Генри Зу - Кровавые Горгоны
Казалось, полуденный свет солнц Бассика обжигал воздух, раскаляя его настолько, что каждый вздох обжигал ноздри. Воздух становился настолько горячим, что было невозможно заснуть в часы отдыха.
Очнувшись от жаркого сна, Ашвана снова почувствовала себя больной. Ее подмышки и шея горели, а по телу проходила волна пульсирующей боли. Поворачиваясь, она старалась спрятать лицо в солому, накиданную на пол, но шум становился все настойчивей. На мгновение она моргнула, злясь на свою бабку, разбудившую ее. Последний громкий стук заставил ее окончательно проснуться, и Ашвана дернулась к занавеске, разделявшей ее постель и их повозку.
— Что ты делаешь? — зло бросила Ашвана.
— Собираюсь поохотиться, — пробормотала старейшая, копаясь в лежащих в сумке из грубой кожи инструментах.
— Мы уже говорили об этом. Это слишком опасно, — прошептала Ашвана.
Ее бабка Абена больше не слушала Ашвану. Ее старое, испещренное морщинами лицо выражало суровую решимость. Она достала из сумки кремневый камень, бросая его в груду ненужных инструментов у ее ног.
Ашвана попыталась подняться, но она была слишком слаба, и ее ноги подкосились.
— Не уходи, — взмолилась она.
Ты не ела два дня, — бросила Абена. Она наклонилась и стала натягивать тетиву лука. Раньше лук принадлежал отцу Ашваны, и он был прекрасен. Лук был подчеркнуто изогнут, его наконечник венчался рогом козы. Много лет он хранился в старой сумке.
— Старейшая, я не голодна, — произнесла Ашвана. Она говорила правду. Она с трудом могла пить воду, постоянно ощущая тошноту. Болезнь быстро распространилась по всему ее племени. Первым был охотник Булгуно, который заболел три недели назад после возвращения с охоты в Центральных кратерах. С того времени болезнь начала быстро распространяться, почти все кочевники испытывали жар, боли и страдали бессонницей. В течение нескольких дней в племени умер первый человек, за ним начали умирать и остальные.
Лежа на спине, слишком изможденная чтобы спорить, Ашвана осмотрела повозку — каменные стены, сетчатый потолок, знакомые занавески. Она уже и не помнила, как давно они разбили здесь лагерь. Они передвигались в дорожных поездах, оставленных их предками.
У многих из них все еще работали газовые двигатели тысячелетней давности, которые обслуживались шаманами племени. Двигатели часто выходили из строя, и они разбивали лагерь на время, пока шаманы возвращали к жизни клапана и пистоны. Ашвана не помнила, сколько времени они здесь находятся.
Взор Ашваны упал на алтарь, возвышавшийся над котельной в центре их кабины.
На нее взирало квадратное глиняное лицо, обмотанное амулетами из перьев и копыт барана. Это было лицо божественного посланника. Перед ним стояло деревянное блюдо с подношениями в виде ягод и тыкв. Несмотря на то, что их печь не горела несколько дней, и в повозке не было другой еды, старейшая Абена положила на тарелку достаточно подношений. Все что они делали в эти несколько дней — молились посланникам, но в ответ получали только страдание.
Ашвана жила со своей бабкой уже двенадцать лет. Без родителей ее жизнь в племени была сложной. Племя часто передвигалось, следуя за миграцией коз, и для ее бабки было сложно заботиться о ней в одиночку. Но по закону, Абена была старейшей племени и к ней проявляли должное уважение. У Абены не было никого кроме Ашваны, а та была еще слишком мала, чтобы делать что-то самой.
Но это не останавливало девочку. Каждый день она пыталась ухаживать за козами и доить их, но ее руки были слишком малы, чтобы удержать диких животных. Она пыталась собирать ветки для костра, но Ашвана не была достаточно сильной, чтобы носить охапки хвороста, как это делали остальные женщины. Абена часто посмеивалась над ней, говоря, что она еще молода и ей надо играть со своими сверстницами.
— Твоя кожа не такая старая и темная как моя, — говорила бабка, показывая на свою светло-бронзовую кожу. Солнце никого не щадило, и когда темнота кожи указывала на старшинство среди взрослых, кожа здоровых детей отличалась белизной. Ребенок должен был работать, в противном случае он подвергался всеобщему презрению. Ее бабка была слишком гордой женщиной, чтобы мириться с этим.
И именно Абена ухаживала за несколькими козами, готовила и вносила вклад в племя. В ее возрасте подобная ноша была непосильной.
Но в прошлый сезон ситуация стала еще хуже. После странных огней в небе пропали источники питания племени. Кочующие племена приносили вести о чуме, распространявшейся по Северным пустошам. Племя Ашваны не поверило им, посчитав это проявлением паники со стороны северных племен, но они оказались неправы.
Зараза уничтожала и без того небольшие ареолы растительности на красных равнинах. Чума заражала рогатый скот, превращая животных в слабых, увядающих созданий, неспособных выкопать корни из-под земли. Животные умирали стадами, мертвые птицы падали с неба прямо на тела разлагающихся под лучами солнца животных.
Путешественники передавали истории о городе Ур, единственном городе на планете Бассик, жители которого запечатали ворота, чтобы не попасть под действие чумы. Но Ашвана не обращала на них внимание. Она лишь раз видела Ур в прошлом, и то издалека. Жители Ура неохотно шли на контакт с кочевниками.
Наконец, чума добралась до юга. Все началось с кашля и жжения в горле. Затем Ашвана, как и многие другие начала чувствовать сильный жар и болезненное покалывание в шее и запястьях. Некоторые протягивали неделю, остальные умирали в течение нескольких дней. Умирали в мучениях. Больные медленно теряли память, их глаза становились пустыми, а их мозг разлагался. Казалось, от этого не было лекарства, и даже медики пребывали в замешательстве. Белая низко растущая трава не снимала боль, даже заваренная шкура геккона и солнечные ягоды приносили лишь временное облегчение.
Ашвана все еще надеялась, что ее не заразила чума, а ее состояние — результат недельного недоедания. Но бубоны в ее шее думали иначе. Она уже несколько раз переживала моменты, когда ей казалось, что ее мозг спит, а это было первым знаком заражения. Она забывала простые вещи, такие как, смазывала ли старейшая маслом укусы москитов на ее теле или нет, или который сейчас час.
— Мне не нужна еда, — снова пробормотала Ашвана.
Старейшая покачала головой.
— Жареный кусок мяса, — предложила она, — или может быть суп из хвороста.
— Не важно. Я все равно скоро умру, — произнесла Ашвана. Слова повисли в воздухе.
Ашвана тут же пожалела о сказанном.
Она закрыла глаза и пожелала, чтобы бабушка не услышала этого.
— Ты поправишься, моя маленькая дурочка, — заключила старейшая. Она перекинула свой лук через плечо, и привязала колчан со стрелами к бедру. Старейшая Абена изобразила смелое выражение лица, именно с таким жестким выражением лица она смотрела на Ашвану, когда та отказывалась есть горький суп с кожурой.
— Скоро все закончится, — произнесла она.
Скрутившись от очередного приступа боли, Ашвана перевернулась. Она ощущала провал в памяти за последние несколько часов, или может даже дней. Приоткрыв глаза, Ашвана наблюдала, как ее бабка выходила наружу с луком за спиной и ведром в руках. Даже приложив все свои оставшиеся силы, Ашвана не смогла вспомнить, куда и зачем идет старейшая.
Старейшая Абена покинула границы лагеря и начала подъем в горы. Перед ней пролегали бесконечные песчаные дюны, перемешавшиеся с искрящимися соляными озерами.
Несмотря на свой возраст, Абена была чрезвычайно подвижной женщиной. Она пересекла высохшую полоску небольшой речки, вспоминая как два сезона назад барагуана плескалась в мелководье.
Абена задумалась: климат стал еще жестче еще до чумы, или он всегда был такой?
Она была стара, и у нее остались только воспоминания о лучших временах.
Жители равнин Бассика всегда были жесткими людьми, и во времена ее юности, когда наступали сезоны Гари, ее соплеменники сдирали кору умерших деревьев. Из горькой коры готовили суп, который утолял голод, но был отвратителен на вкус. И даже тогда жизнь казалась прекрасной. Ей позволяли оседлать рогатого скакуна и помогать с погоном скота, пить общую воду из горшков и спать на земле, когда шел дождь.
Абена не могла вспомнить времена хуже, чем сейчас. Чума забрала так много людей, что некоторые стали поговаривать о конце света. Это была не та жизнь, которую она хотела для своих внуков.
Обойдя высохший водоем, она начала пересекать Великие Северные равнины. Хотя здесь не было дорог, она ориентировалась по узкой тропе, пролегавшей через пустыню. По легендам эти тропы возникли в древние времена, когда велась добыча газа и нефти, и наблюдалась высокая сейсмическая активность.
Через несколько часов ходьбы с коротким перерывом, она дошла до знакомого места. Абена оказалась на территории соседнего племени Нуллабор. Во время холодных сезонов Жоса и Нуллабор праздновали вместе и исполняли традиционные танцы, отмечая поражения двуглавого орла от посланников божьих, когда солнца сезона Жары затмевались гигантскими потоками красного газа, знаменующими начало сумерек и празднования, длящиеся полный лунный цикл.
