Юрий Корчевский - Сотник

– Все прочь, дальше, на десять шагов!

Знать начала возмущаться – раб, а командует. Но тут вперед шагнул Неврюй.

– Исполнять! – крикнул он.

В первый раз Алексей слышал, как нойон повышает голос.

Воины шарахнулись в стороны, образовав широкий полукруг.

Алексей торопился, время шло уже не на минуты, а на секунды. Не сможет оказать Сангиру помощь – здесь его и зарубят, так что терять ему было нечего.

У тела сына остался только Неврюй. Сангир – его старший сын, наследник, и смерть его стала бы для нойона большим ударом.

Алексей опустился перед Сангиром на одно колено, поднял тело, перевернул его на живот, уложил на бедро лицом вниз, и изо рта Сангира потоком хлынула вода. Мельком Алексей увидел, как расширились глаза Неврюя.

Не мешкая ни секунды, Алексей уложил Сангира на спину, запрокинул его голову, зажал пальцами нос и приник к губам сына нойона. Сделал выдох, потом еще один – всему этому его учили еще в военном училище. Потом сложенными руками произвел четыре толчка на грудину – и снова дыхание рот в рот.

Через пару минут упорной работы Сангир закашлялся, отплевывая воду, а Алексей нащупал пульс на сонной артерии. Есть, бьется жилка, хоть и слабо.

Он повернул Сангира на правый бок, чтобы он не задохнулся запавшим языком, а вода могла стечь из легких. Главное – Сангир стал дышать сам, он остался жив.

Через несколько томительных минут мертвой тишины, когда окружавшие их воины боялись говорить и дышали едва-едва, Сангир открыл глаза. Они были мутными, взгляд блуждающий.

Неврюй, стоявший в толпе, вскинул руку:

– Мой сын жив! Великий Тенгри не оставил меня и сына своей милостью!

Знать и военачальники взорвались радостными криками, а примчавшийся лекарь, врачующий раны перевязками, только развел руками:

– Великое чудо, мой господин! Водяной царь не принял жертву, Божественный Тенгри спас твоего сына! Чудо невиданное!

Алексей отошел в сторону, разделся, выжал одежду и вновь оделся. Нашел на берегу свои сапоги, обулся, и тут к нему подбежал Кутлуг:

– Ай-яй-яй! Нехорошо! Такой герой – и в мокрой одежде! Идем!

Толстяк подвел его к арбе, подобрал шаровары и рубашку. Все было не новым, но чистым и добротным.

Алексей переоделся – так оно лучше, а мокрую одежду развесил на бортах арбы сушиться.

Толстяк вертелся рядом.

– Ах, шайтан! – причитал он.

– Это ты о ком? – поинтересовался Алексей.

– Да о тебе же! Оживить мертвого может только Великий Тенгри или шайтан. На Тенгри ты не похож, стало быть – шайтан.

– Кутлуг! Разве я похож на шайтана? Где мои рога, копыта, хвост?

– Тогда дэв! Они могут принимать обличье обычных людей. Это хорошо!

– Не понял, объясни.

– Теперь тебя все будут бояться и уважать.

– Что мне с того? Лишний кусок мяса на ужин перепадет?

– Э, какой ты непонятливый, все тебе надо растолковывать! Бояться будут, потому что ты дэв, общаешься с миром мертвых. Ты можешь призвать души умерших, и твои обидчики умрут в мучениях. А уважать – ты же вдохнул свою жизнь в Сангира. Это все видели, и отныне он твой побратим.

– Я – побратим Сангира? Я же раб! А он – сын нойона! Не смеши, Кутлуг!

– Еще не вечер. Сейчас нойон занят сыном. Он его очень любит, Сангир его наследник. Как истинный мужчина, Неврюй не показывает вида, что переживает – не к лицу. Но сыну его не быть братом рабу, и попомни мое слово – завтра же с тебя снимут кольцо раба.

– Я бы согласился и сегодня.

– Кузнеца нет, сняли бы и сегодня. А пока ты раб, Неврюй не снизойдет до благодарности.

Алексей был ошарашен. Он бросился в воду не для того, чтобы перестать быть рабом. Если бы тонувший был не сыном нойона, а десятником, он сделал бы то же самое. Если можно помочь погибающему, почему он должен стоять в стороне, как стояли другие? В отличие от степняков он хорошо умел плавать.

Пока Алексей осмысливал услышанное, Кутлуг продолжил:

– Когда станешь свободным и возвысишься, не забудь про толстого Кутлуга – ведь это я тебя приметил на невольничьем рынке и купил. Сделал водоносом, а не поставил убирать за скотом, и даже в шахматы разрешил играть, хотя рабам запрещено отлынивать от работы.

– Если все будет так, как ты сказал, – не забуду.

– Верно. Такие, как ты, держат слово.

Кутлуг улыбался Алексею, как лучшему другу, но глаза его были хитрыми.

Спать Алексея Кутлуг уложил в арбе, на стопке верблюжьих одеял, которые брал про запас – вдруг ночью гости замерзнут?

