Андрей Круз - Земля лишних. Исход

А вино, которое мы пили, было просто хорошим, напоминающим испанскую риоху. Приятное, довольно легкое и при этом уже набравшее достаточную природную крепость. Оно прекрасно сочеталось с острым креольским блюдом и делало мир вокруг еще немножко приятней и веселей.

В зале стоял шум голосов, слышались звяканье приборов о тарелки, временами смех, тихо играла музыка. За окнами на Новую Землю спустилась теплая ночь, высветившая в небе миллионы незнакомых звезд, и местная луна, огромная и всегда полная, висела в небе. Хорошая луна, в самый раз для пассивного ночника. Тьфу, обгадил всю романтику. Кому чего, а вшивому – баня.

Впрочем, самый отчаянно романтичный фактор сидел напротив. С аппетитом доев блюдо до последней крошки риса, Бонита крутила в пальцах бокал и смотрела в ночь, обернувшись ко мне божественным профилем. Затем профиль сменился на столь же божественный фас, и Мария Пилар спросила:

– Тебе хорошо со мной?

– Полагаешь, что об этом вообще стоит спрашивать?

– Стоит, – кивнула она. – Я должна знать. Всегда должна знать.

– Зачем?

– Чтобы не продолжать быть вместе, когда «хорошо» превратится хотя бы в «неплохо».

– Я не думаю, что такое может случиться.

Ответил я искренне. Абсолютно искренне.

Закончив ужин, мы действительно пошли гулять к реке с Джеймсом и его девушкой. Девушка была миленькой шатенкой, очень болтливой и часто и заразительно смеющейся. Симпатичная девушка, в общем. Вместе с очень болтливой и часто и заразительно смеющейся Марией Пилар они составили прекрасную пару собеседниц друг другу. Набережной в Алабама-Сити как таковой не было, но была улочка вдоль реки, на которой высадили деревья и густые кусты. Внизу были многочисленные пристани, к которым были привязаны лодки и небольшие катера. На набережной работали несколько маленьких баров и пара ресторанчиков, где подавали местную речную рыбу и все остальное съедобное, что плавало и ныряло в Большой Реке. По набережной гуляли жители города – парами, семьями, компаниями, многие с детьми, подчас совсем маленькими, мирно спящими в колясках или, наоборот, наотрез спать отказывающимися.

Мы зашли в маленький бар с террасой, закрытой с боков рыболовными сетями и чучелами каких-то незнакомых больших рыб на стенках. Там заказали по коктейлю «Алабама», состоявшему из рома, сахарного сиропа и сока крупных зеленых фруктов, по вкусу напоминавших что-то среднее между лимоном и земляникой с мятным оттенком, если такое вообще возможно.

Барменом был веселый живчик лет пятидесяти, который смешал все ингредиенты прямо в бокалах, предварительно растерев по ломтику этого самого фрукта в тростниковом сахаре деревянной лопаточкой в каждом из бокалов, насыпал кубиков льда, залив все соком и добавив рома. Затем он поставил все четыре высоких бокала перед нами на стойку, сказав, что если этот город обнищает совсем, то он будет последним из богатых – после восьми вечера в городе никто больше ничего не заказывает, кроме этой самой «Алабамы».

Я немного нарушил идиллию, спросив у Джеймса, когда пойдут какие-либо конвои в сторону Аламо. Он сказал, что насчет попутных конвоев лучше осведомляться у диспетчеров на площадке, откуда конвои отходят, а он со своими «Ящерицами саванны» поведет небольшой конвой в Нью-Рино послезавтра утром. Пойдут они по Дороге в сторону Аламо до развилки, потом свернут южнее, к слиянию Мормонской реки и Рио-Гранде.

Я подумал, что в самом крайнем случае мы сможем пройти с их конвоем хотя бы часть пути. Слишком задерживаться нам было нельзя: все же боевая задача в любом случае остается боевой задачей.

Территория Конфедерации Южных Штатов, г. Алабама-Сити. 25 число 6 месяца, вторник, 09:30

Проснулся я оттого, что меня тормошили. Тормошила Бонита, естественно. Тормошила и требовала срочно куда-то идти. Спросонок мне показалось, что случилось нечто экстренное, я было собрался рвануться за автоматом, но туман в мозгу немного рассеялся, и я понял, что, если бы Бонита будила меня по причине нападения неприятеля, уж наверняка она не валялась бы рядом в чем мать родила. Немного сосредоточившись, я понял, что меня отправляют к портье узнать адрес парикмахерского салона, потому что «ты обещал».

Я вообще просыпаюсь с трудом и в первые моменты могу быть не слишком деликатным, поэтому спросил – а почему бы не сделать это позже или, скажем, ей самой, раз уж она проснулась. Мне сунули прямо в лицо ладонь с растопыренными пальцами и резонно заявили: не может же она идти спрашивать с «такими ногтями». Я посмотрел на ногти – удлиненные, хоть и коротко обрезанные, покрытые темным лаком, гармонично завершающие тонкие изящные пальцы. На всякий случай согласился, чтобы не выглядеть полным идиотом, не способным отличить «такие» ногти от «не-таких». Кивнув, я попытался подняться с постели, но меня повалили обратно со словами:

– Стой, дурак! Не сразу же!

В конце концов, я все же встал с кровати и пошел бриться и вообще приводить себя в божеский вид. Мария Пилар одеванием себя не затруднила, а вытянулась поперек кровати во всем своем великолепии и с критическим видом рассматривала ногти, на каждой руке поочередно.

Придя в форму и достойный окружающего мира вид, я все же сходил в главное здание отеля. В холле отеля паковали сумки трое отъезжающих постояльцев, а за стойкой была очень элегантная пожилая леди, судя по безупречному виду – жена того самого джентльмена с пачкой. Я решил, что по такому вопросу к ней даже лучше обратиться, поэтому изложил ей проблему Бониты. Я не ошибся. Леди рассказала, что в городе три салона, только претендующих на это название, и лишь четвертый, расположенный возле здания городской епископальной церкви, может удовлетворить запросы женщины. Женщины-Действительно-Заботящейся-О-Своем-Внешнем-Виде. Она даже на карте города место отметила.

Впрочем, поразмыслив, она решила, что помогла недостаточно, и предложила организовать «appointment» для той «чудесной девочки», о которой столь похвально отзывался ее супруг. Я затруднился дать согласие, потому что не очень точно представлял, когда «чудесная девочка» прекратит рассматривать ногти и когда она будет готова встать с постели. Леди и тут разрешила мои сомнения, сказав, что она сама позвонит в номер и все обсудит с Марией Пилар лично, чтобы я своим мужским непониманием не нарушал гармонию женского мира ухода за внешностью. На этом мы с леди и расстались.

Я вернулся в домик, дождался, когда Mi Carinosa[59] договорит с уже дозвонившейся ей леди, потом сказал, что поеду на стоянку конвоев поговорить с диспетчером о возможных попутных маршрутах. А потом заеду на почту отправить телеграмму о том, что патроны 9x18 особым спросом не пользуются, подразумевающую, что произошла задержка в дороге.