Арина Свобода - Заступник. Твари третьего круга

Никел проводил долгие душные дни на чердаке, полном новых игрушек. Синие круги вокруг глаз теперь почти не исчезали. Он подолгу стоял у окна вспоминая, как здорово было плескаться с Фолком в студеной воде. Как потом они, стуча зубами, вгрызались в горячие кукурузные початки, посыпанные крупной солью. А в воздухе так здорово пахло летом, и дымом костра, и жареной рыбой. Эх, жалко, что у Фолли столько дел. Сейчас бы выбраться на речку или в лес! Снимать губами прямо с веточки крупную землянику, перекрикиваться, чтобы не заблудиться, меряться, кто больше набрал рыжиков и лисичек. Или погонять на великах до пансионата и обратно…

Фолк забегал ненадолго, заваливал книгами, играми, притащил даже новенький ноутбук, какого ни у кого в поселке не было. Брат тормошил его, справлялся о здоровье, хвалил, и Никел задыхался от счастья. И почему раньше Фолк казался ему таким колючим? Ближе него была только мама, но она все еще видела в нем малыша, а брат… Брат говорил с ним, как со взрослым. Ник научился различать по его лицу, когда Фолли снова попросит о помощи. Он хотел этого и боялся одновременно. Фолк приводил его в клуб к Лысому, к своим друзьям. Парни предлагали пива, спорили о футболе и машинах, рассказывали о своих похождениях с девчонками. Ник поначалу боялся, что его со смехом прогонят. А потом поверил, что к нему относятся, как к равному. Иногда те самые девчонки коротали вечер вместе с парнями. Они садились близко-близко. Гладили мягкими ладонями по щекам, дразнили его, целовали в губы, никого не стесняясь. Уши горели, голова гудела, и Ник едва успевал сглатывать невесть откуда взявшуюся слюну. Сердце плясало джигу в груди. Фолли усмехался по-доброму, подмигивал, мол, не зевай, братишка.

Только потом нужно было отгонять сны. И этого он боялся. Мглистая тьма, зависавшая над Фолли и его друзьями, с каждым разом становилась все плотнее, осязаемее и злее. Ник чувствовал — сил едва хватает. А вдруг у него не получится? Вдруг сны перестанут слушаться? Что тогда скажет Фолли? Что если бы Ники его любил, то сильнее постарался бы ради брата? Ник лез из кожи вон, вставал на цыпочки, дотягивался до мглистой тьмы, едва не теряя сознание.

Убедившись, что с братом и остальными все в порядке, он тайком возвращался домой. Фолк строго предупредил, что маме нельзя об этом рассказывать. Слабая женщина, разболтает. У них была одна тайна на двоих. И за это Никел был готов простить брату долгие отлучки.

— Ники, к тебе гость! — позвала снизу мама.

Это была новость! Друзей у него не водилось.

В дверь тихонько поскреблись, и на пороге появился Вайет.

— Ты чего тут? — ощетинился Ник.

— Привет. Можно к тебе? — Вайет жадно разглядывал комнату. — Слышал, ты болеешь, решил навестить.

Он вытащил из кармана яблоко, кинул на кровать.

— Это тебе. Сколько тут у тебя всего! Ноутбук! Такой тоненький. А память большая? Ух ты, и игр целый альбом! Это тебе все брат подарил, да?

— Угу.

— Повезло! Фолк у тебя крутой! Хотел бы я, чтобы у меня был такой старший брат, — завистливо протянул Вайет. — А то только сестры, здоровые кобылы. На них пахать и пахать. Давай поиграем, а? Ты что собираешь? Самолет или космический корабль?

Он открыл коробку и схватил в горсть детальки конструктора.

— Не трогай, потеряешь, — ревниво сказал Ник.

— Жмот! Ну и ладно.

— Мне не жалко, просто Фолк обещал, что мы вместе…

— Раз он обещал, тогда конечно, — Вайет спрятал глаза. — Я же не знал!

— Можешь поиграть с роботом или с машинкой на радиоуправлении.

Вайет повертел в руках робота.

— Слышал, у нас в лесу какое-то чудище появилось?

— Врешь!

— Сдохнуть мне в Темном Городе. Сидишь дома и ничего не знаешь. Тут целая группа студентов пропала. На шашлыки в лес поехали и сгинули. Их с собаками искали и вертолетом. Целых пять дней.

— Заблудились?

— Говорю тебе, чудище у нас. Вчера девка одна выбралась. Живая, только крыша совсем съехала. Она про чудище и рассказала. Всех сожрало, а ее того… Ну…

— Чего?

— То самое! И отпустило.

— Врешь ты все!

— У меня сеструха в больничке работает. Она ее видела. Одежда на девке в клочья. Вся в крови, одна коса черная, а другая седая. Ее потом в город отправили. В психушку.

— А чудище?

— Не знаю, — отмахнулся Вайет. — Теперь, наверное, ученые всякие понаедут, чтобы его словить. Мы с пацанами тоже хотим в эск… экспедицию отправиться. Поискать. Вдруг какой-нибудь коготь или зуб найдем. Представляешь, нам за это сколько отвалят. Хочешь, можешь с нами пойти.

