Нам бы день простоять, да ночь продержаться! - Протасов Сергей Анатольевич
Решив, что в двух атаках он разгромил русскую разведку, Кобояси отправил «Сиракумо» найти и добить пароход, подбитый первым, а «Марусаме» и «Асасио» вплотную приблизились к сильно накренившемуся и быстро садившемуся носом в воду судну под Андреевским флагом. Но на палубе тоже людей не увидели. Судя по всему, уцелевших из экипажа сняли раньше. Получалось, что только что был повторно атакован пароход, уже подорванный около получаса назад и после этого брошенный противником.
Подав сигнал сиреной, чтобы призвать к себе «Сиракумо», Кобояси двинулся дальше на юго-восток, снова развернув истребители в поисковую цепь. Но никого больше так и не нашли.
Исходя из расчета времени, резонно было предположить, что если русские главные силы тут и были, то, потеряв скрытность, они развернулись и отказались от попытки прорыва. Казалось совершенно невозможным, что противник мог решиться без предварительного прощупывания маршрута вломиться всем что есть в густо минированные и хорошо охраняемые воды.
Однако с докладом о произошедшем стоило поспешить. Добравшись до мыса Суно на западном берегу полуострова Босо, новых контактов не имели, что окончательно уверило Кобояси в верности своих предположений. Через сигнальный пост отправили сообщение в штаб и вошли в бухту Татеяма, застопорив машины на рейде одноименного поселка в «тени» острова Окиносима.
Там, скрывшись от волны, шедшей с океана, занялись перезарядкой минных аппаратов и исправлением повреждений, преимущественно штормовых. Прямых попаданий не было, только осколочные на «Сиракумо». Сразу отправили шлюпку на берег для налаживания постоянной связи со штабом морского района Йокосука по телеграфу.
Стоянка оказалась недолгой. Уже в начале четвертого часа утра с пристани замигал фонарь. Сообщали, что на линии заграждения между мысами Сенда и Миогане, что почти в десяти милях севернее, то есть уже в глубине пролива Урага, слышали несколько подрывов мин. Это значило, что русские, разминувшись с искавшими их истребителями, все так же идут в Токийский залив. Четвертому отряду приказано немедленно обнаружить и атаковать врага.
Гребной катер уже спешил обратно на «Сиракумо», а с истребителей доносились звуки работавших шпилей. Рубить канаты, оставляя якоря на дне, в такую погоду не решились. Но тут выяснилось, что в аппараты еще не успели запихать запасные торпеды, а без главного оружия идти в бой на миноносцах было бессмысленно.
Хотя мыс Суно и скалистый островок закрывали рейд поселка от катившихся с юго-запада волн и ветра, качка оставалась довольно чувствительной и здесь. Поэтому, работая изо всех сил, максимально используя скудную механизацию процесса, с этим делом чуть запаздывали. Только спустя еще четверть часа отряд бросился догонять ускользнувшего от него противника, уже на ходу окончательно восстанавливая свою боеспособность.
* * *К середине осени в Токийский залив вернулось и самое свежее соединение торпедных кораблей – 2-й ударный минный отряд. После активных действий в проливе Цугару всем истребителям требовался кое-какой ремонт, занявший от недели до 20 дней. После этого приступили к интенсивным учениям. Серьезно обновленные из-за понесенных потерь экипажи еще не были готовы к боям, поэтому дальше Токийского и Сагамского заливов они не выходили. Только во второй декаде ноября их включили в состав сил прикрытия ближних дозоров.
До получения сообщения об обнаружении крупных кораблей у входа в пролив Урага отряд стоял в бухте Курихама в получасовой готовности к выходу в море. Сразу после стычки 4-го отряда с подозрительным судном был получен приказ о выдвижении на охрану прибрежного фарватера между новым минным полем и мысом Сенда.
Заняв предписанную позицию, через брандвахту держали постоянную связь со штабом укрепленного района Курихама, размещавшимся в мощных бетонных казематах нового форта мыса Томозаки. Его шесть 280-миллиметровых осакских гаубиц уже взяли на прицел хорошо пристрелянную узкую полоску воды между мысом и заграждением. Именно они в связке с прожекторами и многочисленными скорострелками мыса Сенда должны были обеспечить неприступность судоходного фарватера.
