"Та самая Аннушка", второй том, часть вторая: "Не та дорога" (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич
— Всегда, — Аннушка достала из кармана чехол. — Изоленту дать?
— Не, тут на разъёмах всё. Сейчас сниму четыре батареи с других велов, и у нас будут два с тройным пробегом. Разрядятся — поменяем и рванём дальше.
— Ладно, — неохотно согласилась девушка, — если педали крутить не надо, то так и быть. Но, чур, никому не рассказывать! Молодёжь засмеёт. Та самая Аннушка — и на велосипеде, как девчонка! Позорище…
Как моя спутница ни бухтела, а всё-таки ехать лучше, чем идти. Пусть даже не очень быстро. Но её это почему-то не радует, наоборот, мрачнеет с каждым километром. Когда спросил прямо, призналась:
— Не могу из среза выйти. Ни на Дорогу, ни на Изнанку, ни с тобой, ни без тебя.
— Скорости не хватает?
— Нет, для велосипеда большая скорость не нужна, он же лёгкий. Просто не чувствую фрактал. Вообще. Точнее, нет… Как бы это объяснить? Чувствую. Но не так, как раньше. Пытаюсь сдвинуть его, чтобы оказаться не здесь…
— Не выходит?
— Почему-то нет. То ли Мультиверсум изменился, то ли я, то ли отношения между нами. У меня такой же затык был, когда меня только начали учить выходить на Изнанку. Силы у меня хватало, а как её приложить — не понимала. Райна, моя наставница, извелась вся. Пришлось Грету звать, хотя я её терпеть не могла. Инстинктивно, наверное. Эта старая сволочь рассмеялась и сказала, что я слишком стараюсь. Прикладываю больше сил, чем надо, и пытаюсь порвать метрику, а не пройти насквозь. А потом выкинула меня на Изнанку и бросила. Просто ушла, прикинь?
— Ничего себе.
— Да, представь: туман, холод, я ни черта не умею, бешенство пополам с паникой! А уж когда зубастики полезли… Но надо отдать Грете должное, с перепугу я выскочила оттуда, как пробка из бутылки, и больше проблем с Изнанкой не имела. Скорее всего, и сейчас затык временный, но пока что радуйся — я в твоей власти, солдат! Можешь меня бросить и сбежать.
— А потребовать интимных услуг в оплату проезда могу?
— Можешь, но только один раз. Потом тебе интимничать будет нечем.
— Сурово.
— А ты как думал? Девушка злая, голодная, усталая и немытая, а тебе интим подавай. Обойдёшься.
— А если тебя покормить и искупать… — поддержал дорожный трёп я, но сразу заткнулся, потому что мы въехали на высокий холм, с которого открылся удивительный вид.
— Хренассе, — прокомментировала Аннушка, останавливаясь. — Так вот где все машины.
Внизу раскинулось огромное поле, на котором бампер к бамперу и борт к борту стоят автомобили. Их чертовски дофига, отсюда не видно, где это скопление заканчивается, но можно разглядеть центр тяготения — точку, к которой они все повёрнуты носом. Там небольшой пустой пятачок с возвышением в центре.
— Поехали туда, — решительно сказала Аннушка.
— Кросс-локус правее, — возразил я. — Вон та дорожка, скорее всего.
— К чёрту локус, мне нужно туда! — она решительно прижала курок тяги на руле и покатилась вниз.
Чем ближе к центру, тем плотнее стоят машины, и нам приходится бросить электровелы. Ещё три ряда спустя мы не можем протиснуться даже боком, но Аннушка решительно запрыгивает на капот ближней машины, с него на крышу, и, под скрип проминающегося железа, мы идём дальше поверху. Те, кто приехали сюда, встали так близко, что не смогли открыть двери и остались внутри. Выглядят они не очень.
— Что с ними случилось? — спрашиваю я. — Не могу понять…
— Потом, — отмахивается девушка, целеустремлённо попирая ботами глянцевые панели. Хрустит железо, трещат стёкла.
Спрыгивает с последней машины, проходит на свободный пятачок. Здесь стоит широкий четырёхколёсный прицеп без тягача, на котором запылившееся, но на вид целое аудиооборудование: несколько больших концертных колонок, стойка с усилителями, мониторы, микрофон, микшер.
