Андрей Круз - Эпоха мертвых. Москва
Еще у нас была одна «монка», которую я почитал нашим «оружием возмездия», вроде атомной бомбы. В тоннелях ее применение могло гарантированно метров на пятьдесят-шестьдесят расчистить нам путь путем распыления противников в мелкий винегрет. Но, увы, всего одна.
Девяносто пистолетных патронов, в магазинах и в пачках. Шесть магазинов к каждой «девятке», сто двадцать патронов, и еще по два боекомплекта в рюкзаке. Мало, но что поделаешь, больше нам не утащить. Хорошо, что на сухпаях экономим вес, нас или на месте накормят, если доберемся, или уже никогда есть не захочется, по крайней мере, обычную пищу, насчет человечины гарантировать не могу. И воды взяли по минимуму, по литровой фляге. Совсем без нее никак нельзя, бегать с пересохшей глоткой удовольствие ниже среднего.
Проверились, посидели над разрисованной до каждого шага схемой, которую нам удалось составить по наблюдениям. Еще раз обсудили все пункты нашего, проведенного красным цветом, маршрута. Как ни крути, но умней нам ничего не придумать. Всю былую тактику бродячие мертвяки портят. Ни прокрасться, ни засесть тихонько где-то. Везде шуметь и стрелять заставят, твари паскудные. А любое бесшумное оружие на самом деле «условно-бесшумное», те же «девятки» хлопают не хуже пневматической винтовки.
– Ну что, готовы? – спросил нас Шмель, высунувшись из механского люка.
Он все с чем-то возился в машине, и у меня было такое мнение, что делает он все это с некой ритуальной целью, вроде как опасаясь правила: «Ты со мной не возишься, так я на хрен сломаюсь в самый неподходящий момент». Потому что я ума приложить не мог, что можно делать сейчас в боевом отделении «бардака», разве что от комаров прятаться, которых в этих местах было невероятно много. Да еще такие крупные и злые, что после них никакие мертвяки вроде уже не страшны. Хорошо, что у нас еще из магазинных запасов панамы с накомарниками были, иначе сожрали бы.
– Готовы. – кивнул я. – Все, по местам.
Васька проскользнул в командирский люк и устроился на подвесном сидении стрелка. Покрутил рукоятки наводки пулеметов, огляделся. Шмель подал наверх четыре «мухи», которые мы с Сергеичем сразу разложили, устроив их у себя под ногами. Рисково, конечно, да и не дело ломиться вперед под обстрелом, сидя на броне, но другого варианта нет. Главный недостаток «бардака» – всего два верхних люка, да и те неудачно расположены. Быстро через них не выскочишь при всем старании. Вот и придется нам сидеть всю дорогу как курам на насесте.
Я стукнул каблуком в броню, глухо отозвавшуюся, как бочка с песком, и скомандовал:
– Вперед!
«Бардак» взрыкнул мотором и рванул с места, закачавшись на неровностях. Из выхлопных труб вылетели клубы вонючего дыма. Мы сидели прямо за конической пулеметной башенкой, глядя вперед, на темные силуэты домов, с горящими кое-где огоньками. По ним сразу можно было определить, где засели банды.
Шмель сразу погнал к пролому в периметре. Изначально мы думали подъехать к нему уже вдоль ограды, по дороге, вроде как свои, но потом поняли, что пользы от этого не будет. Путь из леса к периметру все равно никто не отменит, а наблюдатели противника могут быть где угодно. Весь расчет был на внезапность и темноту. Фары мы не включали, Шмель вел машину по прибору ночного видения.
Ломаная линия силуэтов домов на фоне темнеющего неба приближалась. Пока по нам не стреляли и, кажется, нас пока не замечали. Мотор работал не слишком громко, машины здесь и до нас ездили, так что это легко объяснялось. Но при этом меня мандражило так, что я словно дышать забыл с момента старта. До пролома в ограде не больше километра, мы вошли в зону действительного огня противника, по крайней мере огня из тех средств, которые нам уже удалось засечь. ДШК на крыше вполне способен начать нас молотить, но для этого его придется перетащить на несколько метров. И БТР может ударить по нам, оружие у него точно такое, как и у нашего броневика. Но он нас не видит, и мы его тоже – между домами его загнали.
Ближе, ближе, ближе. И все еще тихо. Я нервно перебираю пальцами левой руки по цевью автомата и длинному глушителю. Толку от него сейчас никакого, но прикосновение к оружию почему-то успокаивает, хоть и немного.
– Пятьсот до первой точки. – голос Васьки в наушниках.
Долго спорили, объявлять радиомолчание, или нет, и решили связью по минимуму все же пользоваться. Ее отсутствие могло создать даже больше проблем, чем перехват.
– Принял. – откликнулся я.
Все такая же тишина, а затем вдалеке, примерно в километре от нас, с наружной стороны периметра, неожиданно вспыхнули фары. А там кто может быть.
