… ее заботу о единстве человечества.

Темная фигура склонила голову в поклоне.

– Почему я должна верить, тебе, Дач? – голос Каховски был едва слышен. Она и сама почти исчезла в своем огромном кресле, перед нетронутыми тарелками – лишь бокал вина опустел. – Ты мог соврать…

– Зачем?

– Не знаю. Ты убийца, Кей. Твоя психика живет по своим законам…

– Вы тоже убийца, Ванда. Вы были Немезидой Империи. Ни крейсера и истребители решили Смутную Войну – нет. Беспощадность, жестокость, неотвратимость мести – вот что сломало чужих. Никто не умел ненавидеть так, как мы.

– Кончилось время ненависти…

– Оно длится с сотворения мира! Вы сами сделали себя символом человеческой ярости. Вы знали на что идете – на кровавые сны, которые не кончатся никогда, на жизнь вне закона… Вы хотите повторения Смутной Войны?

– Дач, я не верю твоему рассказу!

– А я верю, – тихо сказала Рашель. Она сидела рядом с Каховски – тоненькая, напряженная, не отводящая от Кея глаз.

Ванда отмахнулась:

– Дач, ты предлагаешь мне участие в заговоре против Императора! Мне, полковнику СИБ!

– Вы служили не Грею, и не Империи. Вы служили человеческой расе – как умели, и как считали нужным. Потому и должны меня понять… я такой же урод.

– Да?

– Я тот лейтенант с Хаарана, который был «Корью».

Каховски замолчала, хватая ртом воздух.

– Вы можете проверить это. Алкарисы узнали… значит информация где-то существует. Вы можете убедиться, что Томми – клон Кертиса. Это подтверждает мои слова.

– Или то, что Ван Кертис хочет чужими руками расчистить трон!

– Запросите информацию о Граале. О Злой Земле. Слетайте туда, в конце концов!

Сейчас Кей почти ненавидел эту старую женщину – перед которой преклонялся. Она не хотела поверить… не хотела вернуться в свои сны.

– Рашель, открой окно… – тихо попросила Ванда. Девушка беззвучно встала из-за стола.

– Поверьте мне, полковник… – прошептал Кей. – Пожалуйста.

– Томми… – старуха медленно повернула голову. – Мне нужен будет соскоб твоей слизистой… пункция из мышцы… пара капель крови…

Она заколебалась, но закончила:

– Семенная жидкость. Извини, мальчик. Я знаю методы фальсификации генотипа, и не хочу рисковать.

Юноша едва заметно покраснел. Но голос его казался ровным:

– Я понимаю, госпожа Каховски.