Николай Шмелёв - Кронос. Дилогия (СИ)

После такого рассказа, Кащея, как ветром сдуло. Минут пять из подвала раздавался звон железа и грохот падающего барахла, пока он не появился в люке погреба — весь в пыли и паутине, которая лохмотьями свисала с ушей, как лапша у телезрителя. В руках он держал помятый бидон, крепко прижимая его к груди.

— Под венец, нехай собрался, — мрачно усмехнулся Бульдозер, удивляясь той прыти, с которой Кащей скакал по подземелью, опрокидывая на ходу всё, что становилось на его пути.

— Как бейсы у Блюхера, — донеслось из толпы саркастическое замечание, насчёт свободно свисающей паучьей сети.

Смех раздавался со всех сторон и следующий сталкер, Санька Хромой, не отступая от темы, рассказал следующее:

— У одного мужика, так же стали пропадать продукты из погреба. Вначале подозревали псевдокрота. Продсклад таял на глазах и нужно было, что-то предпринимать. Не будь хозяин с ворюгой — оба жадными, так бы и прошло это незамеченным, но жаба душила обоих. В связи с этим организовали поисковую группу и быстро отыскали потайной поземный ход. Лезть туда, в пасть огромной зверюге, пусть и слепой, никто не хотел, поэтому хозяин добыл самодельный огнемёт. Около пяти минут они поджаривали темноту норы, ставшей отличным подземным ходом, пока не прибежал их товарищ, сходу огорошив сообщением: «Хватит огоньки пускать! Выключай шашлычницу — Блюхера, вместе с хатой, чуть не спалили!»

Где-то, глубоко под землёй, раздался глухой взрыв и поляна содрогнулась. На пеньке зазвенели стаканы и, с мягким стуком, лязгнули боками алюминиевые кружки, столкнувшись между собой, а перед глазами пробежали фрагменты воспоминаний, касающиеся самых крупных катастроф мира.

— Опять, наверное, Гришка — Охотник, за псевдокротом с гранатомётом гоняется, — высказал предположение сталкер неопределённого возраста, который представился, как Витька Лось.

— А может быть, это монстр псевдогороха объелся? — не согласился его сосед, разглядывая кружки со стаканами, больше на предмет того, не осталось ли там ещё чего, чем интересуясь целостностью тары. — Или: и то, и другое — вместе.

Его все звали Паша Цугундер, не слишком озадачиваясь тем, что это означает.

— Нет! — возразил оппонент. — Совокупность обеих факторов приведёт к локальному землетрясению — Лохово может не устоять.

— А зачем ему вообще этот псевдокрот, — вмешался Комбат, — истребить решил или охотничий азарт?

— Жене шубу обещал, — ответил Лось, закатив глаза к небу.

— После такого варварского способа охоты, от шкуры одни ошмётки останутся! — раздался голос из толпы.

— А-а-а, — протяжно и лениво протянул Витёк, словно отмахиваясь от собеседников. — Один хрен — он плохо видит.

— Кто, — не понял Цугундер, — крот?

— Какой ещё крот? — возмутился Лось, непонятливости своего товарища. — Этот вообще слепой, от рождения. Гришка — охотник, разве что подслеповат, малость.

— Зато его жена зрячая и видит всё — прекрасно! — огрызнулся Паша. — В том числе и то место, где скалка лежит.

Витёк только рассмеялся, в ответ на такие заявления:

— Хо-хо-хо! Охотнику это, только на руку: поругались, в пух и прах и опять на охоту — искать нового псевдокрота.

— Да, с ними шутки плохи! — покачал головой Хромой. — И с кротами, и с псевдожёнами…

— Наоборот, — поправил его Цугундер.

— Вот в этом случае, как раз и без разницы! — не согласился Лось.

Лысый одобрительно кивнул головой и рассказал ещё одно происшествие, со слепым представителем местной фауны, которые, судя по рассказам, расплодились в неимоверных количествах:

— Завёлся у одного мужика, в уличном погребе, псевдокрот. Огромный, размером с матёрого медведя. Вырыл нору, прямо к съестным запасам и пасётся втихаря. Когда его столовую обнаружили, то он уже уничтожил добрую половину припасов и промедление, по его изгнанию, было голодной смерти подобно. Хозяин погреба, чуть в разуме не помутился, но ему помог случай. Как-раз, в это время, понесло гигантского грызуна на волю по одной, только ему ведомой, надобности, а на обратном пути он калитки-то, сослепу и перепутал. Не смог отличить запах съестных припасов, от нестерпимой вони отхожего места. Вместо погреба, зверушка угодила в выгребную яму, завязнув в содержимом по шею и беспомощно барахтаясь. «Ага! — обрадовался душегуб. — Сейчас ты у меня за всё получишь и даже за то, что не ел». Сала много не бывает и теперь поди — определи, убавилось от него что, или нет… Не мешкая ни минуты, он оглядел место происшествия, не открывая крышку, потому что её не было и в мозгах мужика мгновенно родился иезуитский план. Сбегав за прочной цепью, он, одним концом, несколько раз обмотал шею псевдокрота, а другим, надёжно прикрутил к буксировочному гаку, не полагаясь на прочность бампера. Включив заднюю передачу, экзекутор со всей дури вдавил педаль акселератора до пола, надеясь удавить ненавистную зверюгу. Внутри сортира что-то дрогнуло и поддалось натиску современной техники. Через пару секунд в люке показался псевдокрот, весь в дерьме, но вовсе не собиравшийся, так вульгарно расставаться с жизнью, причём, обоими — из этих способов. Играючи поборов четырёхцилиндровый двигатель, он юркнул в погреб. Правда, с разбега у него это плохо получилось, и те несколько секунд, во время которых, псевдокрот протискивался в лаз, дали хозяину припасов некоторую фору во времени, за которую он мог покинуть самоходную колымагу. Мужик не стал ждать, пока его протащит, вместе «Запорожцем» через люк, как лист стали, между валками в прокатном стане. Он резво поспешил телепортироваться из транспортного средства до того, когда будет замурован в железном хламе. Несостоявшийся истребитель грызунов проделал это неумело, ударив лицом в грязь и в то, что стекло с крота. Всё-таки, кое-как протиснувшись, псевдокрот скрылся в погребе, вместе с «Запорожцем». Внизу, хозяин машины нашёл отрихтованный, по размерам люка, большой измятый кусок железа, с незначительными вкраплениями цепи и резины. Всё, что осталось от колёс, ассимилировалось с железом — всё, что осталось от «Запорожца». Если бы это был катер, к примеру — «Казанка», то у него, хотя бы оставалась компенсация, в виде цветного металлолома, а так… Мужик стоял посередине погреба и с ужасом наблюдал картину погрома: разорванная цепь, предназначенная для мести, разбитый самогон, размазанное по стенам сало…

Местные знали эту историю и она не вызывала у них особых эмоций, а вот Доцент не удержался от комментария:

— Что мужику оставалось делать — штукатурку отмачивать и картошку жарить. Жалко одного — «штукатуровка» разбавленная получится, а картофель, приготовленный на сале, будет иметь привкус гашёной извести.

— Эх, жаль, что варьете сегодня не будет! — выдохнул Лось.

От сногсшибательной новости, Дед поперхнулся. Изо всех сил пытаясь удержать выпитое, он строил страшные гримасы, в отчаянии выкатив глаза до упора — они чудом держались в орбитах. Дедуля покраснел от натуги, и не сдержав напора гидростатического давления, сквозь плотно сжатые губы, выпрыснул жидкость на лица окружающих, как из аэрозольного баллона.

— Помойтесь, ребята, — прокомментировал ситуацию Крон, не скрывая сарказма.

Сколько Крон на пытался разговорить сталкеров про несанкционированные выступления, они только отмахивались, да отмалчивались. Нервно мотая головами, в знак отрицания происшедшего, они строили гримасы, которые должны были дать понять заезжим, что это бред сивой кобылы — просто померещилось, кое-кому… Вот только Витьке Лосю всю ночь будут сниться шаловливые ручонки… «Да ты ведьма!» — притворно сопротивлялся он, как мог, смутно вспоминая средневековые рассказы о поведении суккубов. «Что ты — что ты, любимый! — шептала девица, теребя ладонью немытую и непокорную шевелюру Лося. — Кто же тебе в этом признается? Дурачок… Тебя всю жизнь будут стараться водить за нос, убеждая в обратном. Подобные признания, для трюков дешёвого кино и публики детского сада «Золотой ключик». Ну, и им подобных заведений, а также пупсиков, их населяющих». «Довольно лирики!» — старался Витёк показать себя рассерженным, сползая, обезоруженный, по стенке безвольной тряпкой. «Ты ещё руку подними, на беспомощную женщину…»

Сталкер, по прозвищу Чемберлен, отвёл Крона в сторону и, о чём-то долго шептал ему на ухо, как-будто боялся, что их могут подслушать. В итоге, от собственных рассказов, Чемберлен побелел, не умываясь, а Крон имел крайне обеспокоенный вид. Таких метаморфоз, даже старожилы этих мест, давно не помнили. Ещё сталкер рассказал, как они неожиданно появляются, каждую ночь и, практически терроризируют отдельных личностей. Хорошо, что не всё население, а население говорит, что нехорошо… Всю душу вынули, запихав страх, а он человек небольшой — чего брать-то?

— Кажется, нашлись беглянки! — сказал Крон, обращаясь к своей команде.