Ринат Таштабанов - Обратный отсчет
Не дожидаясь ответа, Михась усмехается:
– О, придумал! Забег отменяется, можете выдохнуть. – Парень смотрит на Сухова. – Знаешь, как во время Второй мировой войны снайперов выманивали?
– Неа…
– На обманку. Каску выставляли… Надо и нам что-то такое придумать.
– Вы еще снеговика слепите, – бурчит Крыс. – Как раз вовремя!
– Заткнись, придурок! – шипит на него Михась. – Другого способа нет. Так, – с этими словами, порывшись в рюкзаке, он вытаскивает из него потертый противогаз. – Вот и пригодится, а так выбросить хотел, пропускает. Сейчас тряпок в него напихаем, чем не болванчик, а? Где прятаться, ты знаешь, – Михась хлопает Сухова по плечу, – ведь так, доброволец? Как из канавы этой вылезешь, главное – не отсвечивай, и голову не подставляй. Я стрельну из карабина пару раз, отвлеку его. Как второй выстрел услышишь, снимаешься с пробуксовкой, но аккуратно, дуешь к грузовикам, они недалеко, понял?
– А что это я поползу, а вы отсиживаться будете?! – упирается опомнившийся Сергей.
– А то! – вскидывается Миха. – От этих двух ублюдков навара никакого, а ты сдюжишь, главное, раньше времени в штаны не наложи. На, держи, – Миха протягивает Сергею трубу разведчика. – Дополз до машины, ныкаешься, сидишь, «тээрку» выставил, незаметно так, а сам в монокуляр смотришь и поворачиваешь ее легонько. Ориентир, думаю, – та высотка, – Михась кивает в сторону мрачной громады элитной многоэтажки, высящейся метрах в пятистах от траншеи. – Я бы, на его месте, там спрятался… и вектор для стрельбы подходящий. Короче, как рванешь отсюда, у тебя на все про все пятнадцать минут. Потом стреляю в третий раз, это означает приготовиться. Я выставляю приманку, а ты смотришь в оба! Если дело выгорит, тихо ползешь сюда, докладываешь, откуда палили, понял? – Миха мрачно смотрит на Сухова.
– А если я не поползу, что тогда? – ерепенится мальчишка. – Пристрелишь меня, да? Или их? – Сергей кивает на Скелета, затем на Крыса.
Миха глубоко вдыхает и отвечает:
– Карабин видишь? – парень направляет дуло СКС на Сухова. – Бери его! Стрелять умеешь? А попадать куда надо?
Сергей отшатывается и мотает головой.
– Что так? – деланно удивляется Михась. – Неужто не обучен? А теперь подумай, как мы отсюда выбираться будем, если ты только на словах герой?
Сухов тяжело дышит, открывает рот и хочет что-то сказать, но в итоге не решается.
– А теперь, салабон, послушай меня! – Миха подползает к Сергею. – Надо его перехитрить. Из всех вас стрелять могу только я. Ресурс противогазов на исходе, фильтров запасных нет. Расклад у нас такой. Останемся здесь – сдохнем. Побежим сломя голову – сдохнем. Он по нам как в тире отработает. Кумекаешь? Мы уже покойники, только с небольшой отсрочкой. Значит, надо действовать. Задача ясна?
Сухов медленно кивает. Миха хлопает пацана по плечу.
– Сделаешь все как надо, я тебя тогда из «духов» в «черпаки» переведу, как тебе такая перспектива? – Михась смеется, явно довольный своей шуткой. – Если нам повезет, то я его сделаю.
– А если не повезет? – неожиданно спрашивает Скелет.
– Значит, он сделает нас, – спокойно отвечает Миха, глядя на мальчишку. – Сухов, готов?
– Готов, – тихо отвечает пацан, чувствуя мелкую и противную дрожь по всему телу.
– Это от адреналина тебя колбасит, – словно читая мысли, неожиданно говорит Миха. – У всех так. Это от страха, но это хорошо, значит, с головой дружишь. Хуже, если бояться не будешь, такие на войне долго не живут. – Миха поднимает вверх ствол СКС. – Обожди-ка чуток! – парень внимательно смотрит за облаками. – Видишь… вон те тучи. – Пацаны, повернув головы, замечают, что на них надвигаются свинцовые облака. – Как ближе подплывут, так и шпаришь вперед! Хоть какая-то тебе маскировка. Усек?
– Понял, – выдыхает Сухов, чувствуя, что страх сменяется азартом: «Смогу? Не смогу?».
– Теперь вы, – Миха смотрит на Крыса и Скелета, – помогаторы хреновы. Пока я буду в кукловода играть, вы подползаете к брустверу, ложитесь рядом со мной и слушаете, откуда выстрел раздастся. Считаете, сколько раз стрелять будут. Одним словом, за слухачей работаете, справитесь?
– Да пошел ты! – цедит сквозь зубы Крыс. – Тоже мне, командир выискался!
