Сергей Кусков - Золотая планета

— Диип Пу… — попытался я понять название без переводчика.

— «Глубокий пурпур», — помог мне мистер Смит. — «В скале». Лучший альбом этих ребят. Ну, один из лучших. Ну что, пойдем поищем твою подругу, мистер?

Мы вышли. Я не удержался и спросил:

— Мистер Смит, мне неудобно, скажите хотя бы, сколько это стоит?

Старик рассмеялся:

— Тебе не купить, мальчик. Поверь старому гринго. А насчет удобства… Неудобно с женщиной в гамаке спать. А подарок — это подарок, сколько бы он ни стоил.

— Спасибо, мистер Смит! — от всего сердца произнес я. — Я вас никогда не забуду. Чем смогу быть полезен — обязательно помогу.

— Да что там! — махнул он рукой. — Какая помощь! Вот когда придешь за следующим диском, захвати старому Адаму хорошего виски. А ты придешь, я знаю, я хорошо разбираюсь в людях.

И, посмеиваясь под нос, мистер Смит отправился к стойке с кассой, возле которой что-то обсуждали двое его помощников, работников магазина, и клиент.

Бэль нашлась в соседнем ряду. Скача от радости, она показала мне несколько коробочек, идентичных первой мной увиденной (внутри которой диск белого цвета). На одной из них надпись была сделана на французском, и я смог прочесть «Эдит Пиаф».

— Глянь, что я нашла! — И она принялась щебетать, рассказывая про каждую из своих находок.

Я же стоял ошалевший, пытался прийти в себя. У меня в руках лежала вещь, которой более двух сотен лет. И ее мне только что подарили. Просто так. Сказав, чтобы я, когда стану богатым и знаменитым, придя сюда за пополнением коллекции, принес бутылочку виски. De puta madre!

— Бэль, сколько это стоит? — почти шепотом от волнения спросил я, кивая на французский диск. Который издан в «Белу Оризонти» в семидесятых годах прошлого века. Почти семьдесят лет назад.

— Дорого! — потянула она, покачав головой. — Это же антиквариат. Этот около десяти тысяч. А этот, наверное, все двенадцать. Сейчас узнаю. А что?

— Ничего. — И показал ей свой. — А это мне только что подарили.

После происшествия в «Лавке мистера Смита» Бэль ходила сама не своя, как придавленная. Что это, зависть? Неприязнь к чему-то, мне непонятному? Диск этот, по ее словам, стоит от пятидесяти до ста тысяч империалов. Иначе говоря, матери, чтобы заработать на такой, нужно работать, не есть и не пить много лет. Пока объяснения реакции Бэль я не находил, и мы просто шли, разглядывая экспонаты, вяло перебрасываясь ничего не значащими фразами. Жаркие споры получасовой давности канули в Лету.

Это случилось внезапно. Я не успел ничего сообразить и тем более предпринять, как моя спутница ужом юркнула за колонну, приложив палец к губам.

— Меня нет… — прошептали ее губы, а палец указал в сторону противоположного выхода, из которого выходили…

…Две девочки в хороших, но «рабочих» костюмах. Строгие закрытые серые пиджаки, строгие юбки почти до колена… Красивые девочки, но что-то сразу не понравилось в них, что-то смутно знакомое.

Что — понял через секунду, когда разглядел у каждой за поясом небольшой ручной игломет. Здесь, в охраняемой галерее, куда допуск с оружием категорически запрещен. И шарили глазами по находящимся в зале они профессионально, замечая малейшую деталь, могущую представлять угрозу.

Телохранители.

Вторая моя догадка одновременно и подтверждалась, и опровергалась. Подтверждалась в том, что да, это «ангелы». А опровергалась в том, что в зал вошла не ее величество, как я подумал, а ее высочество инфанта.

Она шла в сопровождении подруги — девушки-мода с такими же волосами, как у Бэль (в смысле белыми), и мило с нею беседовала. Вокруг них рассредоточилось еще три девушки-«ангела», а сзади «прикрывала» последняя, шестая.

Прикольно!

Я с интересом, практически в упор, принялся рассматривать инфанту и ее спутницу. На сей раз ее охрана была… гораздо проще, чем там, на площади, но оно и понятно: там — разъяренная толпа народа, здесь — великосветская тусовка. Максимум, что ей грозит здесь, — подосланный наемный убийца, но на выявлении таковых девушки-хранительницы съели собаку.

Все они были примерно одного возраста — от двадцати трех до двадцати шести, и ее высочество с подругой, и охрана. Их что, специально так подбирают? По возрасту? Чтобы в толпе не выделяться?

Все возможно. Если их приодеть, «ангелы» спокойно сойдут за подруг инфанты. Наверное, да.

Девушка рядом с принцессой приковывала внимание своей красотой — моды вообще красивые, но эта была… роскошной. Стройные ножки, пухлые бедра. Талия немного шире приевшихся стандартов, но до «страдающей от избытка лишнего веса» далеко. Мне такая полнота даже нравится. Волосы не прямые, а волнистые, завитые — не один час укладки, но ей очень идет. Еще личико у незнакомки было милое, жизнерадостное, в отличие от холодного, надменного лица принцессы. Это тоже понравилось.

Они остановились напротив стенда с фотографиями, посвященными первооткрывателям космоса. Я сделал несколько шагов в их сторону. Одна из охранниц, симпатичная черноволосая девушка, смерила меня недовольным взглядом, скривила губки, но пропустила, видимо не найдя во мне ничего опасного. Пожалуй, если бы она улыбалась чаще, была бы еще красивее! Да, и не забыть не делать резких движений — эти цыпочки ничем не уступят тем, что были вчера в школе, а их иглометы у пояса… не для красоты.

Прислушался. Девушки спорили, почему изображенная на фотографии стела, памятник первым космонавтам, совсем не похожа на реальную ракету, изображенную рядом.

Я знал ответ, все-таки вырос в квартале, посвященном космосу, потому не замедлил вмешаться. Изначально этого делать не планировал, хотел просто постоять, послушать, понаблюдать, но как-то само вырвалось.

— Во время, когда ваяли стелу, внешний вид ракеты находился под грифом «секретно». Шла холодная война с Северной Америкой, и Советский Союз старался всячески оградить свои технологии от копирования. Потому скульпторы взяли за основу форму трофейной ракеты Фау-2, стоявшей на вооружении фашистской Германии…

Обе девушки разом повернули голову, вытянув лица от изумления. Охранницы сзади тоже напряглись, но резких движений я не делал. Пауза.

«Все, Шимановский, ты попал! Слово — не воробей, вылетит — отхватишь. Давай работай, говори что-нибудь».

— Даже внешний вид ракеты «Восток», — я указал на вторую фотографию, они удивленно проследили за моей рукой, — была, по своей сути, революционным решением. В те годы не существовало стандартов оптимальной аэродинамической формы, люди только начали экспериментировать в этом направлении, потому даже такая утечка могла ускорить американские разработки.