Саймон Кларк - Царь Кровь
– Потому что Иисус, а точнее, Гэри Топп, если называть его настоящим именем, собирается убить нас и всех, кто встанет у него на дороге, и захватить власть. Так, Топп?
– Называй меня Иисус! – прошипел обожженный.
– Хрен тебе, – огрызнулся я. – Ты просто псих с манией величия.
– Называй меня Иисус!
– Поцелуй меня в задницу!
Он зарычал и махнул ножом у меня перед лицом, промахнувшись на добрую дюжину сантиметров. Я увидел, что он серьезно обгорел. Кисти рук превратились в покрытые волдырями клешни. Выбираясь из огненной ямы, он лишился пары ногтей – очевидно, когда лез по спинам товарищей.
И снова он зашипел как зверь:
– Я свое имя вырежу у вас на спинах!
– Как? – Во мне начал закипать гнев. – Ты обгорелый кусок дерьма, Гэри Топп. Даже со своим ножиком, как ты с нами справишься?
Я посмотрел на Стивена – он сумел подняться на колени. Я подхватил его за руку и помог встать со мной рядом. Так мы и стояли, держась друг за друга – у меня все еще кружилась голова от газа.
Поглядев на брата, я с испугом понял, что ножевая рана серьезнее, чем я думал. Лицо у него посерело, на лбу выступила испарина. Он то и дело глотал слюну и дрожал всем телом.
Губы обожженного психа скривились в улыбке.
– Братская поддержка? В буквальном смысле? Как трогательно.
– Сделай только шаг, и я тебе шею сломаю! – зарычал я.
Стивен тяжело дышал, но голос его прозвучал яростно.
– Ты насрал сам себе в тарелку. Если ты думаешь хоть секунду, что мои люди будут слушаться приказов такого психа, ты очень ошибаешься.
– Когда вы оба будете мертвы, – он осторожно потрогал волдыри на щеке, – кому им тогда верить? Я вошел и увидел, что вы убили друг друга. Все помнят, как вы подрались в Лондоне на острове. Так что, джентльмены, я думаю, моему рассказу поверят. И знаете что? Ваши люди примут меня с распростертыми объятиями.
– А если нет?
– Тогда чик-чик. – Он провел рукой у себя перед горлом.
– Ты знаешь, что сейчас делают наши люди? – произнес Стивен, скривившись от боли в ране. – Ты ведь их видел. Тысячи серых. Они собираются напасть. Тебе все равно, что будет?
– Все это в голове, – мотнул головой обожженный. – Так, Рик Кеннеди?
– Ты знаешь?
– О да, знаю. Конечно, я тоже сначала их видел. Как и все. Потом однажды я перестал видеть серых – просто перестал – и понял, что все это вот тут. – Он показал на обожженный висок. – Галлюцинации.
– Но тебе было выгодно, чтобы люди в них верили?
– Абсолютно верно.
– Значит, – сказал я, – ты не собираешься подняться на палубу и не дать нашим людям открыть огонь по этим несчастным?
– Ни в коем случае. Когда перед тобой враг, люди объединяются и идут за тобой. Они…
Я воспользовался шансом.
Схватив куртку с кресла, я швырнул ее ему в лицо. Он отбил ее взмахом ножа.
Но я уже налетел, замахнувшись для полновесного удара.
Огромный волдырь лопнул у меня под кулаком.
Этот тип завопил и махнул на меня ножом.
Я успел поймать его за запястье и толкнул его руку обратно. Нож разорвал еще один волдырь, лопнувший красным.
Стивен поймал его за другую руку. Но мой брат был в плохом виде и еле мог стоять, не то что драться.
Гэри Топп легко его отпихнул.
Но атака Стивена отвлекла его на столько времени, сколько мне нужно было, чтобы прижать его руку к стальному косяку двери. Волдыри на тыльной стороне ладони брызнули гноем, заляпав пол. Топп заорал и выпустил нож.
Я думал, сейчас начнется кулачный бой, но он просто отпихнул меня назад. Я повалился на Стивена.
Когда я сумел вскочить на ноги, Гэри Топп уже захлопнул дверь каюты. Застучали, удаляясь, шаги.
Я выглянул в иллюминатор. Масса беженцев была от нас метрах в трехстах, упорно пробираясь сквозь невидимый ядовитый газ. Молнии ветвились у них над головой. И все это время рожденное под землей электричество змеилось поверху голубыми щупальцами.
Я поглядел на Стивена. Он побледнел как смерть, глаза его потускнели. Он тяжело дышал. Я помог ему лечь на койку.
Он оттолкнул меня:
– Найди его… Он схватит первый попавшийся под руку пистолет… и придет… закончить свою работу.
– Стивен, у тебя кровь!
– А хрена ли ты хотел? Этот гад пырнул меня ножом. Я что, супермен, что ли?
– Я только…
– Рик, брось меня! Я выкарабкаюсь. Сначала найди этого гада.