– Кэмел, машина на четыре часа! – объявил я.
– Принял.
Башня «бардака» дернулась и чуть повернулась вправо. Стрелять Васька до нашей команды не будет, а команды мы ему не дадим, пока все четыре «мухи» не отстрелим и не окажемся в безопасности. А сидеть возле ствола стреляющего КПВТ удовольствие низкое, оглохнем. Но тут уж как выйдет.
Незнакомая машина вдалеке тронулась с места, а затем фары погасли. Остановились или переключились на ПНВ? Командир нерадивому механу надавал по кумполу и заставил соблюдать светомаскировку? Черт его знает, но это точно не к добру, неизвестный фактор.
– Сто до первого пункта! – голос Васьки в наушнике.
– Принял!
Машина заметно ускорилась, Шмель решил не тянуть время, осознавая, что может быть, у нас появился преследователь. И через считанные секунды семитонная туша нашей бронемашины слегка подпрыгнула на остатках фундамента бывшей ограды, прошелестела, прозвенела колесами по заваленной сетчатой секции забора, и влетела на территорию запретного города. Звук мотора неожиданным ревом отразился от стен домов, заставив меня подпрыгнуть с испугу.
– Готовность! – крикнул я, хватая в руки первый тубус гранатомета и укладывая его себе на плечо.
– Принял! – откликнулся Сергеич.
А вот и БТР противника, стоящий тихо и мирно между двух зданий. Возле него топчутся три зомби, повернувшиеся теперь в нашу сторону. Но это ладно, не они теперь наша цель, черт с ними, пусть бегают.
Я рванул вниз и отпустил предохранительную стойку, поймал цель на мушку и скомандовал «Огонь», притопив рычаг. Бухнуло, сверкнуло огнем, синие факелы маршевых двигателей двух ракет метнулись в сторону замершего БТР. Ударили его в броню над наклонным носом, сверкнув вспышками кумулятивных разрывов. И через какие-то секунды машина противника загорелась, ярко и жарко, сразу же вся. А еще через минуту, когда мы уже неслись по прямой, как стрела улице, подальше от них, БТР взорвался, точнее – разгорелся еще сильнее, мгновенно, с глухим басовитым звуком.
Я успел отшвырнуть пустую трубу гранатомета в сторону и уже взвел и направил на самый верх крыши пятиэтажки вторую. Расстояние мы уже заранее высчитали, мерить ничего не надо было, поэтому я просто подвел цифру «15» к цели и снова выстрелил. И снова Сергеич выстрелил одновременно со мной. Две ракеты неразлучной парочкой пролетели эти сто пятьдесят метров секунды за полторы и разом же ударили в стену.
Там грохнуло, но совсем не впечатляюще, так, сверкнуло, появилось облачко серого на фоне темного неба дыма. И мы услышали дикий человеческий крик. Кому-то все же досталось, были люди у пулемета. А вот ствол ДШК, видимый нам из-за края крыши, так и смотрел одну точку недвижимо. Повредить пулемет не удалось.
– Пошел! – скомандовал я по радио, и броневик снова рванул вперед, натужно набирая скорость.
– Третий пункт! Стой! – послышалось в наушниках.
Башня дернулась с места и начала поворачиваться назад. А мы лихо перескочили через нее, и по очереди нырнули в командирский люк. Сергеич спрыгнул первым, а я следом за ним, оставшись торчать по грудь.
Ствол КПВТ уже успел задраться и навестись. Возле ДШК тоже суетились, но было поздно. Наш могучий пулемет выдал одну очередь патронов на восемь, затем вторую, с грохотом, будто отбойный молоток заработал в железной бочке. Из дульного раструба вырвался целый сноп пламени, гильзы покатились по броне, подпрыгивая и сталкиваясь друг с другом. Пули выбили облака пыли и искр из кирпичей стены, а когда пыль рассеялась, я увидел, что люди и крупнокалиберный пулемет на зенитном станке просто исчезли.
– Есть поражение! – заорал я. – Вперед!
Вновь взвыл мотор, «бардак» поехал дальше. Стремясь как можно быстрее выйти из зоны поражения гранатометов. И не успел. Через пару секунд после того, как Васька снес пулемет противника, над верхом стены поднялся темный силуэт, сверкнула вспышка, и ракета с огненным хвостом устремилась в нашу сторону. Я лишь смог зажмуриться, но в нас не попали. Взрыв разметал осколки асфальта метрах в десяти за нами.
Снова заработал КПВТ, и разрывы быстро затянули облаками дыма и пыли верх стены в том месте, где прятался гранатометчик, вызвав самую настоящую осыпь. Машина между тем изо всех сил рвалась вперед, туда, где в конце проезда, ограниченного бетонным забором, виднелись раскрытые ворота. До них с вершины домов больше шестисот метров, РПГ-7 если и достанет, то по какой-то невероятной случайности.
