Тимоти Зан - Зеленые и Серые
— Эотх меркиди прупин-ота, — ответил он. — Прукрест онистом слитх.
Кэролайн услышала, что сзади к ней подошел Ференцо.
— Понимаете, о чем они говорят? — тихо спросил он.
— Ни слова. Зато они, кажется, понимают друг друга. Вот что важно.
Ференцо хмыкнул.
— Может быть. — Он кивнул в сторону. — Николос с Александром что-то совсем не рады. Возможно, это хороший знак.
Кэролайн проследила за его взглядом. На лицах зеленых застыла смесь ярости и тревоги. С изрядной примесью недоверия. Сирил, напротив, выглядел задумчивым.
— Возможно, — осторожно согласилась она.
Внезапно разговор прекратился. Еще мгновение Сильвия и Веловски молча глядели друг на друга. Затем Сильвия торжественно склонила голову.
— Я слышу вождя, — четко произнесла она. — И я подчиняюсь.
Александр шагнул вперед.
— Сильвия, это просто… — Но, встретив ее взгляд, он умолк.
— Я слышала слова вождя из уст землянина Отто Веловски, — сказала она. — Вождь приказывает мне отозвать воинов с боевых позиций и вернуть их домой. — Она взглянула на серых. — Я отдала такую команду.
— Нет! — рявкнул Николос, бросив взгляд в сторону серых.
— Вы оставляете нас беззащитными перед врагом? — возбужденно добавил Александр.
— Все же теперь мы знаем волю вождя Элимаса, — тихо проговорил Сирил.
— Ничего подобного! — отрезал Александр. — Этот землянин нам не вождь.
— Вождь говорил его устами, — повторила Сильвия и, повернувшись, подошла к зеленым. — У меня нет другого выбора, кроме как повиноваться.
— Это просто безумие! — зарычал Николос. — Какая вы тогда зеленая?
— Она зеленая, которая знает, что здесь не за что воевать, — вставил Роджер. — И никогда не было за что. Большинство серых, живущих в Нью-Йорке, даже не родились, когда вы бежали от той войны, другие были еще детьми. Нельзя требовать от них платы за ошибки родителей, как и они не могут требовать того же от вас. Можно оставить это в прошлом и начать все заново.
— Этого хотели оба вождя, — добавила Кэролайн. — Вы знаете, что это правда.
— Ничего подобного! — выпалил Александр. — Это всего лишь жалкий трюк.
— Хорошо, не верьте, — сказал Роджер. — Но все равно, почему не попробовать? Что вы теряете?
— Может быть, жизнь? — саркастически возразил Александр.
— Они не могут уничтожить вас, даже если бы захотели, — настаивал Роджер. — У вас же превосходящие силы. Вы можете позволить себе отступить и посмотреть, можно ли, в самом деле, жить вместе.
— Если вы только не готовы признать, что два двенадцатилетних ребенка способны на то, чего вы не можете, — добавила Кэролайн.
Александр бросил взгляд на серых и с сомнением наморщил лоб.
— Нет, — стиснув зубы, процедил Николос. Он шагнул вперед и встал напротив Сильвии. — Наши павшие будут отомщены.
Кэролайн вдруг почувствовала, как на ее мозг что-то давит. То же самое она ощущала у магазинчика Ли, когда Сирил пытался заставить ее выдать Меланту.
Только на этот раз эта сила была направлена не на нее. Вся ее мощь была сфокусирована на Сильвии.
— Что происходит? — тихо спросил Ференцо. Кэролайн не сразу смогла ответить.
— Николос пытается убедить ее изменить решение. Хочет, чтобы она отдала приказ о наступлении.
Ей казалось, что она говорит тихо. Но видимо, недостаточно тихо.
— Хватит уже доверять зеленым, — раздраженно сказал Хафдан. — Торвальд, это наш шанс.
— Шанс на что? — спросил Торвальд.
— Что значит «на что»? — огрызнулся брат. — Неужели не видишь, что они ни на что не способны? Она не может отдавать новые приказы.
— Вы не посмеете! — зарычал Александр и шагнул вперед.
— Только подойди, я тебе шею сломаю! — предупредил Хафдан. — Торвальд, Роджер прав — у них действительно подавляющий перевес. Если мы не покончим с ними сейчас, когда они не в боевой готовности и распылены, другого шанса у нас может и не быть.
— Александр? — сквозь зубы процедил Николос.
Александр молча шагнул к нему и встал рядом. Кэролайн сразу почувствовала, как давление на мозг возросло.
— Они воздействуют на нее вдвоем, — шепнула она Ференцо.
Она сделала шаг вперед…
— Нет, — тихо сказал Ференцо, взяв ее за руку. — Пусть сами разберутся.
— Но они же приказывают ей начать войну.
— Знаю, — угрюмо ответил полицейский. — Но если они, в самом деле, могут заставить ее сделать что-то подобное, я бы предпочел узнать об этом сейчас, а не после.
— Торвальд, — с нажимом сказал Хафдан, — у меня слишком мало людей. Мы должны сделать это вместе.
— Вы не можете. — Голос Роджера звучал умоляюще. — Пожалуйста.
— А как насчет гарантии, о которой просила моя дочь? — возразил Торвальд.
Роджер попытался взять себя в руки.
— В этой жизни нет никаких гарантий, — ответил он. — Никто не может отвечать за будущее. Но если ваши народы будут жить в мире, когда появится следующий вождь, то какая у него будет причина начинать войну?
Торвальд промолчал, глядя на Роджера невидящим взглядом.
— Торвальд! — почти прорычал Хафдан. Как бы очнувшись, тот обернулся к брату.
— Ты прав, — согласился он. — Это действительно наш шанс. — Он поднял руку к щеке. — Говорит Торвальд, — произнес он. — Приказываю всем серым отойти и возвращаться домой. Повторяю: всем серым возвращаться домой. Конец связи. — Он поднял глаза на брата. — Хафдан? — подсказал он.
Кэролайн оглянулась на Сильвию, Александра и Николоса, замерших в молчаливой схватке, словно скульптурная группа. Все выглядело так же, как и минуту назад… но, хотя на мозг по-прежнему давило, она вдруг со страхом почувствовала — что-то не так. Ее глаза обежали лицо Николоса, затем куртку.
Трасск исчез.
Взгляд упал ниже, на руки. Вот она, золотистая безделушка, почти спрятана в правой руке.
Кэролайн и ахнуть не успела, как он левой рукой вытянул трасск в короткий широкий нож. Все еще пряча лезвие, он напрягся…
— Нет! — крикнула Кэролайн.
Оттолкнув Ференцо, она рванулась вперед в отчаянной попытке перехватить руку Николоса.
Но как она почувствовала его приготовления, так и он, очевидно, почувствовал ее. Она была еще на полпути, как он развернулся на каблуках и выставил нож прямо перед собой.
Сверкающее лезвие приближалось, она смотрела только на него. Время замедлило свой ход, она отстранение размышляла о том, то неизбежно случится. Ей было уже физически не остановиться… но даже если она могла, то, скорее всего, не остановилась бы. Она вспомнила все разговоры с Сильвией: достоинство командующей и ее гордость за своих воинов, быстроту и гибкость в планировании операций, то, как серьезно она говорила о безопасности своего народа. Невзирая на все ее хитрости и увертки, Кэролайн не сомневалась, что раз Сильвия приняла информацию от Веловски, то искренне станет соблюдать мир с серыми.
Если она погибнет от ножа Николоса, этому не бывать.
Кэролайн чувствовала, как позади началась запоздалая суматоха. Ференцо попытался удержать ее. Боковым зрением она видела, как Торвальд вытянул руку в сторону Николоса, но понимала, что, даже если он успеет выбросить молот-пистолет, Сильвии не уйти с линии огня.
Она слышала, как Роджер в ужасе ахнул, понимая, что стоит слишком далеко, чтобы чем-то помочь. Он мог только наблюдать, как она умрет.
Теперь нож Николоса пошел вперед, все так же медленно, словно во сне. Давление на мозг едва заметно изменилось…
Вдруг неизвестно откуда взявшаяся рука схватила Николоса за кисть и рванула нож в сторону. Другая рука одновременно больно уперлась ей в грудь и остановила отчаянный бросок. Воздух с шумом вырвался из легких, и Кэролайн закачалась, пытаясь сохранить равновесие.
В следующее мгновение рядом оказался Роджер, схватил за руки и оттащил в безопасное место. Смаргивая неожиданные слезы, она оторвала взгляд от ножа и взглянула в лицо спасителя.
Это был Александр. На его окаменевшем лице застыло выражение недоверия, смешанного с ужасом.
— Вы что же делаете? — замогильным голосом произнес он. — Хотели убить своего?
— Она предала зеленых, — дрожащим голосом огрызнулся Николос.
— Не зеленых, — поправила Кэролайн, силясь вздохнуть. — Только вас.
— И бессмысленную войну, — заговорила Сильвия спокойным и ровным голосом, никак не отражавшим внутреннюю борьбу. — Я слышала слова вождя. Боевая готовность отменяется. — Она ловко выхватила нож из руки Николоса, сложила его в золотистую булавку и отдала Сирилу.
— Вы обрекаете нас на смерть! — выкрикнул Николос.
— Неужели? — Сильвия повернулась к Торвальду. — Один вождь серых уже показал, что хочет встать на путь мира.
— Хафдан? — зловещим тоном напомнил Торвальд.
