Марк Романов - Астарта 2. Суд Проклятых
Тот, не оборачиваясь, лишь отрицательно покачал головой на толстой шее, прикрытой чешуйками брони.
– Док, – вмешался коротышка с кучей светлых косичек, рассыпавшихся по плечам, – тут такое дело… – он бросил быстрый взгляд на Молчуна, – мы восстановили некоторые контуры системы контроля, но она просто не видит проблемы в программе капитана. А забрать его просто так мы не можем, иначе на нашем корабле разморозится кусок идиота.
– Кусок идиота? – приподнял светлую бровь Док. – Да он и так-то мозгами не отличался…
Весь отряд заулыбался, но тут же снова посерьёзнел, тревожно поглядывая на экран с данными на панели личного контроля заключённого.
– Отмени коды системы защиты, – Док подтащил Ханну поближе к гравиносилкам. Судья Шойц сдвинула брови, делая вид, будто что-то понимает в стремительно меняющихся строчках данных на голографическом дисплее.
Марк смотрел, как ночное небо над городом заполняется сотнями разноцветных всполохов, яркими искрами чертящих посадочные курсы к поверхности планеты. Тут и там появлялись всё новые и новые разрывы тёмного бархата, из которых выныривали корабли, устремляющиеся вниз. Некоторые искры зависали на орбите, мерцая, как крупные звёзды.
Романов вспоминал обрывки своего прошлого, лоскутным одеялом картинок мелькавшие сейчас перед внутренним взором.
– О чём задумался, сэр Хьер? – хрипло просипел Реверс, проследив взгляд Марка в ночное небо. – Думаешь свалить отсюда на одной из этих машинок? – он тихо засмеялся, но тут же закашлялся и замолчал.
Марк отрицательно покачал головой.
– Думаю о своём прошлом, – тихо сказал он, закладывая руки за голову и продолжая любоваться всполохами на небесах, где одна группка ярких звёздочек встретилась с другой, выходя на расстояние удара. – Наверное, так бы оно выглядело с Земли тогда…
– Ты про ту свою жизнь, о которой рассказывал? Это когда ты богом стал, что ли?
Романов поморщился, будто съел кислый лимон.
– Я думал о том, как это всё должно было бы выглядеть для жителей планеты в те дни. Видел ли кто-то эту смертельную красоту. Вряд ли, конечно, – Марк вздохнул, продолжая смотреть за начавшимся космическим сражением. – В моём времени людям было не до того, чтобы поднимать глаза к небу. Самые религиозные, наверное, бросали последние взгляды вверх, а вот остальные точно озаботились спасением своей шкуры.
Романов пошевелился, меняя положение тела на более удобное.
– Знаешь, – сказал Реверс задумчиво, – для красоты всегда найдётся и место, и время, и момент. Уж поверь мне, старому кочевнику, который ни один раз был среди того дерьма, которое называется полной задницей.
Марк хмыкнул, предпочитая не комментировать слова капитана о таких интимных подробностях жизни.
– Знаешь, как красиво горят корабли в безвоздушном пространстве? – глухо спросил Марк у Реверса. – Как в полной тишине вакуума космоса, где нет воздуха, чтобы слышать звук, бесшумно вспыхивают хрупкие хранилища кислорода и жизни на борту огромного неповоротливого линкора или крейсера? А потом корабль разваливается на части, и они начинают своё бесконечное блуждание по вечному хаосу галактики, дрейфуя прочь, покачиваясь по инерции. А среди обломков и мусора видны замороженные искалеченные тела команды.
– Нет, – спокойно отозвался Реверс, – я не знаю этого, да и вряд ли узнаю.
Романов почувствовал в словах капитана плохо скрываемую горечь и обиду. В следующий момент Реверс примостился рядом с Марком, тяжело дыша и едва слышно шевеля ногами в высоких ботинках с оплавленными подошвами.
– В интересное место мы с тобой попали после той воронки, да? – хмыкнув, спросил капитан. – Пожары на улицах, правда, подпортили мне обувь, – он шевельнулся, неодобрительно скривившись, – зато, если бы не та макака с бутылкой зажигательной смеси, мы до сих пор бы спокойно ехали на берге. На самом деле, сэр Хьер, скажу тебе честно: я надеялся, что моя команда достанет меня даже с того, то есть, с этого света. Но меня вытащил ты. И вот вопрос: нахрена?
– Потому что не мог оставить, – просто ответил Марк. – А почему ты думал, что тебя отсюда достанут? Я даже не совсем помню, где мы, кто и зачем.