Утром все тронулись в обратный путь. Сангир был еще слаб и ехал не на коне рядом с отцом, а лежа в арбе. Обоз сдерживал движение, но ни один всадник не отважился ускакать вперед, к стойбищу – ведь рядом с арбой, где лежал Сангир, ехал сам нойон.

Добрались они поздно вечером. Семьи высыпали встречать охотников, но радостные крики быстро утихли, когда люди узнали о происшествии.

Сангира на руках перенесли в юрту нойона, хотя у него была своя, стоящая по соседству.

Алексей уже было направился к своему закутку в глиняном сарае, но тут его догнал Оюн:

– Тебя призывает Неврюй.

Оюн шел впереди, покрикивая на зазевавшихся моголов – прокладывал дорогу.

Телохранители, стоящие у входа в юрту, Алексея пропустили сразу, а Оюн остался снаружи.

Неврюй сидел со скорбным лицом.

– Что мне еще надо сделать для моего сына? – спросил он.

– Он должен три дня лежать, дышать чистым воздухом. Юрта для этого не годится. Утром его надо вывозить – можно недалеко, вечером возвращать. На четвертый день твой сын встанет.

– Хоп, якши. Я тебе верю. Ты будешь находиться при нем.

Алексей поклонился и вышел.

Однако вернуться в свой сарай ему не дали. Оюн, дежуривший у входа, сказал:

– Иди за мной.

Алексея привели в юрту по соседству с юртой Неврюя. Обычно там останавливались гости, наезжавшие из Булгара, – от битакчи до огланов и эмиров, и для раба это была честь необыкновенная.

Сначала Алексей подумал, что надо что-то делать, но служанки принесли ему горячих, только что из тандыра, лепешек, целое блюдо жареного мяса и блюдо сухофруктов – изюма, абрикосов, хурмы.

Алексей не спеша поел, и служанки поднесли ему чашу с водой для омовения рук, подали полотенце.

Алексей развалился на подушках и почувствовал себя на вершине блаженства. В первый раз за все время плена он наелся досыта, да не кислой груши-дичка, а мяса с лепешками.

Сон подкрался незаметно.

Утром его разбудила служанка:

– Пора кушать, обоз для Сангира готовят к выезду.

Алексей выпил кумыса, поел лепешек и вышел из юрты.

Сангира уже погрузили в арбу. Для Алексея подвели другую арбу, и в сопровождении десятка воинов маленький обоз выехал из становища.

Через несколько километров Алексей попросил остановиться. К нему подбежал десятник:

– Я в твоем распоряжении, говори, что делать.

– Постелите ковер, бросьте подушки и перенесите на них Сангира. Сами будьте в двух полетах стрелы. После полудня разведи маленький костер и повесь над ним котелок с водой.

– Исполню.

Всадники разъехались, образовав кольцо в километр диаметром.

Воздух был чистый, как родниковая вода.

Алексей тронул Сангира за руку:

– Ты как?

– Слабость еще есть. Опозорился я.

– Не то говоришь. В чем твой позор? Разве ты струсил в бою? Просто водный царь хотел забрать тебя к себе. Ты выздоровеешь и вскоре забудешь о плохом. А пока лежи, набирайся сил. Я найду для тебя лучшие травы, и ты через три дня встанешь на ноги.

Сангир кивнул и закрыл глаза, а Алексей стал описывать круги вокруг пригорка.

Еще в бытность свою у Владимира Мономаха он узнал о свойствах многих трав. Толковых лекарей было мало, но ему удалось набраться ума-разума у травника. Вот и сейчас он набрал целую охапку зверобоя, мяты, душицы, чабреца.

К полудню, в полусотне шагов от Сангира, с подветренной стороны, чтобы дымом не побеспокоить больного, десятник развел костер и на треноге подвесил над ним котелок с водой. Дождавшись, пока она закипит, Алексей бросил в котелок травы, здраво рассудив, что хуже от этого Сангиру точно не будет.

Отставив в сторону котелок, он дождался, пока травяной отвар немного остыл, и поднес котелок к губам Сангира:

– Пей.

Сын нойона, отпробовав, поморщился:

– Горько…

– Зато полезно. Хочешь быстро встать на ноги – выпей все это маленькими глотками.

Сангир так и сделал. Потом он в бессилии откинулся на подушки, на лбу выступила испарина.

Алексей боялся одного – воспаления легких, тогда Сангир быстро на ноги не встанет. Будь вода грязной или болотистой, так и случилось бы, но речная вода в то время была чистой.

Сангир был парнем молодым, и организм взял свое. На третий день, когда они подъехали к становищу, он соскочил с арбы и пошел рядом с ней. Правда, он еще придерживался за борт повозки.

Телохранители узрели эту картину и сразу доложили Неврюю.

Когда арба подъехала, нойон сам вышел посмотреть на сына, обнять его отеческой рукой, и Алексею на мгновение показалось, что, если бы не множество людей вокруг, Неврюй прослезился бы. Суров нойон, но отцовские чувства к первенцу сильнее.