Андрей Белоусов - Мнимые люди
Сплёвывая себе под ноги, Лактионов проверил боезапас и убедившись, что всё в порядке, снова прилип к окулярам бинокля. Противник был уже совсем близко. Казалось, что до него рукой можно дотянуться, но отняв бинокль от глаз, убедился, что рановато ещё затевать стрельбу. Нужно дождаться момента, чтобы одним махом срезать передние ряды мутантов.
И такой момент настал…
Правый и левый фланг, не выдержав психологического накала, вступил в бой чуть раньше, чем намечал сам капитан. Махнув на них руками, там мол другие командуют, а у самого, хоть и тряслись уже поджилки, решил немного обождать. И вот когда противник пересёк условную линию, и ожидание становилось равносильно самоубийству, Лактионов швырнул со всего маху, как можно дальше осветительную шашку и заорал что есть мочи, переходя на боевой темп:
— ДАВИ ИХ!!!
И началось…
Шквальный огонь, подобно единому тарану, отшвырнул передние ряды мутантов, в первую же секунду отправив к праотцам сотню из них. Затем вторую.
Тысячи трассирующих пуль, расчерчивали ночной воздух, яркими, пунктирными полосами, врезаясь в живую плоть, дырявя её и разрывая на части. Фонтаны земли и сотни осколков веером разлетались от эпицентра гранат, расшвыривая ряды нападающих.
Шум поднялся неимоверный. Резкие, отрывистые автоматные дроби, сливаясь в единый монотонный гул, запели победную песнь смерти. Вторя основному составу оркестра, забубнили пулемёты. На подхвате защёлкали и зарокотали скорострельные станковые гранатомёты. Разрывы гранат, свист пуль и мат людей единовременно разорвали тишину предрассветной ночи. И среди всего этого шума, гама и людских проклятий, противоестественно-тяжёлое молчание мутантов, ни визгов умирающих, ни стоны раненых ни разу не вырвалось из их глоток. Только тупое упорство и бешеный напор, существ не преклоняющихся перед страхом смерти.
«Мимы», волна за волной накатывали на позиции людей, стремясь сломить их оборону. Но встретившись лоб в лоб с ураганным огнём, были вынуждены, волей не волей, вновь и вновь откатываться назад. Запутываясь в колючей проволоки, раздирая руки в кровь, сшибая противопехотные ежи, лезли они напролом как заведённые, чтобы в конце своего пути пополнить ряды трупов, с неимоверной скоростью заполнявшие всё видимое пространство.
И вдруг вся эта бессмысленная мясорубка как-то сразу закончилась…
Преодолевая звуковой барьер шума сражений, по всему полю боя неожиданно пронёсся вой «крикуна». И подчиняясь негласному приказу, ещё секунду назад бурлившая и перекатывавшаяся с места на место, словно живое море, волна атакующих мутантов, вдруг как-то сразу осела и замерла, сразу выпав из поля зрения обороняющихся, словно чудовищных размеров коса, прошлась по их рядам, выкашивая под основание. Только что бежали, можно сказать, неслись со всех ног, и вдруг, рухнули, будто спелые колосья пшеницы.
И всё произошло так быстро и так стремительно, что люди вначале, не разобравшись в ситуации, ещё с минуту продолжали вести шквалистый огонь, поливая окрестности килограммами свинцового дождя. Пока вдруг не прозрели и не задались удивлённо вопросом, что передавался шёпотом из уст в уста:
— Что происходит?
— Куда они подевались?
— Чёрт где они? Ты их видишь?
— Чертовщина какая-то… Не могли же они сквозь землю провалиться?
Но были среди прочих и другие вопросы, переполненные, в отличие от первых, надеждой:
— Неужто всё?
— Братцы никак они отступили? — робко прозвучало и подхвачено многими затем, тем самым разрежая нервную обстановку. И понёсся шепоток со всех сторон:
— Они отступили, они отступили…
— Хватит пороть чушь! — резкий окрик капитана Лактионова, заставил солдат спуститься на землю. — Всем быть начеку! — скомандовал он как можно громче, пророкотав громом над всеобщим поднявшимся галдежом. — Проверить исправность оружия! Пополнить боезапас! И чёрт возьми, дайте кто-нибудь больше света!
И на смену практически погасшим осветительным шашкам, в воздух полетели новые, разбрасывая снопы искр, а в небо взметнулись с шипением осветительные ракеты, разом немного освещая впереди лежащее пространство.
Капитан прильнул к окулярам бинокля и увиденное им, сквозь колеблющиеся сумерки, очень ему не понравилось.