— Тут что, концерт был? — спросил я удивлённо. — Такой крутой, что все от удовольствия кони двинули?
— Нет, он просто говорил с ними, — ответила Аннушка. — Пока мог говорить и было кому слушать.
— Кто он-то?
— Фокус коллапса. Ты хотел узнать, как это происходит? Вот, примерно так.
— Но почему аборигены в таком виде?
Люди в машинах выглядят как тысячелетние мумии, а не трупы давностью в несколько месяцев, предоставленные естественным процессам в замкнутом объёме. Это, нам, конечно, повезло, запах был бы чудовищный, но непонятно.
— Думаю, эффект сверхбыстрой потери сенсуса. Даже разложение представляет собой какую-то активность, но здесь не осталось ничего. В последние минуты коллапса фокус превращается в воронку жуткой всасывающей силы, противостоять ей почти невозможно. Здесь процесс завершился, я до сих пор чувствую след сработавшей ловушки Основателей. Может быть, мы видели здешний фокус среди тех, кто топтался вокруг нас на изнанке. Коллапс недавний, наверное, он или она ещё были похожи на человека.
— Чего-то не нравится мне эта ваша древняя мистика, — сказал я, поёжившись.
— А уж мне-то… — вздохнула Аннушка. — Ладно, пошли отсюда. Где мы там велосипеды бросили?
Кросс-локус оказался недалеко, в гараже пустующей техстанции. Там нашёлся ещё один зарядный терминал для электровелов, и мы поменяли полуразряженные батареи на свежие, не трогая запасных. Даже ещё по одной прихватили. Если судить по расходу, который они показали, это на сотни три километров примерно. Вполне неплохо. По кросс-локусам на двух колёсах чаще удобнее, чем на четырёх, если без груза. Не важно, какого размера ворота, где сам прошёл — там и велосипед протащил. С машиной выбор меньше.
— Загадываю, чтобы в следующем срезе мы могли пожрать, помыться и выпить! — громогласно заявила в потолок Аннушка, когда я закрыл дверь.
«И потрахаться», — эгоистично добавил про себя я. Но не вслух.
* * *
Два абсолютно пустых среза мы просто проехали насквозь, израсходовав и выкинув по батарее на вел. Аннушка злится:
— Мы же тупо едем наугад, да? Ты понятия не имеешь, что дальше?
— Увы. Кросс-локусы не маркированы, так что контрабасы и сталкеры тут не ходят.
— И как далеко мы можем заехать?
— Без понятия. Либо наткнёмся на что-то знакомое, чтобы я сориентировался, либо у тебя пропадёт ступор, и мы уйдём твоим путём.
— Чёрт, звучит говённо. И жрать охота.
К сожалению, оба среза сколлапсировали настолько давно, что не только еды, но и даже мест её хранения не сохранилось. Невнятные, обглоданные временем руины.
Прорыв произошёл на третьем.
— Стоп! — я положил руку на плечо Аннушке, которая уже собиралась толкнуть створку ворот. — Прислушайся.
Она застыла.
— Голоса, вроде?
— И мотор. Шины шуршат. Кто-то едет. Люди ходят. Музыка… Издали, не разобрать.
— Живой срез?
— Не то слово… — сказал я задумчиво, оглядывая помещение.
— Что-то не так? — напряглась Аннушка.
Я открыл железный шкафчик распределителя в углу, осмотрел счётчик, щёлкнул переключателем автомата. Загорелся свет, на полке засветился шкалой приёмник.
— … на радио «Шансон»! — донеслось бодрым тоном из его динамика.
— Твою мать, вот по чему я точно не соскучился, — сказал я, торопливо выключая электричество.
— Знакомое местечко?
— «Есть такое слово — Родина».
— Это твой срез, серьёзно? Ни фига себе совпадение…
— Не такое уж странное, если вдуматься. У нас много кросс-локусов, реально дофига. Вероятность впереться в один из них вполне приличная. Этот, похоже, не маркирован, — я осмотрел все места, где обычно оставляют свои пометки проводники. То ли владелец гаража пользуется им сам, то ли просто не в курсе, что он тут есть.
