Алексей Калугин - Паутина

Брейгель первый запрыгнул на высокий валун. В правой руке он держал автомат, левой прикрывал нижнюю часть лица.

– Бамалама! – громко произнес он.

И всем все сразу стало ясно.

– Ну, вот, теперь это художественный объект, – окинув взором дело рук своих, удовлетворенно констатировал Камохин.

Основание разрушенного гнездовья имело около девяти метров в диаметре. Как прежде было организовано его внутреннее пространство, определить было невозможно. Почти вся внутренняя площадь была заполнена большими белесыми пузырями размером со страусиное яйцо. Большинство из них полопались, и из них вытекала зеленоватая зловонная слизь. Которая стекалась к абсолютно черному амебообразному пятну, расположенному в самом центре, и исчезала, проваливаясь в эту бездну. Пятно плавно изменяло свои очертания, как будто пыталось сдвинуться с места и уползти, спрятаться от взоров людей. Но ему это никак не удавалось.

– Ну, вот и пространственно-временной разлом, – сказал, глянув вниз, Осипов. По непонятной ему самой причине эти черные амебообразные пятна, сколько он их видел, всегда действовали на него завораживающе. Как вращающаяся спираль. Само собой, откуда-то из самых глубин подсознания поднималось желание подойти к нему ближе, ближе, ближе… Еще ближе… Чтобы избавиться от наваждения, Осипов на секунду закрыл глаза и тряхнул головой. – Только я никак не ожидал, что он окажется в гнездовье чупакабр.

– Видимо, они решили обосноваться там, где их выбросило в наш мир, – высказал предположение Брейгель.

– Интересно, соседство разлома не доставляло неудобства этим тварям?

– Это нижний уровень гнездовья, – сказал Орсон. – Здесь располагалась кладка яиц. И, возможно, взрослые особи, ухаживающие за ними.

– А матка?

– Она могла находиться ярусом выше. Там она несла яйца, которые скатывались вниз и попадали в заботливые лапы нянь.

– Прямо как в инкубаторе, – усмехнулся Камохин.

– Некоторые яйца остались целыми.

– Я бы прихватил одно в ЦИК, но боюсь, у меня не найдется такого большого контейнера.

– Яйцами пускай местные занимаются.

Камохин повернулся к ожидавшим команды охотникам и призывно махнул рукой. Индейцы киче, потомки древних майя, сорвались с места и кинулись к руинам каменного муравейника. Чтобы наконец-то закончить начатое.

А квестеры отправились туда, куда их вел дескан.

Все шло по правилам: если имелся разлом, значит, где-то неподалеку должен находиться и пакаль. Если, конечно, его еще никто не прихватил. Но кто бы сумел достать пакаль из гнездовья чупакабр?

– Ну, где-то здесь, – сверившись с показаниями дескана, Осипов взмахом руки обозначил примерный круг поисков.

– Это, конечно, не иголка в стоге сена, – Брейгель озадаченно почесал в затылке. – Но все равно повозиться придется.

Пакаль, спрятанный в гнездовье, взрывом откинуло метров на тридцать. Земля вокруг была засыпана вулканическим пеплом, кусками застывшей лавы и осколками базальта. Дескан определял лишь примерное местоположение пакаля, с точностью до десяти – пятнадцати метров. Так что Брейгель был прав – попотеть придется.

Пожелав друг другу удачи, квестеры разошлись в разные стороны.

Техничнее всех к делу подошел Орсон. Вооружившись обгорелой веткой, он на манер грибника принялся ворошить пепел и мелкие осколки. Камохин разгребал мусор ногами в тех местах, которые казались ему подозрительными. Брейгель сделал ставку на остроту глаз – он надеялся, что даже если крошечный краешек металлической пластины высовывается из пепла, он непременно блеснет на солнце. Осипов методично просеивал золу сквозь пальцы.

Полчаса поисков с использование четырех разных методов не принесли результата. Не было найдено и ничего другого, что могло бы сбить с толку дескан, упорно твердивший, что пакаль где-то рядом. Впору было предаться отчаянию. Тем более что и солнце уже скатывалось к горизонту. А это означало, что ночь им придется провести в лесу.

