Дмитрий Манасыпов - К далекому синему морю

Морхольд проверил оружие. Итак, что там у него имеется перед, скорее всего, последним боем в его никчемной и глупой жизни? Ну, как… хватит, чтобы войти в Валхаллу гордо, с тенями врагов, идущих за плечом.

Большой пожарный топор. Мачете. Обрез двустволки, найденный у седла одной из кобылок, и десять патронов к нему. Один он спалил, проверяя и обрез, и боеприпасы. АК и шесть полных магазинов по тридцать. Для разминки хватит по самое не балуй. А там, если пойдет как надо, разживется.

Ну, все, наверное.

Вилли и Гнилушка скучали. Сидеть под навесом из драного брезента им давно надоело. Но если Вертяй сказал быть здесь, то поди нарушь приказ. Вилли давно злился и плевался на дружка, подбившего пристать к Бригаде Смерти. Сдалась она им!

Жили себе вольно, небогато, но ниче. И пожрать че было, и бабы гладкие встречались, да и ваще… Кубань край хлебосольный, особенно если хозяевам всяких хуторков на отшибе вовремя пузо ножиком пощекотать. Ну и че, пришлось смываться в последний раз, Гирю поймали, а они ушли. Нет, все Гнилушка: пошли под Шефа, он людей набирает, пошли да пошли. Вот и оказались здесь, на самом жопном и дальнем посту. Кого ждать со стороны Крымска, а?

Господин капитан Вертяй знал, кого. Пугал РДГшниками анапских, что могли вернуться. Да откуда они вернутся, если только ушли? И ушли ж по берегу. А один хрен, стоять и смотреть. Вот они стояли и смотрели, мокрые и голодные.

– Щас наши возьмут крепость – и все, хана, а мы здесь, – в который раз затянул Вилли. – Все ты, напоролся на Вертяя.

– Иди ты куда подальше, – прорычал Гнилушка сквозь пеньки зубов. – Стой, пока стоится.

– Сам иди, – Вилли обиделся и отвернулся. Туда, откуда недавно притопала Бригада. И замер, вслушиваясь.

По остаткам асфальта, ведущего с аэропорта, цокали копыта. И к ним, и быстро. Вилли торопливо прижал к плечу старенький АКСУ, пнул Гнилушку, кемарившего на мешке с песком.

– Ты че, урод? – завопил тот, но понял, подорвался, вставая рядом. – Кого там несет?

Вилли хотел ответить, но тут туман разошелся, выпуская всадника. И он успокоился, опуская ствол. Этого черта-жеребца узнал бы любой в Бригаде.

– Эй, Леший, эй! – и замахал рукой. – Давай сюда!

– Ты че?! – Гнилушка пихнул его в бок. – Сдурел?

– Это ж Леший, его Шеф искал вчера, все спрашивал… Эх и влетит же ему, а?

– Ты дурак, – Гнилушка повернулся к нему, – дурак.

Больше он ничего не сказал. Его отбросило назад, после того как рядом что-то свистнуло, рассекая воздух. «Что-то», большой и кривой топор, летя боком, снес Гнилушке половину головы.

Вилли оторопел, развернулся… и ничего не успел. Ему слегка досталось лошадиной грудью. Вилли отлетел в сторону, ударившись об кусок асфальта. В голове загудело, АСКУ, лязгнув, выпал из руки. Он вздохнул, пытаясь вогнать воздух в легкие, когда что-то шлепнулось ему на грудь.

– Не орать! – рявкнул незнакомый голос. – Рожу съест.

Вилли поверил сразу, промокшие штаны стали доказательством. Он лежал, боясь пошевелиться, не отрывая взгляда от частокола изогнутых желтоватых зубов. Мерзкая тварь, похожая на оперенную ящерицу, сопела прямо в его нос. Воняло плохо, кровью, мясом и смертью.

Шаги протопали к Гнилушке. Вилли вздрогнул, когда там жутко заскрипело. Мужик явно не хотел оставлять топор.

– Как тебя звать? – Дядька остановился рядом с ним, оказавшись только чуть похожим на Лешего. Из-за плаща Лешего и балаклавы с едва оставшимся рисунком, белым черепом. – Говори.

