Призраки Эхо (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев"

— Ой, извини, малыш! Я думал, там осталось что-то еще, — разводил он руками, в которых, несмотря на регулярное недоедание, пухлости почему-то не убавлялось.

— На, покорми парня! — сжалившись, отдавал половину бруска сухого концентрата Шака.

— Эта преснятина в рот уже не лезет, — соглашался с ним Таран, — а бухло на борту проклятый кибер запретил.

Никогда еще в своей жизни княжич, выросший в довольствии и неге дворца, не знал, что такое голод. Детские капризы, когда он отказывался от обеда, желая досадить докучливым воспитателям, или пропускал дневную трапезу, слоняясь по улицам Царского Града, чтобы его только не засадили учить ненавистное Предание и скучные храмовые знаки, не стоило принимать в расчет.

Он, конечно, слышал о тяжелых временах, которые после победы царя Арса и великого исхода на Равану пришлось пережить его предкам-асурам, оставшимся в Сольсуране. Отец рассказывал, как они скитались по дорогам, прося подаяние, но никто из людей не подавал. Те же из них, кто укрылся в краю болот, и вовсе питались лягушками и червями или охотились на мелкую дичь. Со временем они утратили способность принимать человеческий облик и воспроизводить звуки осмысленной речи. Но одно дело слушать страшные рассказы после сытного ужина, задремывая у догорающего очага, а совсем другое — постоянно ощущать докучливый голос голодного желудка, сопровождаемый приступами слабости или тошноты.

Синеглаз с тоской вспоминал медовые лепешки, копченую табурлычину, жаркое из мяса косуляк с молодыми побегами травы. Все эти лакомства он ел во дворце каждый день и еще капризничал, вспоминая диковинные яства вестников, и в первые дни на борту «Нагльфара» питался исключительно мороженым и шоколадом. Благо тогда его никто не оговаривал и даже не считал бесполезным балластом.

Сейчас бы он, пожалуй, не отказался от рагу из лягушек и червяков, но на звездолете не водились даже крысы. Мартышек Синеглаз не трогал сознательно. Эркюль единственный добывал какую-то еду, идя на невероятные ухищрения и не гнушаясь воровства. Поэтому сейчас, как никогда, княжич боялся обратиться. В облике Роу-Су он бы точно не сумел контролировать свои инстинкты, и вряд ли только мартышкам пришлось бы пожалеть, что на борту находится оборотень.

К счастью, отец больше не использовал свой древний дар. Любое обращение отнимало у него слишком много сил. После смены облика князю Ниаку приходилось какое-то время ходить в звериной шкуре, и с каждым разом все труднее давалось обратное превращение в человека.

С другой стороны, Сигеглаз даже жалел о том, что лишен возможности перекинуться в горного кота. В теле Роу-Су он смог бы успокоить себя хотя бы мурлыканием и меньше бы страдал от разреженного воздуха и перепада температур. Во всех помещениях корабля, кроме рубки, кислородные генераторы и системы климат-контроля работали на половине мощностей, поэтому тропическая жара, сопровождаемая духотой, неожиданно сменялась душным холодом.

— Ничего не поделаешь, малыш, — объяснял Эркюль, кутая Синеглаза в меховой комбинезон, который через пять минут приходилось снимать. — «Нагльфар» — очень старый звездолет, видавший и лучшие времена. Ходовая часть у него, конечно, ого-го! По скорости и маневренности он заткнет за пояс любой истребитель, и это не раз спасало нам со Шварценбергом жизнь. Но вот что касается начинки, тут надо либо все менять, либо постоянно ставить заплатки. На верфях Содружества, пока Саав с ребятами парился в их тюряге, корабль, конечно, слегка подлатали. Семен Савенков не мог допустить, чтобы такой добрый звездолет бесславно сгнил. Но все равно. Где тонко, там и рвется, а сейчас, тем более, мы идем на пределе возможностей.

— Только бы не разгерметизация! — болезненно реагировал на холод Шака. — Лучше уж сразу аорту вскрыть!

— Зачем вскрывать? Она и так разорвется вместе со всеми остальными сосудами, когда от перепада давления из тебя в один миг вытечет вся жидкость, а потом тело размажет по стенкам! — сурово расхохотался безбашенный Таран. — Что до меня, то после пяти лет на нарах Содружества мне любая разгерметизация нипочем.

— Вот и задуй сопло! Хватит ребенка пугать! — по-отечески обнимая съежившегося в углу Синеглаза, пытался утихомирить товарища Эркюль. — На такой случай есть амортизаторы, да и скафандров хватит на всех!

