Олег Верещагин - Горны Империи
– Мама тоже не очень верит… – Денис хрюкнул. – Что было-о-о-о… Бой за Севастополь. Я из дому-то так рано смылся, чтобы взрывной волной не зацепило.
– Да ну? – Войко хихикнул. – Ну и что?
– Да что, что… Куда она денется? Пошумела, а потом собираться станет, точно. Думаешь, ей нравится в городской лаборатории сидеть? Она же полевой врач, – гордо сказал Денис. – А там, в Семиречье – развернись, рука!
– «Размахнись, рука» у вас говорят, – поправил Войко. – А вообще знаешь, я тут смотрел литературу… Там и правда развернуться есть где. Если не убьют.
– Нас этим не остановишь, – заявил Денис. – Да, Драже вернулся?
– Они в Хельсингфорсе отстаиваются. Сообщили… Ребята говорят, чтобы ты непременно пришел сегодня вечером, будет сбор. Специально по тебе.
– Конечно, приду, – Денис недовольно нахмурился. – Мне о таких вещах напоминать не надо. И писать буду. Подробно. Пусть публикуют в «Колючке», раздел «Наши зарубежные друзья».
Мальчишки рассмеялись. «Колючкой» называлась еженедельная отрядная газета, которая вполне оправдывала свое название. Но мысль о том, что он станет «зарубежным другом», Дениса тут же опечалила снова, и он уставился в пол.
– Там и пионеров нет, – пробормотал он.
– Ну, наши же живут, как же нет? – возразил Войко.
– Да это ты не знаешь… Наши живут, да. Но мы-то едем знаешь куда?! Какой-то Седьмой Горный поселок. Рядом с хребтом Голодный. Шахты, лес, поля, ближайший другой поселок – казачья станица Лихобабья.
– Как? – Войко разинул рот.
– Лихобабья… Там пока вообще никого наших нет. Откуда там пионеры?
– Будешь первым, – заметил Войко, и Денис перестал сетовать.
В какой-то степени это было даже заманчиво. Антон Ковалев тоже был один и первый. И Жан Саймонс… хоть он и не пионер, а скаут[5]. Но все равно.
– Ну, может, и так… – он хотел добавить «эх, если бы ты со мной поехал!», но промолчал. Такое и правда бывает только в самых детских книжках…
…Мальчишки вышли на Большом Проспекте. На том месте, где они когда-то выступали, вот уже полгода высилась спираль Дворца молодежи, которую немного портили кружащиеся ветряки. Но это было временно, дураку ясно.
Около входа, рядом с флагштоками, на которых развевались имперские флаги, стояли статуи – мальчишки их еще не видели, подошли ближе. Статуи были в натуральный человеческий рост. Слева – группа юношей и девушек, справа – медведь, рысь, волк… Мальчишки постояли минутку. Статуи были красивые, но какие-то безотносительные друг к другу, непонятно, зачем…
– Смотри, – вдруг сказал Войко, тронув локоть Дениса, – а они похожи.
– А? – удивился Денис. И неожиданно понял…
Молодые люди слева – именно люди, сильные, красиво одетые, с уверенными благородными лицами – были людьми вне всяких сомнений. Красивые, настороженные звери справа – вне всяких сомнений зверями. Но скульптор как-то добился сходства. Ничего похожего!!! И – сходство.
– Правда, – пробормотал Денис.
– А вы кто, молодые люди? – раздался сиплый мужской голос.
Мальчишки обернулись. Прямо на них смотрел высоченный мужчина. Нестарый, прямой. С неприятным лицом – острым, каким-то темным. Седой, короткостриженый. В черной куртке, в серых брюках, в черных мощных ботинках. С тяжелой палкой в левой руке. И вопрос был задан грозно.
Вот только в глазах – прищуренных, серых – у мужчины было доброжелательное любопытство.
– Мы? – удивился Войко. – Я – Войко, а он…
– Я, наверное, медведь, – сказал Денис, перебивая друга. Войко замолчал, быстро покосился на Дениса, на статуи… широко улыбнулся и сказал, вскинув глаза на мужчину:
– А я, наверное, рысь.
– Угу, угу, – мужчина покивал. – Сразу углядели?
– Нет, – покачал головой Денис. – Это Войко увидел. А я уже потом разглядел… ой! – вырвалось у него совсем по-детски. – Это… ваши скульптуры?!
Войко подтянулся. Мужчина оперся на палку. Кивнул:
– Мои… не подумайте, – он словно бы спохватился, – я не скульптор… почти. Не знаменитый. Даже не известный. Просто как раз вернулся в город и подал заявку на конкурс. Сам удивился, когда выиграл.
– А кто вы вообще? – спросил Войко.
– А вообще я космонавт, – как-то неохотно ответил мужчина и поднял голову, глядя на скульптуры. Улыбнулся. – Хорошо получилось. Честное слово, сам не ожидал, как хорошо!
