Андрей Буревой - Карантин класса «Т»
Аж пофыркивая от так и рвущегося наружу смеха, я поспешил активировать расчетную карту. Прошел идентификацию и авторизацию с помощью мертвого бандита и ввел пароль… Состоящий из шести шестерок!
— Тьфу ты! — едва удержался я, чтобы не сплюнуть, когда на зеркальной глади карточки высветилась золотом сиротливая единичка.
Зло покосившись на мертвого бандита, заставившего меня потратить столько усилий ради столь ничтожной суммы, грубо оттолкнул его от себя.
Поднявшись на ноги, я бросил последний взгляд на этого гада, с которого совершенно нечего взять, и, переборов возникшее от расстройства желание еще и пнуть его, занялся тем, до чего мои руки еще не дошли, — потрошением тощих рюкзаков бандитов. Там обнаружилась еще одна вакуумная граната и четыре осколочных. Немного патронов к карабинам и револьверу, да в общем-то и все из ценного. Початые рационы питания времен Исхода мне ни к чему, так же как и запас чужих шмоток. А уж пластиковая фляга с питьевой водой — тем более.
Вот и все трофеи.
В один выпотрошенный рюкзак — тот, что выглядел получше, — я тут же определил все отложенные ценные вещи, а во второй покидал остальное. Отнес последний к шахте магнитного лифта и скинул туда. А следом за ним отправились и оба трупа.
Разобравшись со всем, я подхватил упакованную добычу и поспешил к своему рюкзаку. Пока на него кто-нибудь не наткнулся…
* * *Если бы не встроенный климатизатор хиба, то до перекрестка Лакс лайн и Двадцать девятой, где меня должны подобрать возвращающиеся на Базу Питерсы, я добрался бы мокрым как мышь и без всякого ливня, который, кстати говоря, мог бы рубануть и без предваряющего его светопреставления. Да, внезапно налетел ураганный ветер, который мало того что едва не сбивал с ног и кидал из стороны в сторону своими резкими порывами, так еще и превратил все вокруг в непроглядный хаос из-за поднятой в воздух уймищи пыли и мелкого сора, оборванной с деревьев и кустарников листвы да обломков их же ветвей. Это определенно было лишним… И без того пришлось несладко. Рюкзак-то чем дальше — тем тяжелей. А мой так и изначально легкостью не отличался. И нести его я замучился, еще не преодолев и четверти своего пути к цели, задолго до того, как налетел первый шквал ветра…
Если сложить все в целом, то можно сказать, что свою неподъемную ношу я допер чисто на одном упрямстве. Даже пожалел, что выбросил найденный у бандосов коробок с синтексом, все же какой-никакой, а стимулятор, пусть и с ярко выраженными чертами эйфорика. Взбодриться хоть немного в моей ситуации точно не помешало бы. Под конец уже брел, лишь кое-как переставляя подгибающиеся ноги и согнувшись чуть не до земли под тяжестью взваленного на плечи рюкзака. Проклял все! И свою жадность, заставившую нахапать столько добра, и парочку бандитов, подкинувших неслабую такую — килограммов на десять! — добычу, и тэйдовцев, которым приспичило вот именно сегодня и прямо на моем пути устроить раскоп, а я теперь из-за них вынужден топать в обход…
Ну зато узнал, что счастье есть. Есть. И заключается оно всего лишь в возможности избавиться от чудовищной тяжести, давящей на плечи в течение последних полутора часов.
Зайдя в нужное мне угловое здание, лишенное внешнего остекления по всему периметру первого этажа, я добрел до ближайшего опорного столба, прислонился к нему спиной, или вернее — рюкзаком, и буквально сполз на пол. Дух перевел; вперив взгляд в никуда, довольно улыбнулся и замер так, охваченный эйфорией, накатившей волной и захлестнувшей меня с головой… Безо всякого синтекса пережил мгновение подлинного счастья!
Чуть отойдя, отдышавшись, я неловко выкрутился из лямок рюкзака, сбрасывая их со своих многострадальных плеч, и поднялся на ноги. Прошелся туда-сюда на гудящих ногах да тяжко плюхнулся на торчащую из кучи хлама пластиковую тумбу. Умостился на ней поудобней, воды глотнул и вытащил из кармашка на поясе наручный механический хронометр, временно избавленный мной для вящей компактности от браслета-цепочки.
