Даниэль Дакар - Игра королей
Теперь глаза супругов были на одном уровне, и Мэри удовлетворенно кивнула, разминая затекшую шею. Просить благоверного не маячить было ниже ее достоинства, но необходимость смотреть на него снизу вверх никакого удовольствия графине Корсаковой не доставляла.
— Объяснишься?
— А надо? — приподняла брови Мэри. Тонкая сигара в сильных, унизанных перстнями пальцах, выписала затейливую кривую и замерла.
Впрочем, унизанными пальцы были лишь в сравнении с домашним обычаем: в узком кругу ее сиятельство носила только обручальное кольцо. На людях же — а графиня только что вернулась со службы, и переодеться не успела — тонкий золотой ободок дополнялся (как минимум) изумрудом и бриллиантом в богатых оправах. Положение обязывает: два сына — два перстня. И серьги за дочь. Порой она задумывалась, как бы выглядела при всех регалиях бабушка Ольга, у которой было четверо сыновей и три дочери… но бабушка при дворе не состояла и тамошнему этикету не подчинялась.
— Ты же умный человек, Кит. Если бы мы с тобой развелись, когда этот вопрос встал впервые — был бы шум, но, в принципе, не слишком большой. Конечно, развод двух членов Малого его императорского высочества Совета в любом случае не прошел бы незамеченным, и грязи вылилось бы море. Года через полтора-два любые наши действия будут уже нашим личным делом, хотя грязи и тут будет немерено. Сейчас же… Кит, любой человек, умеющий работать с информацией, пожмет плечами и только, но кто умеет работать с информацией? Уж точно не обыватели. Любители за неимением собственных дел лезть в чужие немедленно придут к двум выводам, и в данный момент недопустим ни один.
— Конкретнее? — уронил Никита, нахмурившись. Извилистые пути, которыми следовал ум законной супруги, порой ставили его в тупик.
Мэри раздраженно поморщилась.
— Разведись мы сейчас, и остолопы решат, что ты застукал меня в постели с Константином и не намерен это терпеть. Странное поведение для царедворца, но вполне естественное для боевого офицера. Это что касается одной половины придурков. Вторая же будет твердокаменно уверена в том, что я собираюсь запрыгнуть в эту самую постель, и не хочу ставить тебя под удар. Чертовски благородно с моей стороны, не так ли?! В любом случае, соответчиком общественное мнение выставит его высочество. И это накануне вероятного восшествия на престол. Конечно, ложечки со временем найдутся, но осадочек-то останется. Кот наш друг, Никита. Друзей не подставляют.
Корсаков с силой потер лицо ладонями, поднял голову, нахмурился было, но тут же усмехнулся.
— Черт тебя побери, радость моя. Опять ты права.
— Что, так и не привык? И это за одиннадцать лет? Ты меня удивляешь, адмирал.
— Ты меня тоже, каперанг. Причем всю дорогу. Ладно, пролетели. Проводишь меня завтра?
— Конечно. — Теплая улыбка преобразила лицо венчанной жены, сделав его вдруг почти красивым. — Ты только смотри, не задерживайся там особенно. Учебный год начнется меньше чем через полтора месяца. Парни не поймут.
— Парни все поймут, — ухмыляясь, возразил Никита. — У нас с тобой на редкость правильные парни. Но к началу учебного года я непременно вернусь. Что там передавать-то, собственно? В крыле полный порядок, а если где чего и было, Капитон наверняка всем хвоста накрутил. По самые уши.
В вице-адмирале Дубинине действительно сомневаться не приходилось. Теперь, когда Никиту переводили в Адмиралтейство, именно Капитон Анатольевич принимал под свою руку Четвертое крыло Экспедиционного флота. Давний друг семьи и по совместительству крестный Егора несколько засиделся на посту командира «Мининской» эскадры, но игра определенно стоила свеч. И свежеиспеченный глава одного из адмиралтейских Управлений с легким сердцем вручал бразды правления однокашнику. Знал — Дубинин не подведет.
— Кстати, если ты забыла, Константин приглашал нас сегодня на посидеть. Хочет увидеться со мной перед отлетом. И с тобой парой слов перекинуться в неформальной обстановке. Поедешь или извиниться за тебя?
— Конечно, поеду. За тобой глаз да глаз нужен, так что одного точно не отпущу. Опять наберешься, а мне тебя потом на второй этаж тащить? И будить завтра перед вылетом? Не дождешься!
Гладкие отполированные грани двух кубиков перекатываются в сложенных лодочкой ладонях, ласкают кожу прохладными прикосновениями. Главное в этом деле — правильно угадать момент, когда следует отпустить их на свободу, и тогда все получится. Кажется, пора. Да. Сейчас. Бросок! Кости разлетаются по натертой лимонным воском поверхности стола в кабинете и замирают.