Синеглаз в досаде подумал, что на борту вряд ли найдется спецкостюм, сконструированный с учетом анатомии Роу-Су. Да и для мальчишки его возраста вряд ли что-то подобрать удастся.

Когда «Нагльфар» перешел на маневровые двигатели, отключили еще и гравитацию. Впрочем, с этой напастью Синеглаз достаточно быстро освоился. Ему даже понравилось левитировать по отсекам в компании мартышек, которых невесомость тоже, судя по всему, забавляла. А вот когда они приблизились к коварной черной звезде, и сила ее притяжения навалилась разом, увеличивая вес любого предмета вдвое или втрое, Синеглаз даже выбраться из амортизатора не смог.

— Ничего, малец, скоро это пройдет, — успокаивал княжича Эркюль, бережно устраивая рядом с ним мартышек. — Возле нейтронной звезды и красного карлика должно стать полегче. Только бы этот проклятый пульсар не сбил нам настройки!

Пульсар. Это страшное название звучало приговором. Коварная нейтронная звезда, подобно береговым пиратам, заманивающим корабли на свет ложного маяка, создавала помехи, отправляя звездолеты в пасть ненасытной черной звезды. Думается, жители травяных лесов, одушевлявшие силы природы, сочли бы этих недружелюбных родичей Владыки Дневного света одним из демонов, порожденных злобой Хоала, ибо, как и в Нижнем Мире, в треугольнике Эхо не действовали обычные законы природы. Синеглаз представлял себе гигантского паука-птицелова, раскинувшего свои тенета посреди вселенной.

— Любой рентгеновский пульсар похож на эксплуататоров Альянса, — на свой революционный лад объяснял Эркюль. — В отличие от остальных нейтронных звезд, расходующих собственную энергию вращения на излучение, этот гад живет за счет других: наращивает массу и скорость, засасывая вещество с поверхности соседей.

— А черная звезда?

— А про нее тебе лучше и вовсе не знать, ибо этот гравитационный монстр галактику проглотит — не подавится.

Синеглаз эти объяснения слушал, мотал на ус, разумеется, кошачий, но легче от знания ему не становилось. Впрочем, он уже и ругань капитана воспринимал словно докучливый фон, почти не запоминал ярких идиом, как и все остальные, сосредоточенный на одной задаче — выжить.

— Понимаешь, малыш, — объяснял Эркюль. — Даже если мы сядем на ту планету, что само по себе проблематично, ничего хорошего нас не ждет. Атмосфера там для дыхания непригодна, температура — слишком низкая. А где зарядить аккумуляторы, никто не знает. Там каждый год пропадают десятки кораблей, и ни один пока не вернулся.

Слушая эти «утешения», Синеглаз едва сдерживался, чтобы, как маленький, не расплакаться от обиды. Как же глупо все получилось! А он-то размечтался! Но мог ли он знать, что увеселительная прогулка, на которую походило начало их путешествия, закончится катастрофой? Он ведь даже не попрощался с матушкой! Беспечно думал, что скоро вернется.

Синеглаз вспомнил, как по уговору с Эркюлем тайно выбрался из дворца. Проскользнуть мимо охраны для него никогда не составляло проблемы. Прохладный ночной ветер перебирал его волосы, пока они летели до корабля на вертолете, внизу в свете трех лун поблескивало прозрачное зеркало Фиолетовой, и в воздухе ощущался легкий запах тины. Княжич упивался полетом и радовался, что отец даже не сможет снарядить за ними погоню. После ухода с планеты вестников во дворце, конечно, остался вертолет, которым князь Ниак худо-бедно умел управлять. Но за космическим кораблем на таком драндулете точно было не угнаться, а кроме контрабандистов Шварценберга на Васуки больше никто не садился.

Неужели Великий Се и духи-прародители решили покарать Синеглаза за сыновнюю непочтительность и непослушание? Или его настигла кара за грехи отца? А он так хотел доказать, что достоин стать наследником царского престола. В конце концов, в жилах его матери текла кровь древних сольсуранских владык. Да и отец хоть и вырос в лавке деда-мясника, однако, вел родословную от самого Великого Асура. Впрочем, что, как не равнодушие родителя, который не обращал на первенца никакого внимания и только раз за разом использовал его в своих интригах, побудило княжича искать встречи с вестниками? Ах, если бы существовала возможность повернуть время вспять! Если бы нашелся хоть мизерный шанс, что из этой западни они все-таки выберутся. Синеглаз бы безропотно чистил палубу до самого конца этого рейса, а дома засел бы с удвоенным рвением за изучение Предания и другие науки.