Любовь Пушкарева - Синто. Героев нет
К возвращению Даниэля я выпроводила всех гостей и встретила его сама. Обнялись, как раньше, сливаясь словно магнит и железо.
– Я все тот же – шепнул он мне – Я твоя половинка, а ты мой свет и моя жизнь.
Я молча кивнула. В этот момент я поняла, что могу иметь любовников, младшего мужа или полноправного, но в моей жизни не будет мужчины ближе и родней, чем Даниэль, что он будет со мной всегда. Такова наша Судьба.
Дни бежали, двойной праздник близился, нужно было подумать о подарках. Вдохновленная метаморфозами Грюнда, когда он кричал на Даниэля, я решила заказать анимированный портрет, на котором он сначала предстает в своем обычном смешливом настроении, а потом в грозном. Художница справилась замечательно, она работала в необычной манере довольно крупных мазков и ее картины чем-то напоминали мозаику, тем не менее, ей прекрасно удалось передать характер и настроение в обоих вариантах, плюс она добавила поворот головы, чтобы перемены не были чересчур шокирующими. Грюнд на портрете улыбался, потом чуть отворачивался и возвращался уже пугающим, затем чуть склонялся вниз и поднимал голову уже опять улыбаясь. Эксклюзивный будет подарочек, это уж точно.
За четыре дня до праздника я окончательно забросила выполнение заказа от Шур, столько лет ждали, подождут еще пару дней, и озаботилась своим внешним видом. В разгар обсуждения платья в поместье прибыл курьер от Синоби, принес запечатанный кейс и подтвердил доставку, связавшись непосредственно с лордом Синоби по нашему домашнему визору. Я сверзилась с небес на землю, на острые камни – смерть еще одного агента из семьи Шур. Забросив все дела, мы с Даниэлем взялись за свежую информацию, двадцать часов поисков, обсуждений, проверок, было ощущение, что ответ крутится где-то рядом. В конце концов когда голова уже окончательно отказалась работать нас сморил сон. Я слышала, что во сне приходят решения проблем, но не особо в это верила. Судьба решила мне улыбнуться, я проснулась с четким знанием «нашла», одно лицо стояло перед глазами. Даниэлю не понравилась моя идея копать под конкретного человека, но он начал это делать, ввиду отсутствия чего-либо более конструктивного. Через два часа картина начала складываться. Если говорить иносказательно, у нас были части из нескольких пазлов и теперь мы собирали эти части воедино, иногда приходилось менять пазлы местами, но ни разу не пришлось разобрать часть полностью, не пришлось отказываться ни от одной серьезной предпосылки, ни от одного устойчивого вывода. Через шесть часов доклад был готов, мы со смесью неверия и ужаса просматривали его, Синоби-Дульче Третий, старший сын, возможный некст рода Синоби. Только у него были возможности, и у него был мотив хиленький, спорный, но был. Если мы правы, то это последний камень на чашу весов, отменяющий хрупкое равновесие, это последний довод того, что Синоби действительно вырождаются. Не сговариваясь, мы сделали две копии отчета и уничтожили всю информацию у себя, поблагодарив Судьбу, что следовали вдолбленным правилам и работали на «заглушенной», не имеющей никаких инфовыходов машине. Был уже поздний вечер, почти ночь, когда мы вылетели в поместье Шур, прилетев, долго торчали под воротами, нас не хотели пускать, ведь мы не предупредили о визите. Я настаивала, в конце концов, нас пропустили и привели к секретарю леди Шур. Шур-Ларин в столь поздний час был без маски, в слабом свете лам и камина он был страшен до истошного визга. Половина его была нормальной, а второй половины – не было. Биомех протезы руки, ноги, наращенные ребра и органы – ему не дали умереть, вытягивали на этот свет долго и тщательно, а вот лицо восстановили лишь частично, целыми остались глаза и брови, все остальное нечто оплывшее и бесформенное, явно наживленное. Контраст живых глаз и того, что заменило лицо, и вызывал столь сильные чувства.
При виде секретаря рука Даниэля, на которую я опиралась, заметно дрогнула, а я сама глубоко вдохнула.
– Господа Викены, вы весьма не вовремя – вместо приветствия сказал он нам.
– У нас очень веские причины для этого визита, господин Шур-Ларин – отозвалась я. – Я настаиваю на встрече с леди Шур.
– Она не может вас принять – в его голосе послышалось раздражение – Подождите, пожалуйста, до утра.
– Нет – отрезала я. – Сейчас.
Шур-Ларин испытующе посмотрел на меня, его обескуражила моя настойчивость.
– Вы ведь знаете о нашем заказе от леди Шур? – пошла я в атаку – Нам необходимо увидеться с ней как можно скорее. Я понимаю, что она сейчас убита горем, и возможно, не в лучшей форме и не хочет никого видеть, но это необходимо.