Древнему и довольно своеобразному способу упорядочивать мысли и находить ответы на несформулированные еще вопросы Мэри научил Никита. Он же и подарил ей пару костей, костей в прямом смысле этого слова: ее комплект был сделан из слоновой кости. Где и раздобыл-то?
Ответным даром жены стали заказанные на Бельтайне кубики из вейвита. Корсаков, по его собственным словам, приноравливался к ним довольно долго, но со временем привык так, что таскал с собой повсюду. С корабля на корабль. С Кремля на эскадру. Из дому на заседания Совета, на которых, пусть в силу обстоятельств и нечасто, но бывал. Даже на светские приемы. Во всяком случае, однажды Мэри застала супруга за разглядыванием кубиков, лежащих на подоконнике бальной залы Офицерского Собрания.
И что тут у нас? Один и один… что ж, все правильно. Один мужчина, одна женщина, а пара не получилась. Не получилась пара, хоть ты тресни. Так бывает: люди встречаются, сходятся… а потом понимают, что не могут быть семьей. Даже любовниками не могут, даже просто спать в одной постели — и то в тягость. Тем, до кого это доходит сразу или хотя бы быстро, можно только позавидовать. К сожалению, таких меньшинство, и граф и графиня Корсаковы к этому меньшинству не принадлежат. Они сообразили поздно. После свадьбы, после рождения троих детей.
Разговор четыре года назад получился тот еще. Кит, и без того чувствовавший себя не в своей тарелке, был неприятно удивлен тем, что жена, оказывается, была в курсе происходящего. Не в деталях, конечно, но само существование любовницы тайной для нее не являлось. Более того, если и задевало, то не слишком. Она не идеал, семья не тюрьма, если Никите чего-то не хватает, логично, что он пытается найти это где-то еще. Правда, она не думала, что дело зашло так далеко, что потребовалось объяснение с супругой. Что ж, значит, следует подумать о выходе из положения с минимальными потерями. Вариантов два. Можно развестись, хотя это и ударит, причем весьма серьезно, и по ним самим, и по детям. А можно и не разводиться — при условии соблюдения видимых приличий, естественно. Я тебя прикрою, поскольку, сам понимаешь, объектом жалости становиться не хочу. Давай думать, проблема-то непростая…
Да уж, можно представить себе, как достала мужа ее рассудительность и граничащая с равнодушием склонность оценивать ситуацию со всех сторон. Искать выход из любого положения умом, а не сердцем. Он-то не такой. Корсаков — романтик, в чем-то даже идеалист, как и положено порядочному имперскому офицеру. И в этом они расходятся, как два корабля на параллельных встречных курсах, потому что свой выбор — военная карьера — он сделал сознательно. И не довлела над ним необходимость доказать всему миру, что никчемная полукровка МОЖЕТ стать хорошим офицером. Хорошим офицером в понимании Бельтайна, а в этом вопросе у ее родины и Империи понимания ох какие разные. Мэри же было не до романтики, следовало выжить и продемонстрировать превосходство. И она выжила. И продемонстрировала. И доказала, все и всем, включая себя и мужа. И сейчас ест то, что приготовила сама.
Может быть, что-то и получилось бы, будь она влюблена, хотя бы поначалу, но нет. Кит был — и остался — ей симпатичен, он подходил — и по-прежнему подходит — по всем статьям. Кроме одной. Причем статья сия Мэри Александре Гамильтон, в общем-то, без надобности, а вот мужу зачем-то нужно, чтобы его любили…
Легко сказать, а как сделать-то, если этого ей, судя по всему, не дано от природы? Обусловленная то ли характером, то ли службой привычка разбирать причины и просчитывать следствия всего подряд не оставляет места для таких абстракций, как любовь. Бедный Никита! Женился, на свою голову, на аналитике…
Надо было, конечно, думать раньше. До того, как были принесены клятвы. И ведь объективно-то мозгов хватало! Еще на Бельтайне она говорила Никите, что не вышла бы замуж за Келли, потому что две альфы под одной крышей — сущий кошмар и война каждый день. Но жизнь трансформировалась, очень быстро и очень серьезно, а обязательства никуда не делись, всего лишь изменили точку приложения.
Если бы только они с Корсаковым могли пожить вместе, просто пожить и посмотреть — уживутся ли? Но они не могли. Будь они просто Машей и Никитой (к примеру — медсестрой и бухгалтером), проблем бы не возникло. Скорее всего. Но капитан первого ранга графиня Мария Александровна Сазонова и вице-адмирал граф Никита Борисович Корсаков, члены Малого его императорского высочества Совета — птицы совсем другого полета. Долг. Честь. Репутация.
