В шаге от вечности - Алексей Алексеевич Доронин
Перед воротами Синохара замешкался. Где же тут кнопка? Ага! Надо дернуть за шнурок. Почти как в сказке мистера Милна, которую он любил в детстве.
Дернул. Где-то зазвонил старомодный звонок-колокольчик. Включился видеофон.
— Кто там?
Но вместо лица Эшли он увидел перед собой мультяшную трехмерку — Эльзу из «Снежной королевы». Классика Диснея.
— Эшли, это я.
— А, Гарольд, — голос его знакомой он охарактеризовал бы как «позитивный». — Заходи-заходи.
Ворота открылись, запикала система безопасности, замигал зеленый сигнал. Он прошел, и они закрылись за ним, словно отрезая путь к отступлению.
Во дворе все было скромно. На клумбе росли цветы, у стены стоял спортивный велосипед (неужели она ездит на нем?). Возле уснувших на зиму кустов жасмина беззвучно летали несколько черно-белых I-bees. Полимерные пчелы-опылители ориентировались через Сеть Вещей по маркерам, которые гарантировали, что они не улетят к соседям. Но сейчас они кружились без толку и зря тратили электроэнергию.
«Надо сказать ей… Или ей это нравится?».
Площадка для дрона перед домом, помеченная литерой “H”, была чуть больше обычной. Видимо, чтоб могли садиться более крупные грузовые коптеры. Хотя обычно они не садились, а зависали над землей и спускали покупки на тросах. Рядом с площадкой стоял умный ящик с маркировкой транспортной компании “JDS”. Эшли, похоже, еще не успела его открыть и разобрать покупки.
Он подошел к дому. С таким же пиканьем и зеленым сигналом открылась входная дверь, сделанная под старину с медной ручкой в виде льва, будто впуская его в волшебную пещеру Алладина.
За дверью никого не было.
— Проходи, проходи, — донесся голос из динамиков. — Я спускаюсь.
В коридоре стояли норвежские палки для ходьбы, моноколесо, инвентарь для гольфа, даже взрослый скейтборд. Здесь же была обувь в аккуратном комоде с прозрачными стенками. Только женская.
Мужчинами тут вроде бы и не пахло. Все расставлено так, будто они тут и не бывают.
Хотя один был. Толстый клетчатый кот Доминик, которому он чуть не отдавил хвост в коридоре, потому что тот сразу полез смотреть, кто пришел. Рамка подсказала его имя, возраст и пол. А еще там было сказано, что он “CheckeredBritish cat, sterilized, male. Age — 9 years 6 months”.
Но и тот явно был лишен мужского начала, потому что, когда Гарольд на него шикнул, даже не ощетинился в ответ, а сразу бросился наутек как мохнатый шар.
Синохара напомнил себе, что разуваться при входе в жилище на западе не принято. Хотя ему это всегда казалось дикостью. Сколько бы ни был вымыт с шампунем асфальт и дорожки, но ведь люди ходят и по траве! А по улицам бегают и братья наши меньшие. Каких только личинок и бактерий там нет.
«Дикари».
Заглянуть в гардероб — есть ли там мужские вещи? — очень хотелось, но он преодолел себя. Нечего играть в детектива: их отсутствие при гостевых отношениях ни о чем бы не сказало. К тому же она все видит.
Лестница с деревянными ступенями и балясинами, фактура древесины образует затейливые узоры. Вот скрипнула одна из ступенек вверху. Сердце забилось чаще, хотя он в этом не признался бы. Какого черта, он же не школьник, ему сороковник, он видел больше, чем девяносто девять процентов…
— Иду-иду, — донесся ее голос. А через полминуты появилась и она сама. Видимо, задержка была вызвана потребностью высушить волосы, остававшиеся чуть влажными. Макияж Эшли не нанесла. Странно, что некоторые вообще пользуются этим старьем, уподобляясь актерам театра Кабуки, если есть штуки, которые можно наклеить на лицо за секунды. Впрочем, она обошлась естественным видом. Все-таки тут была Западная Европа. И все равно была для него самой красивой. Одетая в стиле casual, в джинсах, белой футболке и белых кроссовках, будто собиралась выйти на пробежку. Футболка была обычная T-shirt. Не из чего-то высокотехнологичного, но и не из клеток собственной кожи, как было модно у эко-двинутых. И ткань не меняла цвет под настроение владельца, считывая биотоки. Обычная хлопчатобумажная футболка без всякой глубокомысленной надписи.
Они обнялись. Сдержанно и по-дружески. Хотя для одного из них это объятие было чем-то большим, чем дружба.
Гарольд еще раз подумал, что дом нерационально большой, учитывая чудовищно дорогую землю и высокие налоги. Он привык совсем к другому жилью. На Японских островах много маленьких квартирок, а в Австралии, где места полно, они первое время жили в арендованном полуподвале, еще меньше размером, а потом купили небольшой по меркам среднего класса дом. Беженцам на большее рассчитывать не стоило. Никакие компенсационные выплаты не покрыли потерь от их личного Исхода.
Интерьер викторианского дома поражал эклектикой и одновременно простотой. Смешение Азии и Европы, шведского минимализма с восточным аскетизмом. Циновки и бамбуковые занавески соседствовали с правильными геометрическими формами. Кубы, шары и параллелепипеды, трапеции и призмы лишь слегка притворялись диванчиками, столами, стульями.
В каждой комнате по которым они прошли, было много свободного места.
На первом этаже, который, за вычетом пространства, отведенного под гараж и другие хозяйственные помещения, был большой обеденной и досуговой зоной, которая где-то вдалеке переходила в кухню, они надолго не задержались. Эшли дала голосом команды умному дому:
— Мы идем наверх. Покорми нас, пожалуйста. И чаю. Как обычно.
Когда они поднимались по крутой лестнице (он пропустил ее вперед, будто она могла упасть), то Гарольд грешным делом подумал: «Э, чувак, да твои акции растут!». Но они не остановились на втором этаже, где были спальни, явно не меньше трех, а пошли на самый верхний, где находилась только маленькая оранжерея под стеклянной крышей. Это было почти фиаско.
Здесь же, прямо среди цветов, стеблей бамбука и толстых мясистых лиан стоял столик и плетеные антикварные креслица. Но австралояпонец знал ее достаточно хорошо, что понять — дело не в романтике, а в том, что она хочет продемонстрировать ему свои успехи в цветоводстве. Робот считал так же.
— Выпьем? — предложила Эшли.
Он кивнул, хотя не любил алкоголь. Однако надежда еще теплилась. Говорят, иногда даже малое количество открывает сердца, души, ну и так далее.
Но, оказывается, имелся в виду чай. Чайник прямо на его глазах доставил миниатюрный лифт. Он был фарфоровый и из носика шел пар, как у маленького паровоза.
— Эта штука досталась мне от прежнего хозяина. Он был художник или что-то вроде того. Он называл эту хрень «Социальный лифт», — сказала Эшли, открывая створку подъемника. — На первом этаже у него хозяйничала домработница с Филиппин, а сам он, лорд такой-то, целыми днями не выходил из комнаты, когда