Оказывается «мимы» никуда не ушли, как многие на то надеялись. Нет, противник по-прежнему был на месте. Просто мутанты, по непонятной для людей причине, все вместе, вдруг взяли, да и улеглись на землю, где настороженно и замерли, будто что-то замышляя.
Лактионову это очень, очень не понравилось. Он нутром почувствовал надвигающуюся угрозу, исходящую именно от замерших на земле мутантов. Но вот какую? Он никак не мог себе объяснить в чем она заключается, но чувствовал он её (эту угрозу), довольно отчётливо. Он знал, понял как-то это сразу, что ни в коем случае нельзя медлить, нужно что-то предпринять. Но что?
Отдавшись чувствам и здраво рассудив, Лактионов передал по персональной рации. Отрывистую команду, всему командирскому составу роты:
— Накройте этих тварей гранатами! Нельзя допустить чтобы они там лежали и что-то замышляли. Внесите панику в их ряды! Всем гранатомётчикам, Огонь! Всем остальным, вести обстрел противника посредством подствольного гранатомёта, у кого есть. Ручные гранаты беречь!
И пока передавалась команда по взводам, он сам, не долго думая, послал первую гранату в гущу противника. Пока летела первая, дослал вторую в потствольник и снова выстрелил. А с взрывом третий гранаты подключились уже и остальные. И снова окрестности озарились короткими вспышками огня и громоподобными звуками взрывов.
Совсем рядом с капитаном находился один из станковых скорострельных гранатомётов. Лактионов просто любовался, пока заряжал подствольник, как лихо держась двумя руками за поручни гранатомёта, вёл огонь один из его бойцов. Быстро и четко посылая снаряды один за другим, он перекапывал землю и всех кто на ней находился, точно по линии. Вот только звук издаваемый при этом неприятно давил на уши, но это ничего, можно пережить, авось не оглохнешь.
Сотни фонтанов-гейзеров с резким громовым хлопком, взметались в отдаление от людей и что творилось сейчас там, лучше было и не знать, но то что противнику приходилось не сладко это и без слов понятно. И так могло бы продолжаться довольно продолжительное время, пока например не закончились бы боеприпасы, если бы не вмешались «мимы».
Пришло их время собирать кровавый урожай.
Люди и не догадывались, что первые ряды нападающих, так бездарно брошенные под пули, и сотнями лежащие сейчас на земле с разорванными телами, были всего лишь мясом. Это были представители самой низшей касты в иерархии «мимов» — сверх людей: самые слабые, самые глупые; больные, калеки, что остались со времён первых противостояний, и так далее. Этих то недочеловек, как сами называли их «мимы», и бросили в сражение первыми, дабы провести, так называемую, разведку боем. Что они и проделали и надо сказать довольно блестяще. До позиций людей они не дошли каких-то пятьдесят метров.
И вот наконец настало время, ввести в бой организованные силы, строго следуя плану. В подтверждение чего по месту сражения, вновь, перекрикивая разрывы гранат, провыл «крикун», отдавая следующую команду замершим в ожидании «воинам».
Капитан Лактионов аж замер на секунду. Такого, нечеловеческого крика, ему слышать ещё не приходилось.
«Это какую же надо иметь глотку, чтоб производить такой немыслимый и дикий для человеческого слуха, звук?» — с содроганием подумал он.
А затем случилось невероятное…
Так мило капитаном обласканный гранатомётчик, вдруг неожиданно для всех, рухнул как подкошенный и замер не издавая звуков. За ним, так же резко, прекратили своё существование ещё несколько бойцов, за ними ещё и ещё, и как назло все гренадёры.
Истеричный крик осознания, привнёс ясности в происходящее:
— Снайперы!.. — И все сразу же, будто по команде, ещё полностью не осознавая толком, но уже повинуясь инстинкту, пригнули головы.
Снайпер это не игрушки. Когда в разгар боя вокруг тебя носятся и свистят пули, фонтанчиками взрываясь чуть ли не у самого лица, то как-то не очень задумываешься, что одна из них может в любой момент пробить тебе башку. Но вот когда среди относительной тишины звучит всего лишь выстрел одинокий, а ты порой и не слышишь его, а пуля, без всякой суеты, ложиться ровнёхонько в цель, вот тогда, по настоящему становится страшно. Страшно от того, что эта смерть приходит внезапно и из неоткуда, и промахиваться она, как правило очень не любит. Вот почему при слове снайпер, хочется сразу же упасть на землю и забиться в щель, дабы тебя никто не видел и не слышал…
— Блядь! «Кукушка» — убери этих снайперов к чёртовой матери! — пригибая голову заревел Лактионов, обращаясь к отряду прикрытия, находящемуся чуть позади основной линии обороны.