– Вилли.

Мужик гоготнул.

– Однако порадовал… Слушай, гитлерюгенд, ткни мне пальцем в минометную батарею, и я тебя пожалею.

Вилли не поверил своим ушам. Но жить хотелось сильнее, чем бояться, когда придется рвать когти. От Вертяя, если этот полудурошный попадет к тому в плен. А он точно попадет, пусть и не к Вертяю. Так что, недолго думая, он и ткнул. В сторону, где должны были стоять минометчики.

– Умница. А сколь там охраны вокруг?

Вилли осторожно попробовал пожать плечами.

– Ясно. Не знаешь?

– Неа.

– А на кой хрен ты мне тогда нужен?

Сказать что-то Вилли не успел. Топор закрыл собой все на свете, и он умер.

Морхольд вытер лезвие о бушлат недомерка. Война – путь обмана. А тылы должны быть защищенными. Пулю в спину словить не хотелось.

Жуть зашипела и полезла к нему на плечо. А он наклонился к товарищу Вилли, порадовавшись. Нагрудные карманы оттопыривали бутылки с «молотовым».

– Прямо праздник какой-то, не находишь?

Жуть не находила. Что-то с ней творилось неладное, этого ему еще не хватало.

Морхольд забрался на Джамбаза и отправился дальше. Прогулка обещала стать веселой.

Обоз попался где-то через полкилометра. Повозки, огромные, стояли вразброс, охраняемые через пень-колоду. Дисциплина у ребят с таким громким названием не просто хромала. Оказалась полным дерьмом. Хотя его все-таки остановили. Двое, решивших проверить пароль. Скорее всего, их насторожила Жуть. Вряд ли умерший хозяин плаща имел такого же любимца. Отвечать Морхольд не стал, ударив Джамбаза под брюхо.

Хороший рыцарский боевой конь весил где-то с тонну. Ну, может, меньше. Джамбаз явно был не меньше пятисот. Первого караульного конь с хрустом втоптал в землю. Второму Морхольд раскроил череп топором, уже спрыгивая и ударяя Джамбаза по крупу и прогоняя его. Конь явно понял, ударившись в галоп после того, как встал на дыбы, разворачиваясь на месте.

Со стороны повозок по нему выстрелили. В два ствола. Морхольд распластался на земле, отползая в сторону, и потянул за собой убитого. Бригада оказалась богата на подарки. У этого в разгрузке виднелась старенькая РГДшка. Лишь бы таких же не оказалось у стрелков за повозками. Он успел достать гранату, когда краем глаза заметил летящее дымящееся яйцо. Морхольд схватил Жуть и закинул на себя труп, изгваздавшись в потеках с головы.

Жахнуло, засвистело и застучало. В борт ближайшей телеги с полотняным верхом, разрывая ткань, втыкались осколки. Один пропахал Морхольду правую руку, распустив кожу рукава. До живого вроде бы не добрался. Потом тяжелое тело, под которым он прятался, несколько раз тряхнуло. Стрелки явно проверяли, выпустив несколько пуль. Ждать стало нельзя. Гранату он кинул не очень ловко, понимая, что не долетит, и еще раз прижимая к себе многострадального покойника.

Кто-то все-таки заорал, Морхольд откатился в сторону, не глядя паля в ту сторону. На четвереньках заполз под дно повозки, прижал приклад к плечу, стреляя короткими, по три патрона. Невысокий крепыш-обозник, орущий матом и держащийся за разодранное мясо на ноге, заткнулся, откинул голову назад и застыл.

Его напарник, убравшись за свою повозку, прятался за колесом, явно снятым с трактора. Гранат или «молотова» у него, судя по всему, больше не было. В отличие от Морхольда. Только цель он увидел другую. Через разорванный тент в глаза сразу бросались квадратные зеленые ящики со стальными петлями ручек. И что в таких хранится? Правильно, детишки, боеприпасы. Потратить «зажигалку» на одного ублюдка – или шваркнуть ее в этот склад на колесном ходу? Правильно, и Морхольд, согласившись с самим собой, выбрал второй вариант. Осталось только вжаться в землю и молиться кому угодно, чтобы не зацепило.