133
С колотящимся сердцем, с пересохшим ртом я шел по палубе. На зубах скрипела падающая с неба гарь. Пепел на палубе доходил до щиколотки и скрипел под ногами, как снег самого Дьявола.
Надо мной из бронированных башен нависали почерневшие от сажи стволы корабельных орудий. Они смотрели поверх голов изголодавшихся беженцев, а те все шли и шли своим смертным путем к кораблю, неся на плечах детей.
На палубе не было никого – ни души.
Прислонившись к ограждению, я задрал голову на верхнюю палубу. Оттуда на беженцев смотрели пятьдесят – шестьдесят стволов – винтовки и автоматы.
Чего они ждут?
Я знал, что наши люди на верхней палубе во власти галлюцинации. Они видят не остатки человечества – изголодавшиеся, почернелые, – а серых чудовищ с кровавыми глазами. А из земли летят искры. Дым висит над равниной, темный и зловещий, как предвестие смерти. Дым обжигает горло, жалит глаза, даже на языке оседает горьким слоем сажи.
Задрав голову, я стал звать по имени людей, которых знал. Они не отвечали. Они были крепко заперты в собственном иллюзорном мире и ждали приказа стрелять.
Я теперь двигался увереннее. Газ почти выветрился из крови, зрение прояснилось. Я знал, что должен сделать: найти этого психа раньше, чем он найдет оружие. Иначе – так же верно, как прорывается на землю огонь Ада, он убьет Стивена, а потом меня. Потом ничто ему не помешает занять место неоспоримого господина и хозяина наших народов. И я ни на миг не сомневался, что это будет тираническое правление.
У кормы корабля я вышел на вертолетную площадку. Палуба была пуста – только всепокрывающий и всеудушающий пепел.
Когда я возвращался к середине корабля, передо мной распахнулась дверь.
Я отскочил, готовый к драке.
– Кейт?
– Рик? Что случилось? Там люди…
Примерно за пять секунд я рассказал ей, что происходит и что я ищу человека, называющего себя Иисусом. Она взялась за ограждение, чтобы не упасть. Газ ее еще не отпустил.
– Он сильно обожжен, – сказал я. – А плохо то, что он все равно может много натворить. Его надо найти, пока он не нашел себе оружия или кого-нибудь из своих людей, которые послушаются его, не задавая вопросов.
Кейт кивнула и стала глубоко дышать, прокачивая кровь кислородом.
– Иди налево, а я пойду направо. Встретимся в конце корабля.
– Нет, Кейт, будем держаться вместе.
– Времени нет, и ты это знаешь. – Она резко мотнула головой.
– Ладно, Кейт, только, если его увидишь, не лезь ему под руку, а кричи – ясно?
– Ясно.
Она подняла на меня свои чудесные глаза. Зеленые, как луг, под бровями черными, как вороново крыло.
Он стиснула мне руку, чуть улыбнулась, повернулась и легко побежала по палубе.
Память того дня, когда погибла Кэролайн, нахлынула на меня снова. То же страшное чувство нависшего рока, плещущего смертоносными крыльями.
Резкое предчувствие, что не пройдет и нескольких часов, как я потеряю тех, кого люблю.
Стиснув кулаки, напрягая мышцы, я двигался в сторону носа корабля. Меня прошибал пот, зубы стучали в моей глупой голове. Кеннеди, ты мудак. Нельзя было отпускать Кейт искать этого психа в одиночку. Он ее убьет на месте.
Рок бил крыльями ужаса, как чудовищный ворон. Мысленным взором я видел, как он парит над кораблем, и огромные черные крылья колотят воздух.
Грязь, в которой залип корабль, продолжала трескаться, а из трещин хлестала смерть ядовитым газом. Вся эта проклятая земля разогревалась, и пепел, сухой пепел сыпался на лицо. Гром рокотал, мерцали в небе молнии.
И шли в сторону корабля фаланги полумертвых людей, еще полгода назад бывших такими же, как вы и я. Они жили в обыкновенных домах, ездили на обыкновенных машинах. Они работали в магазинах, банках, конторах, школах, на заводах. Откладывали деньги на отпуск, на новый телевизор, на рождественский подарок ребенку, на новый велик для малыша Джейми.
И вот эти забытые Богом бедняги идут по озеру ядовитого газа, доходящего им до середины голодных животов. И несут на ноющих плечах маленького Джейми, или Синди, или Бобби, или Люси. Они умирают от голода, они задыхаются от газа, он жжет им горло и глаза, искры жалят им лица; те, что идут босиком, ступают подушками волдырей по засохшей раскаленной грязи.
У меня в голове сложилась горькая молитва:
Господи Иисусе, как допустил ТЫ это?
У тебя нет души?
Нет совести?
Нет сострадания?
Со слезами на глазах я бежал по палубе.
В любой момент мой народ вскинет к плечу приклады, оттянет затворы автоматов. И откроет огонь. Умирающие бедняги повалятся колосьями на горячую землю. И все потому, что электрические поля из этой самой земли заставляют нас видеть серых пугал вместо людей.
