Дмитрий Крюков - Хроника Великой войны
Ротер служил дракуном всего несколько месяцев. Это была его первая кампания. Он происходил из богатой семьи и доводился дальним родственником самому лорду Толокампу. Давным-давно, в детстве, он с отцом, рассматривая книжку, увидел красивую картинку: человека в блестящих доспехах верхом на переливающемся чешуями красном драконе. Отец, читавший сыну по вечерам, пояснил, что это дракун Королевства Трех Мысов. С детской наивностью Ротер спросил: "Папа, когда я вырасту, я стану таким же?" – и отец улыбнулся и сказал: "Да". Самой сокровенной мечтой мальчика сделалось походить на того красивого воина из книжки. Отец сдержал слово и устроил сына в училище, где обучались будущие защитники Королевства. Через пять лет Ротер получил дракона, настоящего, как на картинке, даже лучше. Им очень гордились: отец снаряжал его на войну как настоящего героя, а дочь соседа, барона Фуржида, подарила на прощанье вышитый ею платок. Он помнил, как вечером в саду накануне расставания она тихо плакала у него на плече, помнил её лучистые глаза и бриллианты слез на ресницах…
Он вернется, увенчанный славой, привезет трофейные гхалхалтарские мечи и сложит их к её ногам.
Гхалхалтары были внизу, в темноте. Ротер чувствовал это. Он вгляделся и увидел тусклые полосы копий. Рядом летели ещё пять дракунов. Они тоже заметили неприятеля и развернулись. Ротер потянул узду на себя и вправо. Дракон изогнулся, заложив крутой вираж, выровнялся и вдруг… Что-то неистовое, хлопающее налетело на Ротера. Удар. Мир внизу завертелся, запрыгал. Дробно качающиеся полосы копий сломались, провалились во мрак. Темнота…
***Дозорные дракуны не успели передать лорду Карену о нападении. Те, что добрались до лагеря, опоздали.
Гхалхалтары обрушились на передовые позиции людей. Застигнутые врасплох, солдаты бежали, пытаясь найти основные силы. Некоторые, отчаявшись, в слепом бешенстве оборачивались и набрасывались на преследователей. Лязг оружия и крики огласили берег.
Все новые и новые силы из города вливались в сражение. Дракуны поднялись в небо, озарив его огненными вспышками.
– Крылатые бестии! – Халхидорог погрозил в небо кулаком. – Доберусь до вас!
Наверху – снопы искр, сыплющиеся из разверстых пастей драконов. За спиной – орущая масса обезумевших тварей. Впереди – тьма, в которой острый гхалхалтарский глаз различал мечущиеся фигуры. Люди!
Подгоняемый хлесткими ударами дракунов отряд Халхидорога неожиданно натолкнулся на небольшой конный разъезд.
– Эй, что там такое?
– Спасайся!
– Наших бьют!
Халхидорог подбежал к всаднику, выпростав из-под плаща руку, с силой рванул того из седла. Кавалерист повалился наземь, не успев даже взмахнуть мечом. Остальные шарахнулись в стороны. Те, что имели саадаки, выстрелили. Снова визг тварей. Халхидорог, пытаясь избавиться от несносного рева, прорывался вперед, подальше от орущей толпы.
– Не уйдешь! Получай! – он исступленно махал мечом.
Узкий, холодный луч неровно скакал в темноте, кроша вражескую броню.
– За Хамрака! – поддерживали гхалхалтары сзади.
– За Хамрака! – раздалось в темноте, и крик этот прокатился по холмам и равнине от Южных ворот до замка, где двигались войска сэра Данвельда и коменданта Гамара. Боевой клич вознесся к небесам, к звездам, тихо мерцавшим в вышине.
***Хамрак верхом на вороном коне, в искрящихся доспехах, с боевой секирой в руке, с непокрытой головой и развевающимися волосами походил на призрака, вернувшегося на землю для свершения кровавой мести. Привстав в стременах, бессмертный зорко вглядывался в тени сражающихся. Время от времени его взгляд обращался на безжизненные тела: ночью было трудно различить, кто на этот раз оказался среди павших. Но разве это важно? Главное, кто-то погиб…
– Смерть! Смерть! Ты вновь торжествуешь. Подожди! Я уничтожу тебя! Тебе не долго смеяться.
Хамрак оглядывался по сторонам, ища её. Она была повсюду и нигде.
Бессмертный видел лишь мечущиеся тени, страшные контуры, давно умершие воспоминания, и было непонятно, где кошмар, где явь. Рэндоунская, Еридорская, Жоговенская битва… Стычка у Архорового водопада… Смерть, смерть! Много лет назад его тоже могли убить. Но он справился, почему же тогда не могут справиться остальные? Почему у них не хватает сил подняться, взглянуть ей в глаза и сказать: "Нет"? А он смог. Он хорошо помнил её взгляд. Холодный и ясный, – взгляд человека, который убил Хамрака много лет назад. Но в тот раз гхалхалтар выдернул клинок и, собрав волю, сделал шаг. Один шаг. И тогда человек увидел смерть, но не взглянул в её глаза. И умер… Ее, её взгляд приходил к Хамраку каждую ночь и вот сейчас! Холодные, ясные глаза! Хамрак в ярости рубанул секирой по воздуху, сломав пространство, повергнув видение наземь, под копыта коня. Человек со стоном упал.