— Я лучше с братом. Мы с ним и так в поход собирались.

— Ну, валяй. С братом оно, конечно, лучше. Он у тебя крутой. А, правда, что Фолк — глазливый колдун?

— Какой?

— Глазливый. Посмотрит на человека и сглазит, а на него потом всякие беды валятся. А Фолку за это ничего не бывает.

— Дурак ты, Вайет!

— А что? В поселке все мужики его уважают. Кому охота с колдуном связываться. Он же теперь самый главный. А он дома? — опасливо спросил Вайет.

— Нет, уже неделю, как в город уехал.

— Скоро приедет?

Ник пожал плечами.

— Слушай, Никел, тогда дай мне этого робота домой поиграть. У тебя все равно игрушек много.

— Бери.

— Мне пора. Ты это… выздоравливай и не скучай.

Оставшись в одиночестве, Ник достал коробку с конструктором и начал собирать трехмачтовый корабль. Глазливый колдун! Надо же такое придумать! Этому придурку Вайету лишь бы языком чесать. Ники вздохнул — он единственный знал настоящую цену каждой победы брата.

Глава 5

— Ну что, нашла место?.. Лан! Ты чего? — Ланка не сразу поняла, что стоит посреди зала сжимая опустевший поднос, и на нее устремлены десятки глаз.

— Ой! Что ты тут натворила?!

— Это… Ничего, Таль. Уронила случайно. Я пойду…

— Подожди, Ланк. Ты чего? У тебя денег больше нет, что ли? Так я дам. Пойдем еще возьмем!

Ланка отрицательно качнула головой:

— Нет, я домой.

— Ну как это — домой? — расстроилась Таля. — Мы же собирались погулять. И в кино!

— Я… У меня голова болит.

Ланка наконец-то сумела разжать пальцы, бросила проклятый поднос на стол и быстро пошла к выходу. Таля что-то кричала вслед, но это было неважно. Перед глазами стоял розовый плеер в черных оспинах кофе.

Бумага, карандаш — реальность уходила, растворяясь в тишине вдохновения. Когда, спустя два часа, Ланка очнулась, с белого прямоугольника смотрел тот самый парень — взъерошенная длинная челка, удивленные синие глаза… Он ее не узнал! Совсем! Смотрел, как… как на дурочку! Да и как можно смотреть на человека, ни с того ни с сего обливающего тебя горячим кофе?

Ланка отошла на шаг от мольберта, склонила голову набок… Точно он! Только тогда, в беседке, взгляд был совсем другой — злой, колючий. И губы сжимались в тонкую полоску. А вот скулы и тогда и сейчас обтянуты кожей, словно он полгода спал… Ланка испуганно отогнала эту мысль. Нельзя. Еще накличешь.

Но упрямая мысль вернулась и насмешливо заглянула в лицо: «А ведь и спал. Из-за тебя! А?» Нет! Она не просила! Он сам! Ланка спрятала рисунок в ящик, помедлила и вытащила оттуда другой — полуторамесячной давности. Четкие деревянные обводы беседки в клубах зелени. Черное облако тянет дымные щупальца к замершей в испуге девочке. А внутри него можно разглядеть контуры домов…

Хлопнула входная дверь.

— Алюша, ты дома?

Ланка бросила листок обратно и задвинула ящик.

— Привет, пап!

— Здравствуй, детка. Как дела? Чего сидишь, скучаешь дома? Где подружка твоя? Вы, вроде, гулять собирались?

— Расхотелось.

— Поссорились, что ли? — отец привычно тронул ее лоб прохладной ладонью. — Ты здорова, Алюш?

— Да все в порядке, пап. Просто захотелось дома побыть. Есть будешь?

— Конечно! Устал, как собака! Две операции сегодня — сама понимаешь, сколько пришлось отрабатывать. Человек тридцать, наверное, принял потом. Ну, ничего, этого точно хватит!

— Ты уверен? — Ланка жалобно заглянула ему в глаза. — А вдруг…

— Аля! Что за панические настроения?! Я тебя когда-нибудь обманывал? — Ивар улыбнулся: — Ну что, будешь стоять тут и ждать, пока папа умрет с голоду?

— Да ну тебя! — рассмеялась Ланка и умчалась на кухню.

Ивар ел быстро, но очень аккуратно. Ланка сидела напротив, подперев голову кулаком. Мысли ее были далеко.

— Аля…

— Что, пап?

— Ты… — отец замялся. — Я давно не видел твоих работ. Ты что, совсем не рисуешь?

— Я… Да нет, вообще-то.

— Алюша, — расстроенно заговорил Ивар, — как же так? У тебя так хорошо получалось! И госпожа Лари, помнишь, что она сказала?

— Ну, па-а-ап…

— Нет! — голос Ивара стал холодным, и на мгновение перед Ланкой очутился не ее добрый, ласковый папа, а хирург высочайшего уровня, умеющий предъявлять жесткие требования и к себе, и к подчиненным. — Так не годится, детка! Если бы ты нашла себе другое занятие или имела уважительную причину — я бы ни слова не сказал. Но сейчас каникулы, ты целыми днями болтаешься без дела…