– Хороший настрой, боец, – оскаливается Михась. – Правильный, а главное – вовремя. Своя шкура ближе, так ведь? – в голосе парня слышен гнев. – Только если Сухову не повезет, ты у меня вторым номером поползешь!
– Это еще почему? – вскидывается Крыс.
– А потому, что выхода другого у вас нет. Глядите сюда, – Михась достает из кармана едва слышно стрекочущий дозиметр и поворачивает его так, чтобы ребята увидели табло. – Смотрите, как циферки бегут, это смерть наша счет свой ведет, рентгены тикают. Даже если всем разом дернуть в разные стороны, и кто-то выживет, вам без меня до Убежища не добраться. Собаки порвут или на «локалку» нарветесь. Дозиметр только один, и карабин один, и отдавать их вам у меня желания нет.
– А если выждать? – робко спрашивает Крыс. – Может, за нами помощь пришлют? Ведь там знают, куда мы пошли.
– Ага, точно, именно тебя хватятся в Убежище, – зло фыркает Михась. – И помощь пришлют, и Батя в первых рядах побежит. Сдали нас, в расход уже списали. Приказано умереть – слышали такое? Вернемся – хорошо, а не вернемся – еще лучше, плакать никто не станет, все ртов меньше. Не знаю, как вы, а я помирать не собираюсь. Так что ускоряемся, ночь на носу.
В этот момент Сергей замечает, что вокруг быстро темнеет.
– Миха! – окликает Сухов и машет рукой в сторону нависших над домами черных туч.
– Ага! – Михась присвистывает. Откатившись в сторону, он, присев на одно колено, два раза стреляет в воздух. – Давай, Серый! – шепотом кричит Миха. – Везенье на нашей стороне! Шпарь что есть духу!
Сухов кивает, берет перископ и, мысленно простившись с жизнью, ползет. Быстро переваливает через трубы теплотрассы, держась бетонных блоков, заползает на кромку траншеи. Делает пару глубоких вдохов, ждет, словно готовясь к прыжку в пропасть. Мальчишка понимает, что от того, как он проползет следующие несколько десятков метров, зависит его жизнь. Время, отпущенное Михасем, истекает. Руки и ноги у пацана предательски обмякают, сердце глухо стучит в груди. Разум, опережая события, рисует образ один страшнее другого. Кажется, вот он – выстрел, и пуля разваливает череп. Сергею хочется отказаться, отползти назад, туда, в глубь траншеи, в относительную безопасность, и будь что будет, лишь бы избавиться от этого щемящего чувства, сковывающего волю – страха.
Вдох – выдох. Вдох – выдох.
«Была не была, – думает Сухов, – надо двигаться вперед, надо».
Пацан рывком, буквально заставив себя бросить тело вперед, выползает из траншеи и, уткнувшись противогазной харей в снег, точно он может спрятать его, отчаянно работает локтями и коленями. Неожиданно быстро для себя он оказывается возле запорошенного снегом остова грузовика. Сухов прячется за кузовом, переводит дух, чуть приподнимает перископную трубу. Его пальцы дрожат, не слушаются. Изображение в монокуляре пляшет.
«Тяжелая зараза, неудобно», – досадует Сергей. «Зато мозгами не раскинешь», – ехидно вставляет внутренний голос.
Сухов давно заметил, что в последнее время он часто разговаривает сам с собой. Словно в нем сидят два человека, один – холодный циник, старающийся выжить любой ценой, другой – идеалист, упорно цепляющийся за обломки той, прошлой жизни, и пытающийся оставаться человеком в этом оскотинившемся мире. Но именно циник не дал ему подохнуть раньше времени, позволив сохранить разум, вытаскивая за шкирку из самых безнадежных передряг.
Проходит минута, другая, третья. Сухов ощущает себя часовым механизмом с медленно раскручивающейся пружиной. Холод, голод и даже страх уходят на второй план, уступая место азарту. Пацан перестает различать завывания ветра, сконцентрировав все внимание на одном этаже, на самой дальней многоэтажке.
После того как Сергей, наверное, уже в десятый раз осмотрел этаж за этажом, в его голове словно щелкнуло, и неведомый голос сказал: «Здесь!» И теперь он до рези в глазах наблюдает за одной точкой на двенадцатом этаже.
Окно как окно, ничем не примечательное. Зазубренные края разбитого стеклопакета, перекошенная пластиковая рама… Но что-то в нем явно не так. На фоне остальных – таких же пустых и мертвых глазниц высоток – оно показалось Сухову наполненным жизнью, и не просто жизнью – злобой. Оттуда словно лился черный поток ненависти, а так ненавидеть может лишь человек.
«Оно, не оно?» – думает мальчишка, медленно крутя перископную трубу.
Со стороны траншеи слышится выстрел.
«Ага, Миха сейчас обманку выставит. Надо приготовиться».
Сергей приникает к монокуляру и начинает считать.
«Один, два, три…» – пацан вздрагивает, видя, как в глубине окна вспыхивает, а затем слышится звук выстрела, в ту же секунду со стороны траншеи раздается тихий вскрик.