– Мы все яйца перебили! – радостно сообщил подбежавший Эстебан.

– Молодцы, – буркнул Камохин.

Какое-то время Эстебан молча стоял и наблюдал за тем, как странные русские ковыряются в вулканическом мусоре. Потом все же решился спросить:

– Вы что-то потеряли?

– Да, – кивнул Осипов. Сидя на корточках, он запускал пальцы в пепел и поднимал их вверх. Затем по-гусиному делал небольшой шаг вперед и снова повторял свое действие. – Квадратную металлическую пластинку размером с ладонь.

– Не эту, случайно? – Эстебан наклонился и вытащил у себя из-под ноги пакаль.

– Damn! – в негодовании воскликнул Орсон.

И с хрустом сломал свой прут. Затем сложил обе половинки вместе и сломал их еще раз. Сломать сложенные вместе четыре четвертушки ему уже не удалось, и он в сердцах зашвырнул их куда подальше.

– Ничего, Док, ничего, – успокаивающе похлопал его по плечу Камохин. – Жизнь вообще штука несправедливая.

– Но не до такой же степени? – умоляюще посмотрел на стрелка англичанин.

Он хотел, чтобы его успокоили, заверили, что жизнь на самом деле совсем не такая уж скверная штука, как порой кажется. Но Камохин лишь тяжело вздохнул и снова похлопал Орсона по плечу.

– Бамалама! – удивленно присвистнул Брейгель, взяв пакаль из рук Эстебана.

– Снова паук, – сказал, глянув ему через плечо, Орсон. – Тот же самый.

– Красный!

Брейгель вытянул руки и покачал пакаль из стороны в сторону, ловя солнечный свет на идеально гладкую, отливающую медью поверхность.

Орсону цвет пакаля не понравился. Сразу и определенно. Англичанин скривил губы, как от прокисшего молока, и ткнул пальцем в паука, как будто хотел раздавить:

– Помяните мое слово, у нас с этим пакалем еще будут проблемы!

– А когда у нас их не было? – усмехнулся Камохин.

Самое смешное, что это была вовсе не шутка.

Глава 48

Обратный путь в город охотники проделали бегом. Лишь изредка и ненадолго переходя на быстрый шаг, чтобы передохнуть. Им очень не хотелось опоздать на праздник.

И не зря.

Праздник, устроенный в Сан-Хуан-Ла-Харосе по случаю избавлению от чупакабр – шумный, красочный, веселый, искрящийся и бесшабашный, – в пышности своей не уступил бы ни одному официальному торжеству, проводимому на государственном уровне, а в безудержном размахе и удали дал бы сто очков вперед. Здесь было все, что должно быть на празднике. И даже немного сверх того. Трещотки, шутихи, петарды, бенгальские огни и фейерверк – везде и повсюду. Домашнее вино и что-то еще покрепче, выпечка, груды зелени и зажаренного на огне мяса – все есть на столах, выставленных вдоль центральной улицы. Благо налета чупакабр теперь можно было не опасаться. Торжественные речи и тосты – это уж как полагается. Начиная с алькальда и далее – все желающие. На площади – танцы до упада под музыку местного ансамбля, исполняющего все, что угодно, от фолка до панка. Поначалу квестеров удивило, как это музыканты играют без устали одну песню за другой, не делая даже коротких перерывов, чтобы перевести дух и промочить горло. Но, присмотревшись, они заметили, что музыканты на сцене постоянно меняются. Причем не сразу всем составом, а по одному, редко – по двое. Так что в конечном итоге выступить перед соседями смогли едва ли не все жители города. Музыканты были хотя и непрофессиональные, но уж точно не бесталанные. А танцоры – о, это была подлинная феерия! Глядя на то, как лихо выстукивают каблуки ритм по брусчатке и зазывно разлетаются в танце разноцветные юбки, квестеры, не сговариваясь даже мысленно, решили, что им своими танцевальными способностями тут лучше не козырять. Для начала стоит малость подучиться. Кумбия и меренге на площадной брусчатке – это вам не транс на подсвеченном танцполе. Разница как между осетриной и воблой.