– Нет!
Тени, витавшие в пространстве, дрогнули: крик боли и отчаяния перекрыл все. Сбившись в один неясный ком, видения рухнули вниз, звезды посыпались с небес. Жгучая ледяная стрела пронзила мозг некроманта, пробила его до самого седла, и было все равно, кто победит. Зачем он пришел с Южного континента? Потому что так хотели гхалхалтары. Но так не хотели люди!
Конь вынес короля на дорогу. Прорубаясь, гвардейцы шли за ним. Они не видели ни теней, ни осыпавшихся звезд, ни стрелу, намертво пригвоздившую их повелителя. Они были слепы. Они лишь махали мечами, выполняя привычное дело. Они несли ответственность только за свою голову. С них никто не спросит…
***Форт-Брейден был пуст. Жители робко вылезали из подвалов, щурясь от яркого солнца.
Лорд Карен уже отдал поручения. Он сделал все, что от него зависело. Даже больше: кираса была сильно помята, и в нескольких местах виднелись красноречивые прорези. Каждая из них могла стоить ему жизни. Нет, лорд Карен дрался хорошо. Он сам повел в бой солдат, защищая отечество и короля, с которым в эту ночь опять случился припадок. По этой причине Иоанн не смог по традиции наблюдать за ходом сражения. Да и на что там было смотреть? Темнота, беснующаяся толпа и смертоносные вспышки огнедышащих драконов. Ничего интересного. Слишком жестоко и грязно. Ни сверкающей амуниции, ни ровных построений. Это не достойно монаршего глаза. Лорд Карен понимал это и знал, что опять придется снижать потери, сглаживать углы. Утерев кровь с разбитого лица, он повернулся к морю. Медленно поднималось из-за волн солнце. Начинался новый день. Жизнь продолжалась…
ХАФРОДУГ. ВАХСПАНДИЯ
Глава первая
Хафродуг, главный город Вахспандии, страны людей-львов, стоял, прочно врывшись в землю стенами в сорок локтей. Вокруг простиралась суровая болотистая равнина, поросшая убогой, чахлой растительностью. В ясную погоду, когда холодное солнце останавливало свое блуждающее око на голой, мерзлой земле, на севере сверкали тяжелые пики Хал-мо-Готренских гор. Оттуда текла река Хафнур, петляя серебристой нитью меж разбросанных деревень, пока наконец не вливалась в Хафродуг. Искрящимся лезвием она рассекала город пополам и, значительно расширившись, впадала в залив Тогок. Именно здесь густо разрослись поселения паскаяков, покрыв всю прибрежную полосу, хотя огромные территории оставались необетованными. У воды было теплее, почва не так сильно промерзала, сочные травы способствовали скотоводству – основному занятию вахспандийцев. Земля в окрестностях залива стоила в пять-шесть раз дороже, чем у подножия суровых Хал-мо-Готренских гор. Жить в столице было мечтой каждого паскаяка, ведь здесь были сосредоточены все религиозные, магические и культурные центры страны. Город находился на самом юге королевства и в случае вражеского нашествия принимал на себя главный удар, прикрывая остальные территории. Но паскаяки не боялись войны – для них она была священным искусством, и они радовались ей. Кроме того, после Хал-мо-Готренского поражения, когда принц Удгерф на голову разбил антимагюрцев, нога захватчиков больше не оскверняла вахспандийской земли. Завоевателей не было, а вот гостей принимали много. Особенно в эти десятые числа сентября, когда барды и посланцы из разных стран съехались на свадьбу принца Удгерфа.
***Большой зал. Столы. Под столами валялись кости. Леопарды с остервенением рвали куски полусырого мяса. В огромном очаге пылал огонь. Удушливые черные клубы медленно наполняли зал густой гарью. Она смешивалась с застоявшимся запахом пота, залитого терпким ароматом пряностей. Пир был в самом разгаре.
В центре восседали государь Ульриг и сам виновник торжества Удгерф. Отец-король был весел, крутил патлатой массивной головой, одаривая всех широкой, самодовольной улыбкой. Кубок его непрестанно наполнялся.
Сын был более сдержан: губы плотно сжаты, лоб нахмурен, в больших изжелта-зеленых глазах читалась одна упертая мысль. Она не покидала Удгерфа в течение всего пира: "Еще один день и он торжественно вступит в брак в Главном Храме, где венчались все члены королевской семьи ещё со времен Крейтера Великого, основателя Вахспандии. По обычаю он не мог видеть будущую жену. Три дня продолжается Великий Пир, знаменующий окончание его прежней жизни. Но что ждет его потом? Какова она, его невеста? Да и что это за блажь? Зачем женить его именно сейчас? Зачем ему жена?"
