Григорий Шаргородский - Убивец магов. Калибр 9 мм

— Владыка! Я видела! — тяжело дыша, выдавила из себя Эрина и рухнула на коралловый пол у ног эрла. Злая шутка темных богов наделила ее почти нормальным лицом, но наполнила тело немощью.

— Нет, это я видела! — Эрана нависла над сестрой, словно хотела разорвать ее. И сил на это ей вполне хватило бы. Та же злая доля наделила эту девушку силой быка, но настолько обезобразила лицо и тело, что старшая сестра постоянно носила множество покрывал, в которые прятала свои уродства.

— Спокойно, я все понял. Вы обе видели, а если еще скажете мне, что именно, то будет просто чудесно, — прекратил ссору Лассарин. Он помог подняться младшей сестре и жестом остановил яростную груду покрывал.

— Да, я видела. — Эрина запиналась, но все же сумела опередить сестру. — Я видела на нашей реке аданаила.

Голова эрла дернулась, словно от удара. Он настолько побледнел, что сестры упали на пол, отползли к стене кабинета и заскулили.

Немного постояв на месте, эрл усилием воли остановил нервную дрожь и заставил себя сесть в коралловое кресло.

— Сколько?

— Один, господин, — прошептала Эрина.

— Один? — Бледность сошла с лица эрла. — Это интересно. Это может быть очень интересно.

Наконец-то Лассарин полностью успокоился и стал дышать ровно. Он слышал, что говорят в кланах об аданаиле, но думал, что все это сказки. Нет, в существование «неживого воина» он верил, и не просто верил — эрл точно знал, что аданаилы существовали. Знал не по рассказам других и не из детских страшилок. Знание имело глубокие корни, и поэтому эрл по-настоящему испугался, когда услышал это имя.

«Да, страшно, но пусть разорвут меня Темные Боги, это действительно может быть интересно».

— Поднять всех охотников, но пусть они только оцепят место. В бой не вступать. Маги и «рожденные в утробе» пусть держатся подальше. К аданаилу пойдут только «тени».

— Но почему только «тени», господин? — Эрана, похоже, сама удивилась своей смелости, но любопытство в ней всегда было сильнее страха и разума. — У нас только три «тени», вы уверены, что этого хватит?

Лассарин резко развернулся, что заставило девушку побледнеть еще сильнее. Ее кожа стала практически голубой. Именно этот страх и успокоил Лассарина, он даже снизошел до объяснения:

— Девочка, ты многого не знаешь, «теней» действительно мало, но остальные будут там попросту бесполезны. Все, хватит бессмысленно шуметь кроной. Идите.

Эрл дождался, пока обе советницы пройдут тоннель, а затем подошел к прозрачной стене. Он уткнулся лбом в упругое сплетение медуз и мрачно улыбнулся. Словно в ответ на его улыбку изумрудный мрак в глубине грота шевельнулся, выдавая движение огромного тела. Сестры действительно знали очень мало, «тени» — это только приманка, главный козырь эрл пока еще держал при себе.

Это не было похоже на его обычную манеру передвигаться по лесу — из липких лиан прибрежных зарослей он буквально вывалился слишком неуклюже для такого опытного охотника. Сатока со стоном приподнялся на руках и горько улыбнулся.

— И где твоя привычная поступь, что тише шелеста зеленой травы? Где бег, что стремительней ураганного ветра? — Раньше у охотника не было привычки разговаривать с собой, но когда плотоядное растение сожрало Роваду — его последнего спутника, — поговорить Сатоке стало не с кем.

Еще две дюжины восходов назад он был гордым предводителем отряда, состоящего из трех соцветий стрелков и целой толпы «рожденных в утробе», которых он даже не считал. Больше сотни отличных воинов подчинялись каждому жесту предводителя, и даже пятеро магов смирили свою гордыню, внимая воле обычного следопыта.

Его великая охота началась с простого спора. По рощам эльфов гуляла сказка о летучем отряде зверей-убийц, которые то там, то тут уничтожали поисковые разъезды и заслоны. Сатока тогда лишь посмеялся над этими россказнями — он-то знал цену мягкотелым магам и их лизоблюдам. Среди погибших было всего два сильных бойца, да и те, скорей всего, просто сглупили. И вот на одном из «кругов танца» в новой роще-столице клана Древесного Корня один из магов неадекватно отреагировал на смех следопыта. Все могло вылиться в дуэль, но мудрый эрл не желал ссор на светском рауте и хитро перевел стычку в спор. Сатока поклялся найти убийц, в чем теперь немного раскаивался. Немного — потому что, несмотря на потерю огромного отряда, он оставался настолько же упрямым, насколько был хорош в бою. Сатока верил в свою удачу. Верил, несмотря ни на что. Ведь это ему улыбнулась судьба — охоту начали мастер-следопыт и два его ученика, а спустя дюжину дней кто-то из высших эльфов решил помочь и пустил слух, что эта охота угодна одному из свиты. Желающие прильнуть к источнику его славы начали слетаться на эту весть, как скорхи на запах мертвечины, но не всякий был удостоен даже взгляда Сатоки.

«Как же быстро эта гниль разлетелась, стоило лишь пройти слушку, что охота идет на аданаила», — горестно подумал Сатока, пытаясь выровнять дыхание. Опытный мастер-следопыт не верил в детские сказки, но ему оставалось лишь скрипеть зубами, наблюдая, как тает его воинство. О правдивости слухов говорило многое: гвулхи не могли встать на след, и отряд петлял в лесах, находя следы и опять их теряя. Сатока не хотел этого признавать, но заметать следы жертва умела очень хорошо, а магическое чутье «рожденных в утробе собаки» напрочь отказывало. Мало того, постепенно, нанюхавшись несуществующего запаха, звери заболевали и дохли. Потеряв нескольких питомцев, маги ушли и прихватили с собой не только гвулхов, но и всех щеров, так что скорость отряда резко упала, а Сатока мог только злиться и, уже не стесняясь, поливать трусливых магов проклятиями.

И все же он вел вперед тех, кто остался, не желая никого слушать и не замечая ничего вокруг. Знаков на границе клана Озерной Лилии он «не заметил», как и небрежно пропустил мимо ушей предупреждения Ровады.

И вот результат — он оставил в зарослях чужого клана весь отряд и даже своих учеников. Сатока прислушался к голосу разума лишь тогда, когда рядом остался последний помощник. Они повернули назад, но было слишком поздно.

Впереди расстилался открытый простор. Мастер все же вышел из маслянистых зарослей, ставших смертельной ловушкой, но вышел один. Последний и самый любимый ученик лежал в дюжине шагов позади, сжимая в остывающих руках скользкое тело какой-то твари. Он закрыл собой учителя, даже в смерти оставаясь верным клятве.

Сатока нахмурился, но тут же согнал с лица тень раскаяния. Подобные чувства недостойны следопыта, особенно мастера. Эльф перекатился на спину, его тело вытянулось в струнку, и по мышцам побежали волны. Это было древнее искусство восстановления сил. После того как в жизни Народа прочно поселилась магия, о силах природы позабыли практически все. Большинство пользовались артефактами и недешевыми услугами магов жизни. Те, кто пил кровь и поглощал плоть, презирали пропитанных магией слабаков. Что же касается Сатоки, то он презирал их всех — эти уродцы оторвались от корней родовых деревьев и потеряли право называться эльфами.