James Swallow - Немезида

Йозеф приподнял бровь:

– А ты знаешь лучше, не так ли?

Дэйг пожал плечами.

– Очевидно, что нет, – сказал второй мужчина после короткой паузы.

Уложив Ивака в кровать, Йозеф вернулся в гостиную и уселся у радиатора отопления. Он улыбнулся, увидев, что жена налила ему бокал хороших "мутных слёзок", и он прихлёбывал из него, пока она запускала стиральную машину в задней комнате.

Йозеф загипнотизировано уставился в сладкий водоворот напитка и позволил уму блуждать. Глядя на жидкость, он видел странные океаны, огромные и непознанные. Их вид каким-то образом его успокаивал; их волнение умиротворяло его мысли.

Когда Рения кашлянула, он вздрогнул и посмотрел вверх, пролив каплю вниз по стенке бокала. Его жена вошла в комнату, а он был настолько охвачен задумчивостью, что даже её не  заметил.

Она встревоженно посмотрела на него:

– Ты в порядке?

– Да.

Рению это не убедило. Когда любишь кого-то пятнадцать лет, начинаешь так понимать человека, как будто видишь его насквозь. И по этой причине она не стала на него давить. Его жена знала, кем он работает, и она понимала, что каждый раз, когда он приходит домой, то делает всё, что в его силах, чтобы не выносить ничего профессионального за пределы участка. Вместо этого она спросила его, всего один раз:

– Ты хочешь выговориться?

Он сделал глоток алкоголя, избегая смотреть на неё:

– Пока нет.

Она сменила тему, но Йозефу не стало от этого легче.

– В схоле Ивака сегодня произошло ЧП. Мальчика забрали с уроков.

– Почему?

– Ивак сказал, что из-за игры, которой забавлялись старшие ребята. "Воитель и Император", так они её назвали, – пока она говорила, Йозеф допил бокал. Каким-то образом он уже понял, что Рения собирается сказать. – Этот мальчик, он болтал о Воителе. Преподаватели Ивака услышали и доложили об этом.

– Арбитрам?

Она кивнула:

– Теперь люди судачат. Или наоборот – вообще ничего не обсуждают.

Йозеф сжал губы.

– Никто ничего не знает наверняка, – сказал он в конце-концов. – Все боятся того, что за горизонтом... Но подобные вещи... Это глупость.

– До меня доходили слухи, – начала она. – Рассказы людей, которые знают кого-то с других миров, не из нашей системы.

Он слышал аналогичные вещи – внезапно обрывающееся шушуканье в углах участка, когда люди были не в состоянии приглушить звук своего голоса. Слухи и противоречащие им толки. Описания ужасных вещей, чёрных дел – иногда тех же самых дел – которые приписывали тем, кто служил Воителю и Императору Человечества.

– Люди, которые всегда говорили откровенно, теперь играют со мной в молчанку, – добавила она.

– Потому что я твой муж? – после её кивка он помрачнел. – Я не арбитр!

– Я думаю, что люди лорда-маршала только ухудшают ситуацию, – сказала она. – Раньше не было запретных тем, можно было открыто обсуждать всё, не боясь предвзятых мнений. Но сейчас... После мятежа... – её слова потеряли запал и она затихла.

Рения нуждалась в его отклике, в каких-нибудь заверениях, которые облегчили бы её беспокойство. Но когда Йозеф поискал внутри себя, он не нашёл ничего, что мог бы ей дать. Он открыл рот, ещё не зная, что он ей скажет, и тут где-то снаружи под ударами кирпичей  разлетелось оконное стекло.

Он мгновенно вскочил на ноги и очутился у окна, всматриваясь через жалюзи. Его встретили голоса на повышенных тонах. Внизу, там где мимо крыльца перед парадным входом его дома вилась дорога, он увидел группу из четырёх парней, которые окружили пятого. Они размахивали бутылками как дубинками. На его глазах пятый отшатнулся назад и, споткнувшись на битом стекле, уселся на землю.

Рения уже открывала деревянный шкафчик на стене, в котором располагался терминал информационной сети. Она вопросительно посмотрела на него, и он кивнул:

– Вызывай.

Он схватил с крючка в прихожей свою шинель, и она крикнула ему вслед:

– Будь осторожнее!

Йозеф уже держал руку на засове, когда услышал шлёпанье ног по лестнице за своей спиной и обернулся. В полутьме он увидел силуэт Ивака.

– Папа?

– Иди в кровать, – сказал он мальчику. – Я на одну минуту.

