Линейцы. Дилогия - Андрей Олегович Белянин
Первым дежурить до часу ночи выпало все тому же болтливому Барлоге. Второкурсник, однако, ни разу не парился, пошел на указанное место, между двух больших дубов, и, держа ружье наизготовку, честно стоял навытяжку, до тех пор пока…
– Прифет, дорогой кунак! – лопоухий черный пес завертел хвостом.
– Ахметка, ты чего не спишь-то?
– Фижу, тебе скушно одному, и мне скушно, погофорим, а?
Василий пожал плечами, в принципе стоять на часах занятие малоинтересное, так что почему бы и не скоротать время. Шайтан все понял правильно, присел у ног парня, положил морду на косматые лапы и начал издалека:
– Я знаю тфое горе. Она, конешна, красифая. Тут не поспоришь, тураком надо пыть, чтоб спорить. Но она фся странная. Отета как джигит, шашкой рупит, из пистолетоф стреляет, дерется кулаками ище. Это нормально фообще, как считаешь?
– Не задумывался.
– Сачем непрафду говойишь? Я тебе друг или хвост собасий?!
– Ладно, я вру, – признался Барлога, опуская ружье прикладом на землю. – Татьяна мне нравится, при всех ее закидонах. Она смелая, независимая, говорит в лицо то, что думает. Еще она заботливая, честная, всегда поможет. Ну и… фигура у нее… когда в первый раз увидел, так…
– И?..
– Чего? Просто, по-моему, я тоже ей нравлюсь.
– Мой дорогой товарищ со второго курса, – тихо раздалось у них за спинами, – я как раз собирался подойти и сказать вам, что, стоя на посту, обычно не орут на весь смешанный лес, но разобравшись в причине спора, не мог не заслушаться.
– Шикардос! Заурка, иди спи уже!
– Не припомню, чтобы хоть раз называл вас Васькой? Так что давайте будем взаимно вежливы, это не так трудно, – горячий студент из Владикавказа встал перед другом лицом к лицу. – Итак, во-первых, вы слишком много на себя берете. Девушку принято спрашивать, а не самостоятельно определять, к кому или чему она тяготеет. Во-вторых, даже этому блохастому песелю ясно, что вы не единственный претендент, и мои шансы несравнимо выше.
– Кунак Заурбек, я на тфоей стороне, ты чего зря обзыфаешься?
– Минуточку, – оборвал обоих обалдевший от такого напора Барлога. – Какие у тебя шансы, первоклашка? Ты меня младше на год, тощий, озабоченный, по чину ниже плинтуса, и все, что ты можешь ей предложить – это жить в горном ауле, носить чадру и ходить в туалет за саклю. Про услуги маникюра или поход к гинекологу вообще забудь, женщина, э-э?!
Дальше спор ушел в совершеннейшие дебри из серии классических перебранок в стиле «ты кто такой, давай до свиданья!». Гости из будущего на полном серьезе выясняли, кого любит молодая казачка и кто из них может обеспечить ей нормальную жизнь. Не в горах, не под чеченскими пулями, не в горящих терских станицах, не в полевой медицине девятнадцатого века, а в нашем с вами времени…
Спор был прекращен, когда оба оппонента перешли на личности. Татьяна, подкравшись бесшумно, словно рысь, от всей широты души отвесила по тяжелому подзатыльнику обоим студентам-историкам. Василий от обиды добавил пинка Зауру и получил ответку.
Девушка зарычала и повторила экзекуцию, еще на два леща. Звук был такой, что даже дед Ерошка невольно проснулся. Причем сначала отметил всех троих нагайкой поперек спины, а уже потом поинтересовался, а чего случилось-то, добрые люди?
Татьяна указала на ребят. Те посмотрели друг на друга, вспомнили, что с чего началось, обернулись в поисках шайтана, но лохматого пса и след простыл. Он свое черное дело сделал, не смог удержаться, и, видимо, побежал куда-нибудь праздновать, обмыть, так сказать, очередную победу над наивными людишками. Старый казак сокрушенно покачал головой…
Барлога первым протянул руку Кочесокову. Парни по-братски обнялись, осознав проблему, но до времени оставив ее нерешенной. Девушка, высокомерно задрав голову, поочередно расцеловала каждого в щеки, тоже как братьев, что ни того, ни другого не обрадовало, но хотя бы уравняло в позициях на старте. Ахметка высунул нос из кустов буквально через минуту:
– Дорогие кунаки, уфажаемый детушка Ерошка и фнучка его, которая красафица! Я, конешно, плохой друг и меня нада наказать, но по-моему, у фас куда-то жифой мальчик пропал, нет?
Вот тут-то все и началось…
– Чего она хочет на этот раз?
– Она Госпожа, поэтому хочет всего и сразу. Арбуз, желуди, сало, мед, смешанный с черноземом, красное сухое вино с сахаром, пчелиный воск с муравьями, если сладкое, то белое, а если полусладкое, то непременно закусывая не промытой овечьей шерстью. И еще ржавую подкову полизать.
– Меня тошнит от одного описания.
– Меня тоже, может, у нее диатез на почве беременности?
– Не уверена, последняя кладка была полгода назад.
– Ну, хоть она никому больше не говорит «зайка моя…».
– Пока не говорит.
– Тоже верно.
– Похоже, эти самцы ее бесят?
– Три самца и самочка.
– Ну да, я бы даже сказала, выбешивают. Мы из-за них стольких сестер потеряли. Причем в полном смысле этого слова, теперь и куска мяса не вернуть. Все сжигают! Представляешь?
– Чудовищно…
– Они варвары.
– Никакой цивилизованности.
– Где будем брать вино?
– Подожди, Верховная еще десять раз изменит свое мнение. Это тот случай, когда быстрое исполнение приказа – не самая лучшая идея.
– Ну хоть что-нибудь подготовить надо, на всякий случай.
– На всякий случай лучше спрятаться.
…Две сестры из Высших облизнули глазные яблоки друг другу и, опустившись, разбежались в разные стороны, ловко перебирая лапками. На межгалактическом корабле всегда есть с десяток мест, о которых не знает начальство, но прекрасно осведомлены подчиненные. И да, есть ситуации, когда это, несомненно, в плюс…
…Ахметка не соврал. Пока все четверо наших, с позволения сказать, конвойцев занимались внутренними разборками, мальчик умудрился исчезнуть. Сам или не сам, по собственной воле или насильно, уже не столь принципиально. Главное, что вот он был в пещере, а теперь его нет.
Кстати, черкески старого казака тоже. Хотя какое уж тут «кстати»…
На этот раз дед Ерошка даже не ругался на внучку, которой и была поручена охрана ребенка. Он прекрасно понимал, что сам допустил непростительную ошибку, выйдя из пещеры. Орать сейчас можно было на кого угодно, махать хоть нагайкой, хоть шашкой, хоть чем еще, но толку-то…
– Дедуль, прости. Дура я. Сорвалась на энтих оглоедов, а зря. Службу попустила.
– Чего ж, всяко бывает…
– Нет, виноватая