Секунду мальчишки, не отрываясь, глядели в улыбающееся лицо. Потом переглянулись. Снова уставились на мужчину.
– Вы… – начал Войко изумленно.
– Капитан Крапивин! – почти крикнул Денис, опять перебив и опередив друга.
* * *Мороженое было вкусным. Мальчишки съели две порции – с малиновым сиропом и с лимонным. А Петр Владиславович неспешно ел первую порцию и посмеивался.
– Не умеете вы есть вкусные вещи, молодые люди.
«Молодые люди» опять засмущались, как в тот первый момент, когда Петр Владиславович пригласил их в «Прибрежное». Это их даже оглушило. Петр Владиславович Крапивин, капитан исследовательского «Рубина»! Скульптуры были мгновенно забыты, куда там! Если бы в тот момент Крапивин пригласил их изображать зайчиков, прыгая по газонам, они бы согласились немедленно и с радостным визгом. Капитан «Рубина»! Орбита Нереиды! Высадка и закладка поселения на Тритоне! Бросок к Плутону! Город Рейнджеров на Хароне! Сенсационное возвращение! А они его не узнали сразу, не узнали, пока он не улыбнулся и не сделал глаза, как на знаменитом фото!
Войко немного смущенно, но весело ответил:
– А вы в детстве мороженое ели так же медленно?
Денис под столом пнул его кедом в щиколотку, но Петр Владиславович сказал, улыбаясь:
– А я в детстве мороженого не ел. Первый раз – уже когда в Гагарин приехал поступать.
– Не ели?! – потрясенно выдохнул Войко и широко облизнулся. – Ой, извините…
– Не ел, – подтвердил капитан Крапивин. – Мороженую картошку пробовать приходилось, она тоже сладкая!
И он искренне засмеялся.
– Вы в отпуске, да? – наконец осмелился спросить и Денис, выскребая металлической ложечкой стеклянную вазочку.
Петр Владиславович на миг похмурел, но тут же снова улыбнулся и сказал:
– Ага. В длительном. Будете еще? Только теперь я опять плачу.
Первую порцию – и себе, и Крапивину – Войко и Денис купили на свои деньги. Второй угостил их уже он сам.
– Не, хватит, – покачал головой Войко.
Денис согласно кивнул, и какое-то время все трое – мальчишки и мужчина – сидели, глядя на воду пролива. На небо опять быстро заходили облака, но ветер оставался теплым.
– А знаете, люди, – начал капитан Крапивин и вдруг смутился, помолодел, – я покаюсь. Есть у меня в нашем нежданном знакомстве корыстный интерес. Я к этим скульптурам часто прихожу с тех пор, как поставили их. Люди смотрят, любуются, да, все так, все приятно… и мне смотреть приятно, не скрою. Вот и сегодня… Только сегодня… вы как-то так стояли… Я плохо объясняю, – он поморщился. – Понимаете, я тысячу лет не разговаривал с… с людьми вашего возраста. Ну, если неофициально, так сказать… В общем, я посмотрел и подумал: вот мой город. Вот мои скульптуры. А вот ребята из этого города. Из нашего города, – сказал он с нажимом. – Что вы скажете, если я сделаю вашу скульптуру?
Мальчишки онемели, глядя на капитана Крапивина. Потом Войко коснулся своей груди – там, где под распахнутой легкой ветровкой на черной рубашке алел галстук:
– Нашу?!
– Ну да, – Петр Владиславович увлеченно оперся на палку, подался чуть в сторону от стула. – Прямо вот тут. На набережной. Стоят двое ребят и смотрят вдаль. И назову «Ребята из нашего города»!
– Денис! – Войко засветившимися глазами посмотрел на друга.
А Денис, опустив глаза, провел ложечкой по вазочке и сказал:
– Не выйдет ничего. Это ведь надо позировать. Долго. Я знаю. А я… – Денис поднял голову. – А я послезавтра уезжаю.
И проглотил комок в горле. Но, наверное, по глазам капитан «Рубина» умел читать, как по книге – и как же иначе?
– Расскажи, – просто предложил он…
… – Значит, у вас послезавтра разлука, – подытожил Петр Владиславович.
Денис кивнул. Войко вздохнул, глядя в пол веранды, выложенный строгим геометрическим узором – синим на белом. Крапивин провел палкой по плиткам вокруг своего тяжелого ботинка. Сказал тихо:
– Да-а… Вот оно как бывает. Но это ничего, это ведь… – он оборвал себя, досадливо поморщился. – А! Глупость сказать хотел, – признался он поднявшим на него глаза мальчишкам. – Типичную взрослую глупость. Но знаете… – встал и тяжело оперся на палку, но глаза у Петра Владиславовича снова стали молодыми, веселыми. – Знаете, кое-что я для вас сделать могу. Правда…
…Капитан Крапивин сделал всего четыре снимка – спереди, сзади и с боков, как Войко и Денис стоят на набережной. Потом качнул на ремне небольшой аппарат и сказал:
