Николай Шмелёв - Кронос. Дилогия (СИ)
Договорившись о прописке, Крон оставил толпу мучиться у костра, в ожидании вечера, а сам, с товарищами, пока намеревался осмотреться. Крап с компанией решили остаться в деревне, а не слоняться по зоне, в поисках мифического счастья. В этой области им всё было знакомо. Можно сказать, близкое — родное. Куда идти, когда и здесь хорошо…
Для начала, нужно было подобрать временную штаб-квартиру. Подходящих кандидатур, на эту должность, среди архитектурных шедевров, оказалось немало. Проходя мимо величественного строения, Крон оценил потенциал возведённого жилья и рассказал то, что всплыло в памяти, из давно ушедших дней:
— Это строение мне напоминает первые постройки в «Долине бедняков». Оно нисходит ещё к тем временам, когда там школу возвели, а благоустроенных асфальтовых дорог, между редкостоящими домами, не было — вовсе.
— Какую школу? — не понял Дед. — Там же институт!
— Да я не про него. И школа, собственно говоря, вовсе не учебное заведение, а частный дом, но уж дюже на школу похож…
На следующей избушке висел плакат, написанный, от руки. Корявая надпись гласила: «Предложения, насчёт совместной выпивки, принимаются с 8 до 8 — круглосуточно. Без праздников и выходных дней».
— Занято, — догадался Кащей, а Сутулый молча поддакнул, кивнув головой так, что у некоторых товарищей возникло серьёзное опасение отрыва тупого предмета, с насиженного места.
Между делом выяснилось, что места в деревне полно — хоть полк расквартировывай. Имеются и местные торговцы, и заезжие появляются. Чтобы осмотреться в незнакомом местности, компаньоны выбрали, более-менее, приличный домик, благо их в деревне было навалом.
— Вот то, что надо! — донёсся обрадованный голос Пифагора, из каменной утробы строения.
Из окна показалась довольное лицо Почтальона, внешним видом подтверждающее правоту своего товарища. Войдя внутрь, Крон удивился тому неведомому обстоятельству, которое могло привлечь положительное внимание интеллигенции. Паутина, та же разруха, что и снаружи, покосившиеся двери… «Ну ладно, — подумал он. — Всё-равно, надеюсь — ненадолго». Смахнув со стола пыль, он развернул карту, на которой его внимание привлёк механизаторский двор, расположенный неподалёку. То, что там давно ничего нет и всё, более-менее ценное, уже растащили в незапамятные времена, Крон нисколько не сомневался, но могло остаться такое, что не привлекло внимания местных забулдыг. Решение этой проблемы он отложил на завтра, а сегодня необходимо было осмотреться и выудить, по возможности, максимум сведений из морально неустойчивых сталкеров. Плюс ко всему, руины лежали неприбранными, а пыль щипала в носу, при каждом твёрдом шаге. Ходить на цыпочках не входило в планы Крона и он взялся за веник, не дожидаясь помощи от остальных товарищей, которые что-то делили на кухне, при этом сильно ругаясь. Оказалось, что делили они места, где каждый предполагал сидеть. Крон сплюнул и пошёл дальше наводить порядок. Закончив с помещением, он решил прошвырнуться по деревне и подробнее ознакомиться с дислокацией торговых точек, чтобы потом не шариться в потёмках, сшибая углы и набивая шишки об неудачно расположенные предметы. Возвращаясь из разведки, на пороге он столкнулся с Комбатом, который его сразу же предупредил:
— Ты туда пока не ходи Пусть проветрится, а то в халупе дышать нечем.
— Где?
— В доме, — подтвердил свои слова Комбат. — Мы в нём клопов морили…
— Я, вообще-то, в сортир.
— А-а-а! Ну, там не знаю. Правда, недавно в нём был замечен Бульдозер…
— Обожду, на всякий случай, — решил Крон и закурил, чтобы не тратить время попусту.
Они постояли в молчании и Крон, разглядывая белое уличное строение, густо пахнущее хлоркой, на всякий случай уточнил:
— А Кащей с Сутулым там не рисовались? Это будет похлеще! Перебьют ароматы химии, которые не смогли выветрить годы…
— Не знаю, — равнодушно ответил Комбат и затушив сигарету, отправился по своим делам.
