Александр Митич - Игра в поддавки
Воды, как ни странно, немного – всего-навсего по колено. Воняет водичка. Еще бы ей не вонять – застоялась, стока-то нет. Зона вообще не пахнет фиалками, а если где нет никакого запаха – берегись, наверняка какая-нибудь подлянка тебя дожидается. Зона – это вонь, мусор, руины, свалки, искалеченные первая и вторая природы. Грязь под ногами, грязь на лице и во рту, грязь в душах человеческих. Зона – это распад, живущий своей собственной жизнью. Считается, что распад – это процесс, но только не в Зоне. В ней распад – свойство. Ведь все нормальные процессы имеют начало и конец, но только не здесь.
Ждем. Дышать можно, и отсидеться в погребе можно, если припрет. На время выброса вентиляционную трубу нетрудно заткнуть ветошью. Мы еще терпимо устроились, бывало и похуже. Я даже думаю, что нам повезло сильнее, чем охотникам Штангеля. Тем пришлось спешно отходить к лагерю, попутно отстреливаясь от одуревшего зверья, – удовольствие маленькое.
Поспать, что ли? Можно немного прикорнуть в стоячем положении, привалившись к стене, но лишь до тех пор, пока холод не доберется до тела. Железные стены, холодные. И ржавые, ковырнешь – труха. Пройдет несколько лет, и этот погребок провалится внутрь себя Наверное. А может, простоит еще сотню лет, если Зоне будет угодно.
Закуриваю, пуская дым в вентиляцию. Сигарета отсырела, тянется плохо, морока, а не курево. Ладно, потерпим.
– Как долго нам здесь сидеть? – спрашивает Вычет.
– Неужто уже промок? – с издевательским изумлением осведомляюсь я. – Нет, гляди-ка, и впрямь промок, ай-ай-ай…
– Просто хочу знать. – Он почему-то не обижается. То ли считает себя выше этого, то ли всерьез озадачен.
– Я тоже хочу, – вздыхаю я. – Но не знаю, вот ведь беда.
– А как мы узнаем, когда начнется выброс? – любопытствует Вычет.
– Ну, это ты узнаешь. Не перепутаешь, обещаю…
– Что, очень страшно?
– Для нас – не очень. – Я перестаю ерничать. – Надо просто перетерпеть. Страшно тому, кому укрыться негде.
Вычету скучно, и он продолжает донимать меня вопросами. Сейчас его интересуют выбросы – как часто они случаются, сколько времени длятся, одинакова ли их интенсивность, да что за энергия выбрасывается в атмосферу? И почему выбросы не приводят к метеорологическим эффектам вне Зоны? И что или кто выбрасывает энергию? И зачем? На этот счет у меня в запасе очень мало фактов и очень много сталкерских баек. Вычета они нисколько не удовлетворяют, но тут он сам виноват. Мог бы почитать хотя бы открытые материалы, что публикуются дважды в месяц. Не додумался или не успел – вини себя. И никому не интересно, что ты, понимаешь ли, математик, а не физик.
Наконец мне надоедает, и я велю ему замолчать. Подсвечиваю циферблат – ого, мы торчим в погребе уже почти час. То-то ноги немеют от студеной водички. Доживу до старости – обзаведусь ревматизмом, как порядочный, и стану врать, будто нажил его на рыбалке…
Кажется, я все-таки задремываю на несколько минут. Мне не то снится, не то вспоминается наша с Вычетом попытка проникнуть в Зону с берега Припяти, ноябрьской ледяной реки, несущей шугу и уже замерзшей в заводях. Тоже было мокро и холодно – особенно потом, когда уже при спешном отступлении нашу байдарку, успевшую уплыть порядочно вниз по течению и уже достигшую середины реки, продолжал остервенело обстреливать патруль, так что пришлось опрокинуть суденышко и уходить вплавь. Во избежание. Кажется, близ Периметра что-то здорово грохнуло, но что – не знаю и вообще не убежден, что это мне не померещилось. Но пальба почему-то сразу прекратилась, из чего я сделал вывод, что сколько-то пожить нам еще предстоит. Хотя и не в комфорте, мягко говоря. Если бы Вычет не умел плавать, вряд ли я дотянул бы его до берега. Вместе бы утопли, наверное. А если бы не мои десантные навыки по разведению огня – околели бы мы на том берегу…
А все Вычет – его идея. И с парапланом была его идея, совсем глупая, а я повелся на нее, как дурак. Логика Вычета отличалась совсем не гениальной простотой. Ведь летают же вертолеты над Зоной! Ученых возят, иногда корреспондентов, а чаще вояки патрулируют сами не знают что. И те вертолеты бьются над Зоной немногим чаще, чем в тысяче километров от нее. Так почему бы нам не высадиться с параплана сразу у ЧАЭС, вместо того чтобы бить ноги от самого Периметра, остерегаясь людей и аномалий?