– Леди некст Викен, вы просите слишком много, потерпите до утра.
Мы с Даниэлем переглянулись, лететь обратно в наше поместье было страшно, мы стали носителями слишком важной информации. Если за нами следили, то поняли, что мы что-то нарыли, и теперь за нас могли взяться как Синоби, так и их враги, Осе и компания.
– Что ж, тогда в ваших интересах дать нам ночлег, господин Шур-Ларин.
Это его доконало, зная чем мы занимались, и исходя из моих слов, он сделал предположение, что мы нарыли что-то на Шур.
Глаза секретаря зло сощурились:
– Леди Шур, как вы выразились, не в лучшей в форме, но я пущу вас к ней. Надеюсь, леди некст Викен, вы не заставите меня пожалеть о моем решении – последняя фраза прозвучала как откровенная угроза.
Я молча коротко поклонилась. Шур-Ларин привел нас к домику Шур, открыл двери и кивнул Даниэлю, мол, ты знаешь дорогу дальше. Совершенно не к месту во мне шевельнулась ревность. Когда мы вошли, мне в нос ударил неприятный и смутно знакомый запах… алкоголь и перегар. Так вот почему секретарь и неофициальный консорт не хотел нас пускать, если мы разболтаем, что леди Шур употребляет наркотические напитки, то Шур пошатнутся, также как и Синоби. Час от часу не легче.
Даниэль остановился и порылся в поясе, достал ампулу со вторым антидотом, ну да, при алкоголе это как раз то, что нужно. Молча предложил ампулу мне, я отрицательно покачала головой, не уверена, что хорошо прицелюсь.
– Будешь отвлекать – прошептал он мне.
Я кивнула.
– Дин, каких сбоящих врат, ты приперся? – раздался странноватый голос Шур.
– Это не Дин, Криста – отозвался Даниэль и мы поспешили в гостиную.
– Какого крысодлака вы здесь делаете? – подумав, добавила – Вдвоем.
Вместо ответа Даниэль подошел и понюхал то, что она пила.
– Виски?
– Водка, бестолочь. Выпьешь со мной? Ей не предлагаю, леди не пьет, не так ли, деточка?
Я боролась с брезгливостью и ужасом, леди Шур острая и опасная, как коската, сейчас растеклась студнем, уж лучше зрелище Шур-Ларина без маски.
– Зачем пришли? – это прозвучало как удар хлыста. Не дав ответить, она продолжила – Ну посмотри, посмотри на меня, запомни, во что ты превратишься через двадцать лет, какой могла бы стать твоя мать, если б не умерла красиво и героично! Презирай меня, пока можешь! Деточка!
Спасибо Лане, научившей меня отвечать на оскорбление не оскорблением, а жалостью или презрением. Какое уж тут презрение, безумно жаль…, жаль женщину, взвалившую на свои плечи ответственность, сжегшую свою жизнь.
Я сделала пару шагов и упала на диван, добралась до Кристы и обняла ее, та сначала попыталась вырваться, а потом сдалась и разрыдалась, совершенно по-бабьи с тихим воем. Даниэль постоял перед нами, а потом налил себе немного этой водки и залпом выпил.
– Сначала Дин, его вытаскивали – принялась бессвязно рассказывать Криста – еле вытащили, потом Лин-Ара, мы еще долго надеялись, что она смогла ускользнуть, она всегда выскальзывала в последний момент, но нет. Потом мой сын, первый…, я не уделяла ему особого внимания, какая из меня мать, но когда его не стало…, я впервые напилась на Синто. Я ведь всех! Всех их знала, мы ж семья, росли вместе, они взрослели у меня на глазах… Трикси Бельф, она могла стать Фроксом, но нет, ей хотелось быть оперативником, и она успела провести три задания чисто, как в вирте…
Трикси Бельфлер-Дульче – последняя наша потеря, Судьба помоги, что бы она стала действительно последней.
Рыдания Кристы постепенно затихали…
– Мне надо выпить – вдруг сказала она.
Даниэль подошел к нам, взял в ладони ее заплаканное лицо, я отодвинулась, он нежно поцеловал ее и, навалившись всем телом, одной рукой зафиксировал шею, а второй прижал ампулу к пульсирующей вене. Гибкое жало отыскало кровоток и через две секунды ампула опустела. Шур начала отбиваться, Даниэль прижался к ней, поймав свободную руку не давая ей ударить себя, все это ужасно напоминало сексуальное насилие.
– Тварь, жалкий кастрат – рычала Шур – Ненавижу! Ненавижу тебя, вас обоих! Урод! Кастрат! Отбракованный! – она перешла на крик.
Даниэль хлестко ударил ее по лицу, Криста замолчала, глядя на него круглыми глазами.
– Хватит истерик, Криста – тихо и устало попросил брат – Пожалуйста.
