NeuroSoul Том 2. - Данила Скит
— Я встретил Патрика по пути сюда, — неуверенно промямлил Дэвид.
— Рад, — устало ответил Андрей без особого энтузиазма. — Как он поживает?
— Он мертв. Его переехало что-то посередине и полностью раздавило. Только руки остались и ботинки. Ботинки у него тоже хорошие. Руки, правда, лучше… — Дэвид перемялся с ноги на ногу. — Его никто не убирает. Он лежит там, в пустыне, и пахнет. Меня это беспокоит. Может, нужно с ним что-нибудь сделать?
— Это не твоя работа, — Андрей разломил сигарету пополам и выбросил на расстояние метра от себя. — Свою работу ты выполнил, и очень хорошо. Пусть другие выполняют свою.
Дэвид помялся еще немного, решив не ходить вокруг да около:
— Я досье ваше прочитал.
Андрей замер ненадолго, а потом достал вторую сигарету и тоже начал вертеть ее в руках, разглядывая:
— До сих пор считаешь, что я обманщик?
— Нет… я… — Дэвид хотел извиниться, очень хотел, правда. И сказать, что был не прав, и добавить еще несколько слов про его отца, очень эффективного и доблестного героя, который сделал очень много хороших дел и спас кучу жизней, но вместо этого внезапно даже для себя спросил: — Кто такая Есения?
Андрей перестал крутить сигарету в руках, поджег ее и закурил:
— Жена.
Дэвид сделал осторожный шаг назад. Перед его глазами задымилось, и стало немного тревожно. Но запаха он не чувствовал, потому как ветер дул в другую сторону. Пока что хорошо, пока что безопасно. Любопытство заставило его остаться на месте, несмотря на возрастающую тревогу. Дэвид хотел бы сказать пару слов соболезнований, и еще раз извиниться. Правда, не знал, за что, просто возникло такое желание, но он совсем не мог подобрать слов. Поэтому глупо спросил:
— Это все, что осталось?
Андрей провел пятерней по засаленным длинным волосам:
— Скажем так, из меня вышел не очень хороший отец. Наверное, это у меня наследственное.
— Почему? — удивился Дэвид. — Разве Артем Коршунов был плохим отцом? Он бросил вас?
— Да, совершенно бессовестным образом. Он погиб, когда мне было два года.
— А вы его помните?
— Очень смутно.
— А я вот не помню своего, — Дэвиду почему-то захотелось быть откровенным. — Некоторые говорят, что он был просто экспериментом. Его даже как человека не было.
— Что ж, твой отец оказался чуточку честнее.
Сделав еще одну глубокую затяжку, Андрей выдохнул густой дым ноздрями, на мгновение став похожим на огнедышащего дракона. Потом затушил сигарету о песок и выкинул, точно так же как первую:
— Брось, — сказал он, поманив рукой Дэвида. — Лучше сядь. Мне нужна твоя помощь.
— Какая? — спросил Дэвид, сделав два осторожных шага вперед.
Он опустился рядом, поджимая с подозрением ноздри. Через пару секунд он расслабился, не почувствовав запаха табака. Это были какие-то другие сигареты, не классической марки.
— У тебя есть удивительная способность попадать в самую точку, — Андрей подогнул ноги, кинув локти на колени. — Твои наблюдения наталкивают меня на нужные мысли.
— Ну что вы, господин Корушнов, — стушевался Дэвид. Щеки его были красными, то ли от лихорадки, то ли от смущения. — Я не умею делать того, что вы говорите. Стреляю я метко, но загадки разгадывать у меня совсем не получается.
— Может, я неправильно выразился. Твои замечания бьют точно в цель. Не обязательно разгадывать загадки. Главное, чтобы они достигли нужных ушей. Моих, — пояснил Андрей, стараясь тщательно подбирать слова. Обидеть Дэвида можно было легко, и Андрею совсем не хотелось этого делать. И вовсе не из-за того, что тот мог дать сдачи. Может, он просто слишком устал? — Скажи что-нибудь про Нэнсис, про эту змею. Все что угодно.
Дэвид задумался, нахмурив крепкий лоб. Лихорадка была в самом разгаре, и крупные капли пота стекали по сгоревшей на солнце коже. Дэвид действительно старался думать, но у него не получалось.
— Я же уже говорил много слов в самом начале, — начал он оправдываться. — И даже вопросы задавал. Может, подойдет что-нибудь из этого?
— Нет, не подойдет, — Андрей наблюдал, как игроки начали разделывать мозги гигантской змеи. Ничем хорошим это не начиналось и, конечно же, ничем хорошим не закончится, но вставать на пути авантюристов было плохой затеей. Никто им в этом не препятствовал, полицейские охраняли периметр и не вмешивались в действия игроков. — Нужно что-то другое… знать бы, что.
— Может, измерить змею? Какая длина у ее хвоста? — спросил Дэвид.
— А тебе это зачем?
— Я… я не знаю, — Дэвид смахнул пот со лба. — Вы же сказали сказать первое, что придет в голову.
— Не совсем так… не важно. Все равно не то, — Андрей приподнял уголок рта. — Эта змея большая, но ее размер не имеет к разгадке никакого отношения.
— Жаль, — расстроился Дэвид. — А ее внутренности? Она очень сложная и ее трудно собрать. Тот мужчина сказал, что ее сделал злой гений.
— Злые гении, добрые гении, просто гении… много их сейчас на Марсе. Планета слишком мала, чтобы выдержать всех.
— А разве бывают просто гении? Вильгельм сказал, что гении бывают только злые.
— Вряд ли наберется много людей, которые изобретают что-то с намерением убить. Как правило, все что создается — создается с добрыми намерениями.
— Так думает Нэнсис?
— Нет… так уже думаю я, — вздохнул Андрей. — Все дело в том, в чьи руки потом перейдут разработки. Обычно эти люди начинают дело с войны, и как правило до гениальности им очень далеко.
— Значит, Вильгельм ошибся?
— Тебя это удивляет?
— Мне почему-то всегда казалось, что дроиды редко ошибаются.
— Ошибаются все.
— И все-таки мне кажется, что она какая-то не такая, — Дэвид стеснялся признаться, что согласен с Вильгельмом, и не хотел говорить это напрямую, надеясь, что Андрей и без того поймет. Он все-таки следопыт.
— Так кажется, потому что любая гениальность выделяется из серой обыденности. А все что выделяется, вызывает либо любовь, либо ненависть. Помнишь вспышку Бетельгейзе?
— Я маленький был тогда.
— Она