Почему, почему… Теперь-то Вычет знает почему. Днем над Зоной не полетаешь даже на такой жужжалке, как параплан, – отследят и собьют, а ночью в Зоне не сядешь, потому что как раз достанешься мутантам на поздний ужин. Короче, я сам повернул назад и очень правильно сделал. Еле дотянули – мотор мне пришлось выключить, потому что снизу кто-то стрелял на звук трассерами, не жалея патронов, и, наверное, в конце концов попал бы.
Все наши деньги ухнулись на Вычетовы фантазии, а главное, ушло время. За это время родилась и пошла гулять идиотская легенда о нас. Я и раньше-то слабо верил, что мы доберемся до Монолита, а теперь, когда каждый считает своим долгом помешать нам, наши шансы почти нулевые.
Что ж, поборемся за это «почти»…
Очухиваюсь, смотрю на часы. Идет время, а выброса все нет. С фонариком в зубах лезу по скрипучей железной лестнице, головой приоткрываю крышку. Понятно…
Зарево на севере погасло. В лесу тихо – видать, зверье из близлежащего леса уже успело пробежать мимо нас к югу. Мутанты удирают, люди прячутся… а выброса все нет.
– Вылезай, – командую Вычету и вылезаю сам. – Ты знаешь, что такое отложенный выброс?
Из железной горловины высовывается голова.
– Кажется, теперь знаю.
– Молодец. Соображаешь. Все правильно, это он и есть. Иногда так случается: предвестники были, гон начался, а выброса нет. Но будет обязательно. Может, через сутки, может, через двое. А может, через несколько часов. Теперь уже без предупреждения. Нам надо найти убежище.
– М-м… – не понимает Вычет. – По-моему, мы в нем находимся.
– Не это. Пойдем к Агропрому. Я за то, чтобы рискнуть.
Вычет хлопает глазами. Вчера он не слышал от меня ничего утешительного об Агропроме. Но времена меняются. Иногда даже очень быстро.
– Ладно… Чемодан. – Он никак не привыкнет называть меня по прозвищу. – Ты здесь главный.
Мы снова очень хорошо идем, развивая километра полтора-два в час, никак не меньше, а в Зоне такая скорость передвижения – спринтерский бег. Мешает коряжник, не то мы шли бы еще быстрее, и замедляет продвижение наблюдение за местностью, а больше ничего пока не мешает. В лесной массив южнее Агропрома сталкеры избегают соваться без веской причины, а какая может быть причина? Аномалий тут крайне мало, а значит, и хабара нет, зато опасного зверья пруд пруди, так что причина самая что ни на есть уважительная. Но только не сейчас. Пуст лес, крупные звери удрали на юг, мелкие попрятались по норам и дуплам, а двуногое зверье тоже предпочитает не высовываться перед выбросом. Теперь впереди идет Вычет, сверяясь с детектором и «шнеком», а моя задача – крутить башней и держать палец на спусковом крючке – береженого бог бережет. Что-то не до конца верю я в безопасность леса. В Зоне нельзя верить никому и уж меньше всего – самой Зоне. Сволочь она. Дрянь. Паскуда.
Нас нет. Мы растворились в лесу. Иди поищи нас теперь, Штангель. Да нет, ты искать нас теперь не станешь, у тебя крепкая отмазка перед другими кланами: с гоном и угрозой выброса не шутят. А что Сидор? Мне интереснее всего именно это. Пришлась ли ему по душе идея Штангеля прищучить нас? Или он сумел просчитать наши шансы оторваться?
С него станется. Игрок и комбинатор, Монолитом ему по башке… Чигорин хренов. Алехин. Капабланка. Хоть всю жизнь изучай теорию игр, а прирожденного игрока не переиграешь. Хорошо уже го, что наши цели в игре пока что совпадают…
Или мне только так кажется?
За последний час Вычет обнаружил всего две аномалии – «зыбь» и «холодец», да еще я указал ему на корявый куст, поросший незрелым жгучим пухом. После выброса старые аномалии исчезнут, рассосутся, зато вместо них появятся новые. Самое урожайное время для сталкеров, ходи да подбирай произведенные сдохшими аномалиями артефакты. Только ходи с умом.
Мы делаем всего один привал, чтобы перекусить и осмотреть повреждения, нанесенные рюкзаку Вычета. К счастью, ничего фатального: разбита одна бутылка водки, разворочены две банки тушенки и одна с кабачковой икрой. Шестнадцатиграммовая пуля прошла навылет, в выходное отверстие легко пролезет кулак. Это терпимые потери, а вот что бы я делал, если бы в не в рюкзаке моего напарника, а в нем самом образовалась дыра такого же размера? Выл бы от сознания своей вины, клялся отомстить? Не знаю и знать не желаю. Мелькнула мысль, испугала и ушла, скатертью ей дорога, не хочу ее думать.
Артефактов не попадается, да мы их и не высматриваем. Когда очень торопишься, как-то не до них, самому бы куда не вляпаться. Но пуст лес, пуст и здорово попорчен, будто стадо бизонов прошло, хотя на самом деле поломанные деревца и взрытая земля – дело лап мутантов. Много их тут обитало… Твари жуткие, до чужого мяса охочие. Если бы не грядущий выброс, наши шансы пройти через лес прямо к Агропрому резко устремились бы к нулю.
