Война двух королев. Третий Рим - Дмитрий Чайка
— Странно, — нахмурился Волков. — Я думал, это Орден интригует. Все эти ублюдки — это ведь их затея. Об этом мало кто знает, но это они княжеских детишек в дерьмо с головой окунают.
— Зачем? — непонимающе посмотрела на него Асфея.
— В настоящих лишениях иногда кровь великих предков дает о себе знать, — пожал плечами Волков. — Мечислав вот из ублюдков был. И Станислав этот тоже воин изрядный. Там еще помельче много всяких было, но поднимаются не выше майора, как правило. Хотя нет, пара генералов все же вышла из них. По недосмотру… Мы их наверх особенно не пускаем. Легионы, что ни говори, настоящей знатью укомплектованы. Там кухаркиным детям не развернуться. Не станут господа офицеры, белая кость, приказы ублюдков исполнять. Как бы Орден ни следил за ними, и ни растил на будущее.
— Против нас растил? — презрительно усмехнулась Асфея.
— Против нас, — кивнул боярин. — Таран из таких мальчишек готовят. А когда они свое дело делают, то долго не живут. Орден силен, но не сильнее великих семей. Эта игра уже очень долго идет.
— А ты, дядюшка, зачем мне это рассказываешь? — недовольно прищурилась Асфея. — Я вот жила без этого всего, и в ус не дула.
— Может, — боярин поводил в воздухе пухлыми пальцами, унизанными перстнями, — послужишь общему делу? Ну, поулыбайся Станиславу этому, глазками постреляй. Ты же умеешь. Он ведь сопляк еще, должен размякнуть. А мы знать будем, что у него на уме.
— Да ни за что, — Асфея даже вздрогнула и зябко обхватила полные плечи. — Я его боюсь до ужаса. Это же демон в человечьем обличье, варнак отпетый. Ему голову отрезать, что нам с тобой высморкаться. Я, когда в глаза его смотрела, в ногах ослабла. В тех глазах бездна адова, дядя. Он ведь не шутит, когда говорит, что кубок из черепа сделает. Боярыня Любимова на коленях молила, чтобы он тело мужа ей отдал. Едва сжалился этот аспид.
— Вон чего ты в церковь зачастила, — понимающе кивнул боярин. — Испугалась, значит… Все же баба есть баба, вы нутром беду чуете. Душа тонкая, не как у нас, мужей. Я, к примеру, и не понял ничего. Старею, наверное. А вот служанка не боится его… Ходит как кошка, сметаны обожравшаяся, да молится за него каждый день. Серьги он ей такие подарил, что и тебе, племяшка, впору.
— Сгнои ее, дядя, на черной работе! Богом прошу! — с неистовой надеждой посмотрела на него Асфея. — Сто рублей дам, чтобы ей морду каленым железом сожгли. Она же видела позор мой.
— И не проси, — покачал головой боярин. — Она теперь тяжелее подноса с чашками и не поднимает ничего. Особое указание насчет нее наследник оставил.
— Хм… — задумалась Асфея. — Влюбился, что ли, наш щенок?
— Не исключено, — кивнул боярин. — А может, по неопытности просто. У него в Сотне баб не было. Так что придержим этот вариант. А мальчик наш отличился изрядно. Ольвию взял, болгарские кочевья под корень изводит. Он же теперь герой, растудыть его. Даже не знаю, что делать. Государь император уже и праздник готовит в его честь.
— Так убейте его, когда назад пойдет! — хищно оскалилась Асфея.
— Нельзя! — покачал головой Волков. — Да и не можем, если честно. Мы даже не знаем, как он вернется. Мы-то думали, что он через Измаил пойдет, а он и тут надул нас. Каган без меры зол на него, говорят… Живого по весу в золоте оценил. Мальчишка, скорее всего, через перевалы вернется, когда снег сойдет, а его вся орда гнать будет. Что с ним делать, ума не приложу. Если он в Братиславе появится, то почти всесилен станет. Пограничные войска за него горой… Да-а… Жаль… Думал, поможешь мне. А ты не хочешь добром за доброе отплатить…
— Хм… — задумалась Асфея. — Ты, дядюшка, не спеши гневаться. Может, и помогу. Помнишь Лешко Радича, это который дальний родственник Туровских? Десятая вода на киселе. Статный такой, с усами пышными… Он мне не откажет. Он мне по гроб жизни обязан. Я же его в люди вывела. И он в Братиславе сейчас.
— Помню, как же, — хмыкнул боярин. — Сам ведь просил за него. Он Восточным военным округом командует, кажется. Полюбовничек твой?
— Ну, полюбовничек, и что? — равнодушно двинула полными плечами Асфея. — Я женщина одинокая, мне без мужской защиты никак нельзя. Меня ведь любой обидеть может. Мужики, они как ключики от разных замков. К каждому замку свой ключик. Вот сам смотри, и этот пригодился.
— Что ты задумала, Асфея? — наклонился вперед боярин. — Имей в виду, убивать его пока нельзя. Это такую волну вызовет, что даже нас с тобой смоет.
— А мы и не будем, дядюшка, — зло усмехнулась Асфея. — Это другие за нас сделают.
* * *
Конец апреля 896 года.
Помощь епископа киевского Амвросия оказалась просто бесценна. Она стоила куда больше, чем тот ларец с золотом, что я отдал ему для постройки новой церкви. Святой отец помог с проводниками и даже послал гонцов в соседние городки, которые после его ручательства беспрекословно открывали ворота и давали зерно. Теперь мы за него даже платили. Уж чего-чего, а золота и серебра мы награбили порядком. Не стоило из-за такой малости с людьми ссориться, которые нас удобными тропами повели и броды показали. Так и шли мы от Киева к Галичу, делая за день двадцать миль. В городах мы больше не ночевали, потому как болгары с мадьярами плотно сели нам на хвост, и уже были в дне пути. Как ни путай следы, а догадаться несложно: мы идем за горы, в имперские земли. И пойдем мы туда по самому короткому пути. То, что нас выследили, мы прекрасно знали. Когда по речке Почайне ледоход шел, прямо на меня с того берега разъезд степняков любовался. Табуны вокруг захолустного Киева обо всем рассказали без лишних слов. Я им рукой помахал, а они по горлу ребром ладони поводили и развернули коней. Вот и пообщались.
Процветавший когда-то Галич сейчас держался на одной лишь соли. Тут ее добывали неподалеку.