— Ну хоть не опоздал, — облегченно вздохнул я, едва взглянув на тонкие стрелки стильных часов в корпусе из белого золота, доставшихся мне по случаю. — А то было бы реальное попадалово… — И хмыкнул, явственно представив себе эпическое приключение по дальнейшей транспортировке на своем горбу эдакого рюкзака. До Базы-то отсюда, можно сказать, рукой подать — всего-то километров тридцать. Тут даже если горстями синтекс жрать на протяжении всего путешествия, не поможет…
Убрав хронометр, стрелки которого мерно отсчитывали семнадцать минут, оставшиеся до оговоренного с Питерсами срока, я коснулся другого кармашка на поясе и, чуть помедлив, с сожалением убрал от него руку. Заточить сейчас питательный батончик со вкусом шоколада было бы очень в тему, но шлем хиба не разгерметизируешь при такой пылище, какую сюда натянуло.
Спустя несколько минут, правда, воздух стал чуть почище благодаря хлынувшему ливню, но не настолько, чтобы можно было им дышать безо всякой защиты. Дело ведь не столько в обычной пыли и мелком соре, что поднял ураганный ветер, сколько в нет-нет да поблескивающих снежинках металлизированного стекла. Пусть их здесь на порядок меньше, чем на минусовых уровнях зданий, но они все же есть. Так что раскрывать забрало я не стал. Продолжил сидеть как сидел, глядя на сплошную стену льющейся с небес воды и просто балдея от того, что не нужно никуда идти и что-то тащить.
Может, это бездействие в скором времени и надоело бы мне, но до этого банально не успело дойти. Заслоняющая обзор серая пелена дождя неожиданно расступилась, пропуская внутрь моего укрытия приземистую бронемашину… Едва увидев ее, я подскочил со своего места и руками замахал.
Меня заметили. Иначе не объяснить, почему изрядно потрепанная грузовая «блоха», с покатых боков которой струями стекала вода, вдруг резко изменила направление и подкатила прямо ко мне.
Бронемашина еще толком не остановилась, как зашипевшая пневматика начала поднимать вверх ее обращенную ко мне боковую пассажирскую дверь. А Фирх Питерс, чье лицо проглядывало за створками бронежалюзи, прикрывающими лобовое остекление, мотнул головой, приглашая не мешкая забираться.
— Что, Уайт, давно нас ждешь? — весело поинтересовался немедля высунувшийся в образовавшийся проем тощий веснушчатый парень моих лет — Свон. И спешно натянул на нос шейный платок, увидев, насколько загрязнен окружающий воздух.
Я не стал ничего ему отвечать, а вместо этого бесцеремонно сунул в протянутые руки свой рюкзак.
— Ох, ё! — вырвалось у младшего Питерса, попятившегося и едва не плюхнувшегося на задницу. Покосившись на старшего брата, Лагса, обернувшегося с переднего сиденья и заржавшего, он чуточку возмущенно вопросил: — Ты чего, Уайт, керамических плит термозащиты, что ли, доверху в него наложил?
— Типа того, — усмехнулся я, усаживаясь на ближайшее к двери сиденье — весьма непритязательного дизайна, смастеренное, как и все остальные, из изогнутых нужным образом и крупно перфорированных дюралевых листов.
Ага, услышали меня, как же! Забрало-то шлема я поднять не удосужился, перед тем как ответить! А стандартные звуковые мембраны в хибе давно уж заменены мной на однонаправленные — снаружи вовнутрь, чтобы не выдавать себя искаженным шумом дыхания при лазании по темным подземельям.
Спешить я, правда, не стал — дождался, пока задействованная пневматика с тихим шипением опустит дверь и втянет ее в обрезиненный проем, и лишь тогда разгерметизировал хиб и повторил свои слова.
— Врешь ведь наверняка? — недоверчиво покосился на меня Свон, кое-как запихивая мой набитый рюкзак между задними сиденьями и произнеся: — Уфф!.. — прямо-таки упал на свободное место. После чего, покосившись на установленную над дверью магнитную ловушку, к которой прилипла одинокая серебристая снежинка, залетевшая в салон «блохи» вместе с обычной пылью, стянул вниз закрывающий нижнюю часть лица шейный платок и жизнерадостно заявил: — Нет, Уайт, ты меня не проведешь!
— Уверен? — не удержался, подначил его я.
— А то! — немедля подтвердил он со свойственной ему самоуверенностью и, легонько пихнув носком потертого ботинка мой рюкзак, блеснул глазами и уличающим тоном произнес: — Технического серебра ведь тут немало, а, Уайт?
— Есть такое дело, — не стал отрицать я. И широко ухмыльнулся, не сомневаясь даже, что никому и ни за что не угадать, что же я в действительности сегодня нашел.
Свон мои ожидания оправдал. Тут же вскинулся и, наставив на меня указательный палец, с торжеством озвучил возникшую у него догадку касательно моей весьма весомой добычи:
— А это означает, что, скорее всего, ты наткнулся в своих любимых подземных коммуникациях на кусок силового кабеля, не срезанный кем-нибудь до конца! И весь его упер!