Он повесил символ полномочий на шею и вышел наружу.

К тому времени, как он добрался до дороги, они уже начали отвешивать парню на земле удары. Он услышал выкрик, а потом ещё один, до него донеслось имя, выкрикиваемое, как проклятье. Хорус.

У пятого парня текла кровь, и он пытался защитить себя, обхватив руками голову. Йозеф увидел особенно жестокий и стремительный боковой удар справа, от которого юноша опрокинулся на землю.

Префект дёрнул запястьем, и в его ладонь упала дубинка, которую он носил во вшитом в рукав кармане. Цилиндр, сделанный из металла с эффектом памяти формы, с фыркающим шипением  раздвинулся на четыре своих длины. В Йозефе вспыхнула злость, и он выкрикнул "Стража!", одновременно направляя низкий размашистый удар к коленям ближайшего нападавшего.

Выпад достиг цели, и парень плюхнулся на землю. Остальные отреагировали, отступив назад. Один из них держал в руках половинку кирпича, взвешивая её так, как будто подумывал её метнуть. Йозеф вгляделся в их лица. Их носы и рты были обмотаны шарфами, но он с первого взгляда опознал в них  железнодорожных артельщиков – молодых людей с погрузочных терминалов, днём водивших по соединявшему воздушные доки и виноградники монорельсу грузовые поезда, а по ночам хулиганивших и совершавших мелкие преступления. Они находились за пределами своего обычного ареала обитания в этом жилом округе, по всей видимости, привлечённые сюда своей жертвой.

– Вяжите его! – выкрикнул один из них, тыча пальцем в раненого парня. – Он предатель, вот он кто! Предательский сукин сын!

– Нет... – выдавил парень, – я не...

– Стража не лучше! – рявкнул тот, что держал кирпич. – Все они в этом замешаны!

Он с рёвом запустил свой снаряд, и Йозеф отбил его в сторону, получив при этом скользящий удар в висок, который заставил его пошатнуться. Артельщики восприняли это как сигнал и бросились наутёк, рассеиваясь в разные стороны вдоль изгиба улицы.

На какую-то долю секунды Йозефа охватила ярость такого бешеного накала, что он испытывал только одно желание: погнаться за бандитами и кровожадно вкатать их в мостовую. Но он подавил этот порыв и нагнулся, чтобы помочь раненому парню встать на ноги. Руки молодого человека были мокрыми от порезов о битое стекло.

 – Ты в порядке? – спросил префект.

Парень сделал нетвёрдый шаг назад.

 – Не... Не бейте меня.

 – Я не собираюсь, – сказал ему префект. – Я блюститель закона.

Голова Йозефа ещё звенела от пришедшегося вскользь удара кирпича, но в момент странного обострения восприятия он увидел, что карман  парня набит рулончиками напечатанных красным шрифтом листовок. Он схватил его за руку и выхватил из пачки одну из них. Это был буклет Теога: страница убористого текста, полного напыщенных оборотов и непонятных ему терминов.

– Где ты это взял? – требовательно спросил он.

Йозеф отчётливо видел бледное лицо парня в свете уличных фонарей. Страх, написанный на нём крупными буквами, был сильнее, чем выказанный им перед бандитами с бутылками и кирпичами.

– Отвяжитесь от меня! – крикнул он, отталкивая префекта обеими руками.

Йозеф потерял равновесие – больная голова только поспособствовала этому – и, оступившись, упал. Отвлёкшись от распространяющейся боли, он увидел, как парень убегает прочь, растворяясь в ночи. Он чертыхнулся и попытался встать на ноги.

Рука префекта коснулась чего-то, лежавшего на мостовой, – острой искривлённой кромки. Сначала он решил, что это один из кусков рассыпанного битого стекла, но свет отражался от него по другому. Всматриваясь в предмет, Йозеф понял, чем он был на самом деле. Выкинули во время драки, выпал из кармана... интересно, чьего?

Это был виноградарский нож, истёршийся от использования и от возраста.

ТРИ

Что должно делать

Гарпун

Вмешательство

Обнажённый по пояс Вальдор вошёл в зал для поединков, держа своё оружие гвардейца высоко над изгибом плеча. Металл богато украшенной алебарды холодил обнажённую кожу. Но в помещении его ожидали не шесть боевых роботов, заранее запрограммированных им для ежеутренней тренировки, а всего лишь одинокий человек в служебных одеждах. Он была высоким и массивным, настолько большим, что смотрел на Предводителя Кустодианской Гвардии сверху вниз, даже не будучи облачённым в боевые доспехи.