Игорь Ветошкин - Последний из нас

— Никого, — подтвердил Леонид, осмотрев окна затянутые не то полиэтиленовыми пакетами, не то бычьим пузырём.

— Давай, показывай, где сокровище своё зарыл.

Отыскав в сарае одну лопату, разведчики двинулись вглубь огорода.

— А ты оказался прав, — признался Артём.

— На счёт чего?

— Про то, что Ефрем со мной по душам говорить будет.

— Ну, я же не первый день его знаю, — Леонид подмигнул, — И что он сказал, если не секрет?

— Что в жизни важно научиться делать выбор. И лидер проявляется тогда, когда слабость показывают другие.

— Он верно сказал. У меня был такой случай, не очень приятный, когда я проявил слабину.

— Расскажи, если тебе станет легче.

Заболодский отыскал место, где разрыл рацию, и воткнул лопату в землю.

— У меня в комплексе работает одна девушка. Она обладала важной информацией, и я начал работу с ней. Выведать удалось очень много и про ГПД и про Вакцину 145, помнишь, я тебе рассказывал?

— Помню.

— Так вот. И понравилась она мне сильно. Ты не представляешь. Влюбился даже, наверное. И отношения по работе, всё больше стали перерастать в личные. Сначала, я очаровывал её, что бы выудить что-то про ГПД, а потом… Потом, она просто мне нравилась. Хотелось гулять с ней, разговаривать, и не думать о том, что она — враг, а я — диверсант. Она — Красная, а я — Республиканец. Как оказалось, мои чувства были взаимны. Но вот незадача, она поняла кто я. И поставила мне ультиматум, либо я предаю Родину и перехожу за ней на сторону Красных, или мы с ней остаёмся по разные стороны в этой войне.

— Да-а-а, — протянул Артём, — Нелёгкий выбор.

— И я не смог его сделать! Понимаешь. Я только мямлил, что люблю её, умолял остановить запуск ракет. Всё впустую.

— Ты не смог решиться?

— Вот именно. Знаешь, что она сказала? «Слабак!». Представляешь! Как мне было больно! — Леонид воткнул лопату, и раздался глухой звук, разведчик откинул инструмент, и принялся разгребать землю руками.

— Она имела ввиду не физическую слабость, а психологическую, — заметил Артём.

— Я теперь уже понимаю. Но скажи правду: ты бы смог принять такое решение? Родина или возлюбленная?

Грачёв задумался. Ему было нелегко представить такую ситуацию.

— Я бы искал компромиссы.

— А если нет компромиссов этих? — Леонид повернул грязную физиономию к сослуживцу, — Нет другого выбора.

— Это сложно.

— Да. И я не смог. А ты сможешь. Я уверен в этом.

— Ну…

— Ефрем никогда не ошибается в людях. Если он видит в тебе лидера, то ты смог бы принять решение, каким бы трудным оно не было.

— Давай помогу, — Артём потянул рацию на себя.

Отряхнув прибор от грязи, разведчики предпочли быстро покинуть опасное место.

— Центр, ответьте! Это Мозг, Центр. Вызываю Центр, ответьте, — не переставая голосил Ефрем в приёмник.

— Да это бесполезно! — подытожил Борис, — Что у них там твориться?

— Может неполадки со связью, или…

— Слышу вас, Мозг, это Центр! — отозвалась рация, стоящая на столе посередине цементного завода.

— Слава Богу! — вырвалось у Артёма.

— Центр, свяжите меня с генерал-полковником Боковиным.

— С кем имею честь? — сквозь треск помех послышался приятный голос, обладателем которого наверняка, являлся молодой радист.

— Командир группы, капитан Ефрем Дерягин.

— Не знаю, капитан ли вы, Ефрем, — с сомнением отозвался радист по ту сторону приёмника.

Командир поднял голову, оглядел всех присутствующих, выражая полное непонимание.

— Слышишь? — с некоторым вызовом поинтересовался Ефрем, — Свяжи меня с Боковиным, немедленно!

— Боюсь, что это выше моих сил, ибо Терентий Павлович мёртв.

— Что? — воскликнул Борис, прислонившись к динамику ухом.

— Центр, повторите, — потребовал Ефрем.

— Генерал — полковник убит во время задержания вражеского диверсанта уже бывшего капитана контрразведки НОР Гавриила Палкина.

— Палкин убил генерала? — воскликнул Захар.

Тишина повисла в зале, каждый пытался осмыслить такую невероятную и главное, неожиданную ситуацию.

— Ефрем, слышишь меня? — затрещала рация.

— Я тебе не «Ефрем», ясно?! Я капитан контрразведки Народной Освободительной Республики, ты понял?! — вскипел командир.

— Боюсь, что не в вашем положении выгодно сориться со мной, — заметил радист.

Леонид положил руку Ефрему на плечо, показывая своим видом: «Успокойся, дружище, прорвёмся!»

— Хорошо. Кто теперь курирует диверсионную спецгруппу «Мозг»?

— Не хочу вас расстраивать, но у меня нет документов, подтверждающих, что группа ещё чистится у нас.

— Кто займёт место Боковина?

— Сейчас в штабе творится чёрт знает что, боюсь, на такую должность новый человек будет назначен не скоро.

— Где теперь Палкин?

— Он украл машину, и скрылся, пока что его не нашли.

— Что же нам делать, — словно вслух принялся размышлять Ефрем.

— Этого мне знать не положено.

— Послушай, ты хоть представляешь, насколько важна наша миссия?!

Рация не ответила.

— Сейчас, послушай меня как человека, — голос Дерягина стал мягким, приятным, — Оставайся на связи, пожалуйста, и оповещай нас о новостях из штаба, хорошо?

— К сожалению, это выше моих сил.

— Я тебя как человека прошу, а не как солдата!

— Приношу свои извинения, но у меня приказ. До конца разбирательств, я не имею права передавать информацию диверсионным группам.

Капитан заскрипел зубами, стол затрещал, когда сильное тело навалилось на него. Рация замолкла, треск прекратился, и ватная тишина завладела помещением. Все переваривали услышанное.

— И как это понимать, Ефрем? — первым очнулся Борис.

— Всё? Приплыли? — оживился Захар, — Миссия окончена, можно по домам?

— Что же теперь делать, командир? — с участием спросил Леонид.

— Времени ждать, пока у них сменится правительство, у нас нет, — напомнил Артём.

— Ефрем, не молчи! — потребовал Борис, — Что это значит?

— Ничего, это, не значит, — медленно, обдумывая каждое слово, заговорил Дерягин, — Ничего не измениться. Погиб Боковин — придёт следующий, это не важно. Мы продолжаем работу, и закончим начатое дело, всем ясно?

— От кого теперь получать приказы, и кто наше непосредственное начальство? — задался вопросом Леонид.

— Я.

Одного сурового, решительного взгляда Ефрема хватило, что бы вопросы по этому поводу отпали сами собой.

— Плохие новости к нам дошли, — с печалью заключил Артём.