За приготовлением хаты из развалин в жилое помещение, незаметно подкрался вечер. Перебирались припасы, обойдены местные торговцы и, после сравнения цен на сырьё для вечеринки, всё было готово к её проведению. Костёр весело потрескивал, освещая округу красновато-жёлтым светом и распространяя, по ней, тепло сгорающих дров. Почти домашний уют для сталкера — костёр. Правда, туристы так же претендуют на сопричастность этой детали к пению походных песен, неуместных, с точки зрения аномальных старателей. Англичанину — камин и плед, туристу — костёр и гитара, а сталкеру — монстр в костре и радиоактивный артефакт на закуску. Вокруг — хоть трава не расти! На каждую рожу заведён чистый лист бумаги там, где составляют протоколы… Есть редкие исключения, в виде диких туристов, которые пользуются всеми вышеперечисленными благами, предпочитая всё сразу и много. Целенаправленные гимны заменены аполитичными песнями, а прелюбодеяние в кустах отвергнуто. Ему предпочли бесцельное лежание там же — в диких зарослях, травя окрестности свежим перегаром.
На почерневшем, от времени, ветхом пеньке, именуемым аборигенами «стартовой площадкой», всё было готово к приёму гостей.
— Получается — банкет за счёт прибывающей стороны? — усмехнулся Доцент, ковыряя в носу.
— Это прописка! — назидательно ответил Крон. — Как в любом трудовом коллективе. Правда, сейчас не знаю, о состоянии подобных процедур — времена меняются, а «синие воротнички» вымирают, как вырождающийся класс. Что страна делать будет, с таким количеством менеджеров?
— В печку их! — не выдержал мук ожидания Кащей.
— Сами уйдут, — успокоил изувера Почтальон. — Ценность профессии подешевеет, вследствие избытка рабочей силы, но работодателю, это только на руку.
— Хватит вам трепаться попусту! — одёрнул Дед спорщиков. — Вечеринка начинается.
Приглашённые гости, хозяева и прописывающаяся сторона расселись вокруг импровизированного стола, оставалось только, распорядителю отдать команду на снятие с якорей и швартов:
— Начинается отсчёт времени… Протяжка…
Массивные алюминиевые кружки отвалили от бортов и, на вытянутых руках, скопились у лица командующего операцией, едва не выбив ему зубы.
— Пуск!
Заправщик приступил к заливке баков горючим и вонючая жидкость, булькая и искрясь в свете языков пламени костра, потекла в помятую временем и обстоятельствами, посуду. Интегрированный в мозг литромер безошибочно отсчитывал количество отпускаемой влаги на глаз, а звуковая дублирующая система контроля, ориентировалась по булькам. Кое-кто опасливо посматривал в сторону запасов, которые несомненно таяли, сколько бы их не было, а из толпы родилась идея, мучившая, видимо, не одно поколение вольных старателей:
— Эх, нам бы неразливанную бутылку сюда! Про неразменный рубль слышали, небось?
— Чтобы в усмерть напиться? — поинтересовался Крап.
— Почему в усмерть? — не согласился голос народа. — Чтобы всегда было!
— Чтобы всегда было, нужно соблюдать цыганские обычаи, — вздохнув, поведал Вася.
— Вась, ну ты даёшь! — усмехнулся Покоцанный. — Как это связано?
— Просто, — ответил Крап. — Они чуть-чуть, но, не допивают, оставляя в рюмке. У нас это плохая примета — типа, злость свою оставляешь окружающим или хозяевам, а у них — чтобы всегда было…
— Не волнуйтесь! — успокоил всех Сутулый. — В случае чего у нас пол-фляги в погребе стоит, с таким дезодорантом, что быка с ног валит, когда тот неосторожно приближается ближе пятидесяти метров.
— Запахом из фляги? — осведомился Дупель.
— Выхлопом изо-рта! — не выдержал Кащей мук расставания с напитком и злясь на Сутулого, за непростительную расточительность.
— Можно на скотобойню работать идти, — обрадовался Покоцанный, который, после болотного эликсира, не боялся уже ничего.
Слово взял сталкер, представившийся, как Лысый Лёша, который и рассказал коротенькую историю про местные погреба, входы у которых находятся на улице, а стенками, хранилища изнутри соседствуют, друг с другом. Итак:
— Вход в подвал, служивший погребом и сараем, одновременно, не заканчивался в замкнутом помещении, а имел потайную дверцу к соседу. Местный старожил рассказал, как они оба пользовались им весьма активно, будучи уверенными в том, что только он один знает о тайном проходе. Это бы так и осталось байкой, если бы в углу не нашли два скелета, вцепившиеся друг в друга в смертельных объятиях. Зубы врезались в кости на полсантиметра, не меньше.
После такого рассказа, Кащея, как ветром сдуло. Минут пять из подвала раздавался звон железа и грохот падающего барахла, пока он не появился в люке погреба — весь в пыли и паутине, которая лохмотьями свисала с ушей, как лапша у телезрителя. В руках он держал помятый бидон, крепко прижимая его к груди.
