Синдзи-кун и его попытка прожить обычную жизнь - Виталий Абанов
– Иошико, – пока ее внимание было обращено на Чи-тян, я уже успел провести по лезвию и на кончике подушечки большого пальца левой руки набухла капелька крови. Она обернулась, и я взял ее руку в свою. Капля крови мгновенно впиталась, щеки Иошико порозовели, и она даже выпрямилась, словно бы ветка сакуры, избавившись от тяжкого груза мокрого снега. Да, и я могу в метафоры.
– Что?! – Иошико стремительно отдернула свою руку. – Что это?! Ты! Чего это? У меня парень, между прочим, есть!
– Да? Ох, а я и не знал, – удрученно покачать головой, изобразить крайнее огорчение и даже горе. Как дальше жить в этом суровом мире, где такие прекрасные девушки всегда с парнями. Что ж, она излечена, одна часть моей ответственности с меня снята.
– В любом случае, я приношу извинения за то, что стал причиной твоих неприятностей.
– Пф-ф, – фыркнула она, сложив руки на груди, – отмудохать какого-нибудь придурка только в радость для Иошико-самы! Я бы им всем там пораздавала люлей, если бы твоя фифа не вмешалась. Кстати, а здорово она ему по яйцам врезала! Я аж хруст услышала! – она хохотнула, и ей вторил взрыв хохота за соседним столиком. Она поморщилась.
– Эх, хорошо стало! – расправила плечи Иошико. – Мир прямо-таки заиграл другими красками. Все-таки они тут что-то в чай добавляют. И ты… – она перевела взгляд на меня, – тоже ничего. Пытался вписаться, я видела. Тебе повезло, что Снежная сама разобралась, от этого Мацуды одни неприятности. Мне-то ладно, я председатель клуба и вообще на хорошем счету, а у тебя всякое может быть. Говорят, его брат – какой-то бандит. И на короткой ноге с нашим директором. И родители у него богатые. Знаешь же как, – вздохнула она. Да, я знал. Бросающейся в глаза сепарации на почве материального состояния семьи в школе не было, да только стояла она на границе районов – границе города и пригорода. Окраины города – это и есть все наши трущобы с одно- и двухэтажными многоквартирными халупами, вроде нашей с Нанасэ, пусть и чистенькое, но все же гетто. С другой стороны – пригород. Уже частные дома, огороженные высокими заборами с подземными гаражами и спутниковыми тарелками на крышах. А вот территориально ходим в одну школу, мы – дети трущоб и они – мажоры из пригорода. Школа делает все возможное, чтобы эта разница была не так заметна – и школьную форму ввели максимально неприметную и, на мой взгляд, чрезвычайно неприглядную. Чтобы не было так, что одни в модных шмотках, а другие в обносках. Нет уж, у нас все в уродской форме. И если на девушках это еще смотрелось… нормально, да. Девушки вообще не сильно стремились следовать этой форме, и юбки надлежащей длины в школьных коридорах появлялись только в момент прохода школьного комитета. А вот парни… коричневые брюки и белая рубаха.
– Так что ты не парься, я не за тебя сегодня вписалась, у меня с этим Мацудой давние счеты, еще когда он меня полапать пытался и предлагал деньги, чтобы с ним переспала. Пф-ф! – возмущенно фыркнула она. – Всех денег мира не хватит. Тоже мне, Принц Чарминг! И глазки такие… масляные.
– Да? – я сделал вид, что заинтересовался узорами на потолке. Красиво. Импрессионизм.
– У тебя такие тоже бывают, кстати, – заметила Иошико, – частенько. А у меня парень есть.
– Угу. Слышал я. – Кстати, а кто такой и почему я его не знаю?
– Да не парься. Ты его не знаешь, – подтвердила мои умозаключения Иошико, – а это тебе Чи-тян все разболтала, да?
– Э… как бы… – сдавать Горячие Губки-тян мне не хотелось, но Иошико задала вопрос внезапно, и я не успел совладать с первой реакцией.
– Понятно… – протянула Иошико, – будем, значит, опять напоминать значение слов «секрет» и «тайна».
– Да она не хотела. То есть хотела как лучше, – попытался выкрутиться я.
– Кстати о тайнах, – сказала Иошико и сжала руку в кулак. Между выступающими костяшками у нее выросли короткие лезвия – словно уменьшенная версия когтей Росомахи. – А я вот так умею, – сказала она, глядя мне прямо в глаза и наклонив голову: – А ты как?
Глава 35
«Was wissen Zwei, wisst Schwein», – говаривал старина Мюллер, и я был с этим абсолютно солидарен. Что знают двое – знает и свинья. А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, дошло до меня, голубчик, что вы шпион, провокатор и обладаете сверхспособностями. Что вы говорите? Заставили? А пройдемте-ка в подвал, чай и гестапо умеет гостей встречать – и все таким ласковым голосом. И в подвале уже стоит равнодуший палач с грустной миной бульдога, перебирая инструменты…
Вот и что же меня выдало, думаю я, глядя в чистые карие глаза Иошико-тян, то ли шапка-ушанка и удостоверение агента НКВД, то ли пистолет-пулемет Шпагина на плече, то ли парашют волочится сзади. М-да. Спалился ты, товарищ Синдзи, явки провалены, пора жрать документацию и раскусывать пилюлю с цианистым калием.
– Как круто! – сказал я, всем своим видом выражая восхищение и удивление. – Какие классные шипы у тебя! Дашь потрогать?
Выражение любопытства в карих глазах сменилось, они прищурились. Как-то… нехорошо так прищурились. Лезвия скрылись между костяшек, и я отметил кровавые следы там, где они проткнули кожу. Раны и не думали затягиваться, Иошико взяла со стола салфетку и приложила к костяшкам пальцев. По салфетке растеклись алые пятнышки. Она взяла вторую и приложила туда же. Подержала. Взглянула на меня.
– Хорошо, – сказала она, – хорошо. Хочешь все отрицать – я не буду тебя торопить. Просто хорошо, что я встретила… одного из наших. Ты знай, я не буду тебя осуждать, даже если ты применял свою силу, чтобы защитить себя. Эти из СКПУ требуют, чтобы маги не применяли свою силу в разборках с обычными людьми. Но что делать, если обычники… – она выплюнула это слово с гневом и горечью, – если обычники нападают, а твоя способность, например, может только заставить растения цвести? Если они нападают, как сегодня – толпой и со спины? Но нет, применять нельзя, интеграция магов в общество, вы же не хотите жить в гетто?! Да мы и живем в гетто! Те, кому повезло со способностями, просто шестерят на важных дядей в костюмах и погонах, такие суперлакеи и сверхслуги, а те, кому нет – вынуждены скрывать свои способности и жить… вот так. – Она замолчала и перевела взгляд на свою руку. Отняла салфетку, изучила свои костяшки, вытерла оставшиеся следы, скомкала и положила ее рядом
