Елена Звёздная - Право сильнейшего. Дочь воина. Невеста воина (сборник)

И я полетела прямиком к ним и, когда была уже на расстоянии шагов в пятьдесят, весело закричала:

– Нрого, ты самый-самый лучший на свете!

Шум, нарастающий при моем появлении, внезапно стих.

Папандра после моих слов аж передернуло, а Нрого широко улыбнулся и, повысив голос, спросил:

– Ты схему приземления таргата не знаешь, да?

Умный мужик этот Нрого, уважаю.

– Откровенно говоря, да, – честно призналась я. – Удивительно сложный механизм для обычной грузовой платформы.

– Таргат не обычная грузовая платформа. – Нрого снова улыбнулся, наверное, потому, что я продолжала на них лететь. – Кирюсь, ты сейчас нажми на желтую область экрана.

Нажала. Леталка зависла метрах в семи над землей и метрах в двенадцати от обоих хассаров.

Нрого радует все больше, короче.

А воин продолжил:

– Теперь войди в программу управления. Выделена синим.

– Ага, – послушно следую указаниям.

– Ты там нормально разбираешься? – последовал очередной вопрос.

– Естественно, нормально, у нее допуск к полетам на военных кораблях с легким вооружением, – не скрывая раздражения, вдруг произнес отец. – Киран обучалась на капитана военного корабля.

Надо же, какая осведомленность и даже, кажется, гордость, кто бы мог подумать. Однако я сочла своим долгом пояснить:

– Но я не обучалась на управленца грузовыми таргатами, отец. – И затем опять к Нрого: – Здесь предлагается на выбор сто двенадцать вариантов посадки.

– Выбери пункт восемьдесят четыре, – подсказал Нрого. – Это приземление с живым грузом.

Выбрала. И платформа мягко опустилась на двор, на сей раз без каких-либо рывков и виражей.

– Ну надо же. – Я спрыгнула на землю, подняла руки вверх, потянулась, разминая затекшие от напряжения плечи. – Хорошо, я поняла, таргат не так прост, как кажется, но зачем его делать настолько непростым?!

Ответил мне опять-таки Нрого, спускаясь по ступеням в моем направлении:

– Его делали для воинов. Тар-эну справиться с ним не составляет труда, Кирюсик. Не переживай, и ты со временем разберешься.

– Да? – стою, жду его приближения, потому что такое ощущение, что он ко мне не из вежливости направился, и к тому же в воротах показался Дьяр, показался и оцепенел, едва меня увидел.

Нрого подошел, остановился в шаге от меня и, хитро улыбаясь, произнес:

– Так что там насчет того, что я самый-самый?

Вспомнила про Икасика и, наплевав на гелликс, который значительно усложнял передвижение, бросилась на шею к воину, смачно расцеловала в обе щеки и искренне заявила:

– Ты самый лучший мужик на свете!

И главное, сказала я это абсолютно искренне.

– Да неужели? – ехидно вопросил он. А затем тоже меня обнял, но вместо того, чтобы поцеловать, прошептал: – Твой друг в подземелье. Проводника я дам. В схватки с воинами не ввязывайся, натрави на них Икаса, у малыша большие возможности. До появления эйтны-хассаш у тебя не более семи минут. Я спровоцирую конфликт и задержу Дьяра. Действуй, Пантеренок.

Нрого отстранился, а я… мне оставалось только разыграть карты, розданные в этой партии самим тар-эном. И откровенно говоря, не так меня волновали его мотивы, как то, что план идеально соответствовал моим потребностям.

– Я так устала, – сообщила громко и ничуть не стесняясь окружающих. – И спатки пора.

«Умничка, девошшшка», – прошипела левая из теней Нрого, отделившаяся от тела хозяина.

Левого я узнала сразу – у него рожа была такая с ехидцей, а правый, он какой-то слишком правильный, на мой взгляд.

«Как побегаласссс? – поинтересовался левый, вызывая еще более широкую улыбку на моем лице, правда, смотреть я старалась исключительно на Нрого. – Правильно, Кирассс, хватает подозрений Дьяра. Двигай во дворец, пока он не добрался до тебя. А побежать не решится, позор для воина – бегать за женщиной».

И так как я все еще смотрела на Нрого, увидела его хитрую усмешку.

Поворот, все с той же улыбкой на губах, весьма неприличный жест стремительно приближающемуся Дьяру, и я побежала во дворец. Я не воин, мне можно.

По ступеням я взлетала, окрыленная не просто надеждой, а уверенностью в успешном завершении дела. Папик хмуро посмотрел на меня, но не сказал ни слова. То ли потому, что не хотел, то ли потому, что считал Дьяра ответственным за мое воспитание.

Но едва я шагнула в проход, сзади послышалось сдержанное:

– Для собственной безопасности не покидай пределов своих комнат!

– А то что? – нагло поинтересовалась я, развернувшись к папику.

– Отдам правящему клану, – прошипел папандр, стоя спиной ко мне.

– Опять?! – У меня от возмущения такой прилив ярости обнаружился. – Я тебе что, штатная шлюшка, что ли?!

Вопль мой получился громким, во дворе точно все расслышали.

Папик медленно повернулся ко мне всем корпусом, внушительно очень, и тихо произнес:

– Еще один побег – и я тебя под каждого из своих сыновей подложу, дочь!

У меня странное чувство возникло, словно внутри все от его тона задрожало. И от обещания. А самое страшное – глядя в непроницаемо черные глаза, я ему верила. Действительно подложит, исключительно в целях воспитания!

– Слышь, папик, – говорить тихо я и не пыталась даже, – а откуда такая уверенность, что сможешь?

Тишина вокруг была невероятная. Почему-то казалось, что и его слова воины слышали, ну, а в том, что все слышали меня, я даже не сомневалась.

Папандр мрачно сделал шаг ко мне. Я молча достала нож. И хассар Айгора остановился. Черные глаза сузились, на скулах желваки ходуном, мышцы напряглись. Но сдержался. От действий, не от слов:

– Ты сильно пожалеешь о сказанном уже ночью, дочь!

– Ты пожалеешь раньше, отец!

Одно движение хассара – и со двора на ступени шагнуло трое воинов. Не сыновья, точно, потому как рожи другие и явно немолоды – это скорее матерые такие волчары, даже с сединой. Причем среди этих троих и дедуля МакОрат затесался.

– На цепь ее, – едва слышно приказал отец и демонстративно отвернулся.

А я в этот момент смотрела даже не на него, я взирала на Дьяра, который замер, вступив на первую ступеньку, и глядел на отца. С надеждой. Папандр отрицательно качнул головой, и у Дьяра как-то разом даже плечи опустились. А потом дедуля МакОрат закрыл двери.

Старательно гоню прочь мысли об отце, несправедливости и жестокости. Очень стремительно, потому что плакать сейчас совершенно не время.

– Глазки заблестели, – вдруг произнес один из воинов, причем насмешливо так.

И все-то они замечают.

– Это нехорошие слезы – злые. – Глава клана МакОрат встал передо мной, скрестив руки на груди. – Да, принцесса Киран? Мы ведь никогда и ничего не делаем просто так, и сюда ты тоже явилась явно не для того, чтобы с Дьяром побеседовать!