Андрей Круз - Эпоха мёртвых. Прорыв

— Принял.

В наушнике захрипело, щёлкнуло, механик отключился.

Наврал я немного, но держать их дальше в прикрытии было нельзя, погибли бы ребята. Сами пока поотбиваемся, ничего страшного.

А я начал наматывать на прутья серую тянущуюся ленту эластита — «резиновой» разновидности пластита. Так надо повторить шесть раз, тогда сможем пролезть. Решётка сделана на совесть, прутья вмурованы в бетон, выбить её целиком не получится, только перебивать взрывом каждый прут в отдельности. ДШ я нарезал заранее, рассчитать необходимую длину труда не составило. Детонаторы на концах отрезков заматывал под слой ленты, а саму ленту закреплял скотчем, так быстрее всего. Для нас сейчас самое главное — время.

Стрельба наверху усиливалась. Откуда-то издалека к ней присоединился крупнокалиберный. Значит, как я думаю, какая-то броня увязалась за нами, когда мы фары засекли.

Затем наверху тяжко грохнул взрыв, что-то обвалилось, так, что отсюда было слышно. В наушнике послышался торжествующий голос Николая:

— Завалилось! Уходим!

— Давайте гоните на хрен отсюда, — крикнул я в ответ и услышал, как взревел мотор бронетранспортёра.

— Уходят, — дополнил происходящее голос Сергеича.

— Принял. Держите вход в бойлерную, мне ещё минута нужна.

— Принял.

Я домотал последнее кольцо эластита, затолкал под последний виток конец шнура со вставленным в него МУВом. Всё, теперь осталось только последний штрих внести. Достал из карманчика разгрузки моток толстой витой лески, привязал её конец к колечку предохранительной чеки взрывателя. Развернул тот так, чтобы колечко смотрело вверх, и закрепил скотчем получше, чтобы не сместился. Отмотал несколько метров лески, свернувшейся на полу витками, и быстро полез наверх.

Выбравшись из колодца, отошёл на несколько метров, выбрал слабину лески, прихватив её рукояткой ножа в два витка, чтобы перчатки не резать, и с силой дёрнул. Леска подалась легко, и в колодце грохнуло, выбросив из его жерла вверх столб дыма и пыли, словно баллистическая ракета стартовала из шахты. И даже сквозь взрыв я услышал звон упавших на цемент железяк.

Заглянул вниз. Даже спускаться необязательно. Через повисший в неподвижном воздухе вонючий дым было видно, что решётки больше нет.

— Саня, Николай, как вы? — запросил я.

В наушнике хрипело и щёлкало, никто не ответил. Вышли уже из зоны досягаемости. Надеюсь.

— Есть вход. Как там?

— Принял, идём, — откликнулся Сергеич. — Привалили двоих, сунулись.

В дверях появилась чёрная фигура, следом вторая, включились подствольные фонари. Через несколько секунд Сергеич первым полез в люк. Пропустив следом за ним Ваську, я подтянул крышку к краю, спустился по ступенькам, затем кое-как уложил тяжеленный железный круг на место. К счастью, крышка была не такая, как в канализационных колодцах, а полегче и потоньше. Снизу из неё торчали гайки рукоятки, за которую она поднималась. Я в два витка обхватил гайку леской, а затем быстро закрепил на верхней скобе «эфку» с моментальным взрывателем, отжав усики на кольце. Вот так, растяжечку напоследок. Может, и сработает.

Виталий Пилецкий, Пиля, бывший сотрудник администрации ИТУ, ныне «урод». Подвижный дозор «фармкоровских» у периметра Горького-16

27 мая, пятница, вечер

Пилецкому, работавшему контролёром в одной из колоний общего режима в Вятской области, повезло несказанно. Именно с их колонии начался рейд ерёменковского отряда в этих краях. От других «уродов» из своего отряда он узнал, что труженики исправительного фронта не во всех зонах отделались так легко, как он. Те зоны, которые отбивались у администраций вооружёнными бандами, прославились настоящей резнёй, которая устраивалась освободившимися зэками в честь такого дела. Правда, в паре колоний администрация устроила поголовный отстрел контингента, прежде чем их кто-то успел захватить, после чего ломанулась на прорыв в сторону областного центра.

С Пилецким же судьба обошлась милостиво. В их колонию прибыл немалый отряд спецназа из их же собственного ведомства, на новенькой броне, так что об устройстве беспорядков в зоне никто и не помышлял. Прибывшие сноровисто взяли под контроль всю зону, а затем, совершенно неожиданно, собрали всю администрацию у штаба и объявили им, что «мы будем жить теперь по-новому». Это вызвало немедленное расслоение сотрудников на два неравных лагеря — меньший, из числа согласных с «новой политикой», и больший, из числа тех, кто и вправду полагал, что выпускать и вооружать уголовников не следует. Но сила была не на стороне вторых, произошла короткая и жаркая перестрелка, неудачная для желавших сохранить совесть, и довольно скоро Виталий обнаружил себя стоящим с пистолетом в руке посреди жаркого пыльного плаца, а пистолет был направлен в затылок стоящему на коленях Петру Тимошину — коллеге Пилецкого. Самому же Виталию за правое ухо упирался дульный срез другого пистолета, который держал человек в чёрной форме, чёрном же шлеме и чёрной разгрузке, с эмблемами в виде обоюдоострой секиры на нарукавном шевроне. Формой он здорово напоминал киношного эсэсовца.

Выбор Виталию предоставили настолько простой, что сомневаться не пришлось ни единой секунды. ПМ у него в руке дёрнулся, а Тимошин упал лицом вперёд так, будто его пнули между лопаток. Из-под впечатавшегося в асфальт плаца лица начала быстро растекаться лужа ярко-красной крови.

— Молоток, — похвалил человек в чёрном, убирая пистолет от затылка Виталия. — А теперь давай вот этих двоих. Сам, добровольно. Только спереди, чтобы глаза видеть, а то в затылок каждый умеет.

За Тимошиным на коленях стояли зампореж и ещё один контролёр. Пилецкий обошёл их спереди, посмотрел. Зампореж Беляков был здорово избит, кровь продолжала вытекать тягучими вожжами из носа и рта, заляпав форменную рубашку на груди, оба его глаза заплыли. Били его не эсбэшники, а «торпеды» Крапа, который к тому времени появился на всеобщем обозрении. Контролёру из новеньких, фамилию его Пилецкий ещё не запомнил, отрезали ухо и всего истыкали ножами, но не глубоко. Вся его одежда была пропитана кровью, и он лишь тупо покачивался вперёд-назад, видимо, уже не очень хорошо осознавая происходящее.

— Ну, чего ждёшь? — вполне доброжелательно спросил человек в чёрном, поигрывая пистолетом.

— Да не, я не жду, — хрипло ответил пересохшим от страха горлом Пилецкий и попытался сглотнуть слюну.

Слюны не было, казалось, что весь организм его высох и превратился в некий сгусток ужаса. Виталий не был ангелом, в зонах в контролёрах таких не держат. Но выстрелить в лицо стоящему перед ним на коленях человеку было трудно. Очень трудно.