– Знаешь, – Реверс тяжело вздохнул, – я никогда не строил иллюзий по поводу того, кто я есть. Я спокойно могу достать потроха любого, кто мне насолил, и бросить их летучим рысям, но вот в команде своей я уверен. Да, была у меня команда, – с тоской в голосе протянул он, – только мне мозги заморозили, как и тебе, и вот сидим мы тут в иллюзорной реальности. Два старых, никому не нужных чудака, не верящих в иллюзии. Вот и надеялся, что и отсюда вытащат до того, как мой мозг окончательно в кашу превратится. Я же помню и суд, и приговор, и наказание за пиратство, отягчённое парочкой убийств. Но я-то ладно, мне недолго осталось. А вот ты тут что делать будешь? У тебя кто есть, чтобы вытащить отсюда? Неужели, так и будешь ждать, пока каша в черепе устаканится?
Марк промолчал. Он до сих пор так и не понял, ни как попал в горящий город, рухнув на берге капитана прямо на центральную улицу, ни как сумел вывести Реверса и его корабль, ни что вообще происходит вокруг.
– Вот так я и живу, от удачи до пропасти, – неожиданно философски закончил капитан. Романов почуял неладное, приподнялся и всмотрелся в лицо собеседника. Тёмная одежда Реверса казалась ещё более тёмной на фоне светлых песков пустыни.
– Ну да, – пожал плечами капитан, словно прочёл мысли Марка, – я умираю. Иначе с чего бы меня потянуло на философию? Ты сделал всё, что мог, сэр Хьер, просто я поставил не на тот цвет. Всегда выбирал чёрное, а выпало, вот, красное…
Романов провёл ладонью по груди капитана и тут же почувствовал липкую горячую жидкость под пальцами. Яркая вспышка на небе прямо над головами высветила красные следы на ладони бывшего полковника.
– Выиграло красное, делайте ваши ставки, дамы и господа, – с кривой усмешкой произнёс Реверс, бросив усталый взгляд на руку Романова, который так и смотрел на свои пальцы в тупом изумлении. – Извини, сэр Хьер, так вышло.
– Меня Марком зовут. Марк Александрович Романов, – глухим голосом представился бывший полковник. Романов с трудом подавил желание скрипнуть зубами. Все, кто оказывался рядом с ним, гибли. Маттершанц, его люди в прошлой жизни, теперь, вот, и капитан Александр… Он чувствовал себя каким-то проклятым. По сути, так оно и было, если услужливая память не лгала ему о наказании Светлых, но не добрых. Он помнил всё, приходил в последний час и никогда не мог ничего изменить.
– Ну, меня ты уже знаешь, – в ответ произнёс капитан, протягивая руку. Марк не задумываясь пожал широкую ладонь капитана, выпачкав её его же кровью.
– Ну и что теперь? – глупо спросил Марк, снова вглядываясь в небесные картины далёкого боя.
– Будем смотреть дальше, – пожал плечами Реверс. – Разве у нас, проклятых, есть выбор? – словно прочитал его мысли Александр.
«Выбор есть всегда, – вспомнились Марку чьи-то слова, – просто ты сделал его неправильно».
– Сделай что-нибудь! – низенький подручный Дока буквально подпрыгнул на месте, едва не свалив Ханну с ног. – Он же умирает в этой твоей иллюзорной реальности!
Судья Шойц смотрела на проекционный визор, на котором отображались фрагменты прокручиваемой в сознании заключённого программы, подобранной специально для него, с учётом психических и психологических особенностей, возможных травм, страхов и слабых мест.
– Посторонний человек не может входить в программу, – сдавленно выдала Ханна, продолжая всматриваться в лицо Романова на экране визора. – Этого просто не может быть. Система выстраивает опорные точки для сознания, исходя из накопленных воспоминаний, знакомств осуждённого и его привязанностей, как и антипатий.
– Шут, Рысь, найдите среди этих ледышек этого сюрприза, – распорядился глава отряда. – Если он сидит в башке нашего капитана, значит, он должен был туда попасть через программу перевоспитания.
Подручных Дока словно ветром сдуло.
Марк очнулся от нестерпимого яркого света, от которого по вискам и за уши тут же покатились крупные слёзы, а глаза защипало, словно в них плеснули мыльным раствором.
Звуки вернулись нестерпимой мешаниной из высоких и низких частот, громкость то и дело прыгала от максимума до минимума, изредка погружая Романова в неестественную тишину.
Свет постепенно начал меркнуть, и полковник уже мог кое-как разглядеть склонившегося над ним человека.
Он бы точно пробил головой купол прозрачной капсулы, в которой находился, если бы мог достаточно быстро двигаться. Если бы он вообще мог двигаться, а не просто беспомощно валяться на тёплой подстилке в коконе из стеклопластика. Сквозь тонкую, но непробиваемую преграду капсулы на него смотрело то самое существо, что привиделось ему в кошмаре.
