Сергей Кусков - Золотая планета

…Через минуту все было закончено. Да, она шустрая, и я товарищ опытный, но ее быстрота и мой опыт против массы десяти человек… Слабый аргумент.

Я успел заметить, как ее атаковали сзади и даже как она уклонилась, но потом ее банально повалили, придавив к земле.

Мои успехи также нельзя назвать выдающимися — подумаешь, несколько синяков на рожах обидчиков. Один, правда, под глазом у Толстого, на сей раз он жаждал реванша и боя не избегал, но это не решение проблемы.

Бэль тоже скрутили, вывернув руки. Она шипела, брыкалась, но жестко висела на руках напавших.

Я обернулся по сторонам. Людей не густо, куда-то мы не туда забрели. Кажется, здесь район офисов, в будни тут людно, но в субботу…

— Ты не охренел, Бенито? — усмехнулся я, пытаясь потянуть время. Где же эта гребаная охрана! — Это не твой район! Это Центр! Хочешь еще на ковер к тете Алисе?

Кампос скривился:

— Мы тебя и тут уработаем, Хуанито. — Он обернулся и закричал на всю улицу: — Эй, люди? Кто-нибудь хочет помочь этому придурку? Может, вы? — крикнул он девушке, семенящей по той стороне улицы. Услышав, та засеменила быстрее. — Все, Хуанито, финита! Некому тебе помочь! Одна надежда осталась на ее величество!

Пауза.

— Ну где же она, что не помогает? — заозирался он. — А, наверное, забыла! Нужен ты ей! Кто ты такой, чтобы о тебе помнить?

Он сплюнул на землю с кровью. Кажется, я выбил ему зуб. Потому так и лютует, гнида!

— Я тебе с первого дня пытался объяснить, что ты — дерьмо! Но нет, ваше превосходительство не слушало, что-то там доказывало, из себя строило!

Он заехал со всей дури мне в солнечное сплетение. Грудь обожгло от нехватки воздуха, в глазах потемнело.

— А ты — падаль и дерьмо! То, что валяется под ногами у тех, кто сильнее! Только умные люди, кто понимает, как устроена жизнь, устраиваются в ней, занимают свое место согласно способностям. А ты? Ну, выпендрился. Ну, наделал шуму в городе. Ну, приехали высокие дяди и тети и всех отымели. И что? Они уехали, дружок, а ты остался! С теми же самыми проблемами! Что ты решил, что кому доказал?

Снова удар. Я услышал свой собственный непроизвольный стон.

— Или ты думаешь, мы не могли тебя раньше хорошо проучить? Поймать возле дома, объяснить что и почем? Да сколько угодно!

Вновь удар.

— Только ты бы не понял ничего, малыш! А так, — он указал рукой вокруг, — имеешь представление. В этой жизни ты — никто. Слабый должен подчиняться сильному, иначе… превратится в того, кто есть ты, — скулящую падаль. Понял меня, camarrado?

Он картинно погладил меня по макушке, словно заботливый воспитатель:

— Так что сиди и не рыпайся, Хуанито. Больше тебе в жизни везти не будет. А это у нас кто?

Он подошел к глядящей на него волком исподлобья Бэль.

— Та самая аристократка? Ай-ай-ай, а мне говорили — у нее волосы белые. Какой обманщик!

Он хотел потрогать ее волосы, но девушка вдруг совсем не по-женски боднула его.

Если бы она достала хотя бы чуть выше… Может, у нее бы и был шанс. А так удар оказался слишком слабым. Опешивший Толстый сразу пришел в себя:

— Ах ты ж, сучка! — и ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. Ударил не сильно, напоказ, но обидно. — Обожаю таких резвых. Какая цаца! — Он схватил ее за подбородок, задрав голову. — Будешь еще плохо себя вести с папочкой?

Бэль ответила ему в четыре этажа:

— Тебе конец, ублюдок! Ты труп! Труп, понял? Ты еще будешь молить меня о пощаде, когда тебя начнут за яйца вешать! Недоносок!

— Боевая девочка! — Он усмехнулся и кивнул дружкам. Те тоже заржали. — А что у нас у девочки есть? Какая красота!

Он нагло полез в вырез платья. Я дернулся, но меня успокоили, вновь ударив под дых. Бэль тоже попробовала вырваться, но ничего, кроме еще одного приступа ржания недоносков, это не вызвало.

— Ай-ай-ай, непорядок! Такая красотища, а досталась… Кому? Этому ничтожеству? Мне кажется, твой кавалер перебьется, пойдем со мной? Будем встречаться, сделаю тебя настоящей принцессой?

Вновь взрыв хохота. Бэль изловчилась и плюнула ему в лицо.

Тут Толстый рассвирепел. Ударив ее еще раз, уже сильнее, он резким движением разорвал платье ей на груди.

— Что, думаешь, тебя защитит твой Ши…

Никто не понял, что произошло. Просто Толстый вдруг начал оседать, пока не завалился на дорогу. Растерявшиеся холуи недоуменно смотрели друг на друга. Тут один из них тоже начал заваливаться, а хватка сзади меня справа ослабла — будто руку в захвате бросили. Такие шансы я не упускаю.

Я вывернулся и отправил в нокаут второго держащего, уже в полете отмечая, что его глаза стекленеют, а сам бы он осел и без моей помощи секунды через две.

Все, стоящие вокруг, поняли, что надо сваливать, и резво дернули в разные стороны. Но не ушел никто. Под конец я даже слышал свист летящих им вслед ампул.

Подбежал к Бэль. Та, ревя, бросилась мне на грудь:

— Хуанито, они…

— Я видел. Прости, родная! Прости!..

— Они!..

Тут рядом с нами резко затормозил коричневый «мустанг», из которого выскочило трое бойцов в масках.

— Где вы были? — закричала Бэль. Но они не стали разговаривать, схватили ее под руки и потащили к машине, грубо оттеснив меня в сторону.

— Все в порядке? — бесчувственным голосом спросил третий. Я кивнул. Он развернулся и тоже пошел к машине. И никаких объяснений и комментариев.

— Стойте, куда вы, я не хочу домой! Оставьте меня здесь!

— Здесь опасно, надо ехать. Сейчас приедет гвардия. — Это адресовалось уже мне.

Я вновь кивнул.

Бэль затолкали в машину, которая тут же тронулась. Еще один «мустанг», стоявший вдалеке, в конце улицы, последовал за ними.

Вот и закончилось мое свидание с мечтой.

Я наклонился к Толстому. Из его шеи торчала маленькая иголка с микроскопической ампулой на хвосте. Угол ее входа совпадал с углом к положению второго «мустанга» в момент выстрела. Охрана Бэль все же была недалеко, я зря грешил. И вмешалась, когда опасность стала угрожать ей.

«Ей, а не тебе, Шимановский», — отметило сознание.

Но обидно не было нисколечки — они получают деньги за охрану конкретного человека, что тут пенять? А вот то, что ее не смог защитить я…

Вдали раздался звук сирены. Недолго думая я подскочил, заехал бесчувственному Толстому каблуком по лицу — на память, подхватил с земли брошенный перед схваткой, но (о, чудо) живой диск и сделал ноги в противоположную от сирены сторону.