Планом боя предполагалось, что миноносцы вступят в бой только после того, как батареи выбьют несколько крупных кораблей противника и вынудят его начать отступление. Восемь шестидюймовок и дюжина 76-миллиметровых пушек новых батарей мыса Сенда должны были нащупать цели, а гаубицы проломить их защиту. На случай ночного боя имелись целых две прожекторных батареи. Кроме того, противника обозначат начавшиеся пожары. И вот тогда придет час славы для миноносцев. Их атака должна превратить отступление ошеломленного врага в бегство.
Нападения ждали в полной готовности. После первых взрывов в районе главного заграждения открылись прожекторы световой батареи Сенда. Но мощные лучи электрического света беспомощно вязли в потоках воды, хлеставшей с неба. Видя это, капитан первого ранга Обана, новый, уже третий командир 2-го ударного отряда, передал на форт, что идет в разведку, и повел все шесть своих истребителей в сомкнутом строю на пересечку предполагаемого курса русской колонны.
Судя по всему, она шла напролом, прямо через мины, так что ориентироваться помогали непрекращавшиеся взрывы. Это было дальше, чем могли достать прожекторы, поэтому Обана рассчитывал показать место противника береговым артиллеристам своей атакой, после чего отойти и снова атаковать уже по итогам их работы.
В 03:12 обнаружили два парохода, направлявшихся на юго-запад, словно уже покидавших залив. Пройдя у них под носом и обстреляв артиллерией, двинулись по счислению вдоль линии внешнего минного поля, держась примерно в полумиле от него со стороны залива, в надежде обнаружить и добить подорванные русские корабли и тех, кто оказывает им помощь. Но почти сразу наткнулись на два больших трехтрубных миноносца незнакомого силуэта с возвышенным полубаком, стоявших без хода. С них тут же выпустили осветительные ракеты и открыли точный огонь, а с юга японцев атаковали еще три русских эсминца.
Полагаясь на свое огневое превосходство, Обана ввязался в бой, рассчитывая успеть выйти на дистанцию торпедного залпа по неподвижным трехтрубным целям, которые посчитал поврежденными. Но в этот момент открыли огонь скорострелки с берега, а потом и батареи форта, положившие первые свои залпы гораздо ближе к японским истребителям, чем к русским кораблям. Вдобавок рывок на противника был встречен неожиданно плотными огнем с атакуемых, а потом и с кормовых углов из многочисленных скорострелок. Прежде чем успели разглядеть, с кем имеют дело, что-то увесистое прилетело еще и справа, что окончательно сорвало атаку.
Столь сильный перекрестный огонь и слепое служебное рвение крепостных артиллеристов вынудили 2-й ударный отряд поспешно отойти. Да и сообщить поправки для следующих залпов на батареи нужно было срочно, пока противник стоит на месте и представляет собой прекрасную площадную цель.
Вернувшись к мысу Сенда, Обана передал на брандвахту сведения об обнаруженных пароходах и прикрывающих их больших миноносцах, высказав предположение, что за ними скрываются пострадавшие на минах крупные корабли, потерявшие ход. Поэтому батареям следует бить не по пристрелянному ими проходу, а почти на милю восточнее. Чтобы закидать снарядами район между внешним и главным заграждениями, примерно на середине пролива. А он, воспользовавшись обстрелом, возьмет противника в клещи.
Едва передав все это, не дожидаясь ответа, он сразу двинулся обратно в надежде быстро снова найти свои цели. Планируя атаку, он предполагал, что нападающим известно о крепостном минном поле между мысом Каннон и насыпным фортом, не доходя до обоих еще строившихся, и они в данный момент как раз готовятся к его форсированию. Но о новых заграждениях русские, судя по всему, информации не имели и потому налетели на мины, будучи к этому не готовы. Если это так, то сейчас они спешно исправляют повреждения или спасают экипажи уже тонущих обреченных судов, стоя на прежнем месте. А раз так, атаковать нужно немедля.
